Мир путешествий и приключений - сайт для нормальных людей, не до конца испорченных цивилизацией

| планета | новости | погода | ориентирование | передвижение | стоянка | питание | снаряжение | экстремальные ситуации | охота | рыбалка
| медицина | города и страны | по России | форум | фото | книги | каталог | почта | марштуры и туры | турфирмы | поиск | на главную |


OUTDOORS.RU - портал в Мир путешествий и приключений
Елена ЧЕКУЛАЕВА

ТРОПИЧЕСКАЯ ЛОВУШКА

Несколько лет назад, собирая данные в индонезийском архиве об известных путешественниках, я прочла в старой голландской газете, в исторической рубрике, о том, как описывает свою службу в далекой Нидерландской Ост-Индии голландский офицер. "Я стоял на сторожевой башне в проржавевшей от пота кирасе и в том, что когда-то служило мне сапогами, ныне полностью истлевшими. Я только что отошел от очередного приступа малярии или бог его знает еще какой адской болезни и еле держался на ногах. Рядом в углу стояло ружье, которое более было негодно ни для чего: весь порох в патронах отсырел от жуткой влажности. Из бойницы башни было видно кладбище, на котором каждый день прибавлялись все новые и новые могилы европейцев. Я стоял и думал: отчего так много наших людей умирает от какой-то странной болезни, очевидно, не лихорадки или малярии. Я стоял и думал, что это не минует и меня, если я не вырвусь из этого гнилого болота, называемого тропиками. Меня страшила мысль, что окружавшая нас лимонграсовая трава может стать на моей могиле моими незабудками. И все-таки вырваться оттуда не было сил..." И подпись - "Иоханнес Остерманн".

Так появилась эта невыдуманная история.

...Молодой лейтенант Иоханнес Остерманн получил назначение в Нидерландскую Ост-Индию, на Яву.

- Повезло тебе, - с нескрываемым ехидством говорили те, кто знал его заносчивый характер.

Мрачные рассказы о гиблой Азии не охладили энтузиазма Иоханнеса. Многие приезжали оттуда с большими деньгами, и Остерманн готов был отправиться куда угодно, лишь бы получить доступ в общество уважаемых и респектабельных людей.

Долгие месяцы плыл он в Ост-Индию. За это время ни с кем не сблизился, подчеркнуто отвергая малейшие попытки завязать с ним дружбу.

Встреча с тропиками не обрадовала Иоханнеса Остерманна. Грязный порт Сунда-Келапа с чахлыми пальмами, толпа суетливых низкорослых яванцев, пронзительные возгласы китайских кули - с этого началось первое знакомство с Батавией.

"Может, не все так плохо, - утешал себя Иоханнес. - Конечно, душновато, но не смертельно".

Остерман отправился в ближайшую гостиницу. Ехать пришлось недолго. Пейзаж постепенно менялся, становясь красочнее и разнообразнее. Невысокие кустарники, похожие на метелки, оказались ананасами. Здесь они росли как обычная трава. Бананы, гроздьями свисавшие почти до земли, образовывали целые рощи.

Гостиница представляла собой подобие сарая, но внутри было вполне сносно. Правда, в небольшом номере с тусклым освещением долго оставаться не хотелось. Тем более что представление губернатору будет только завтра, и есть время самому познакомиться с городом.

Остерманн шел по пыльной, немощеной улице.

У одного из домов он остановился. На жердочке рядом с террасой сидели два больших попугая, без всякого сомнения, грубо вырубленные из дерева, раскрашенные в какие-то сумасшедшие тона и даже привязанные цепочками.

- Какая безвкусица! - произнес вслух Остерманн. В этот момент один из попугаев моргнул и потряс головой.

- Чудеса, - невольно вырвалось у Остерманна.

Местные жители, завидев его, тотчас становились на одно колено и отворачивали лицо в сторону.

"Неплохо их здесь воспитали", - отметил он.

Вскоре жара заставила вернуться в гостиницу. Ближе к вечеру пришлось зажечь керосиновую лампу. Тут же на ее свет прилетело множество москитов и каких-то летучих насекомых, похожих на муравьев. По стенам бегали небольшие, противные на вид, почти прозрачные ящерицы. Разгонять их Остерманн не стал, увидев, как ловко они поедают летучих муравьев. Далеко за полночь он забылся тяжелым, беспокойным сном…

Встреча с губернатором была короткой. Иоханнес Остерманн не смог сдержать свой строптивый нрав.

- Как добрались? - спросил губернатор.

- Спасибо, кое-как, - ответил Остерманн.

- Поселили вас неплохо?

- Могло быть и лучше, учитывая "райский климат", - не без ехидства заметил молодой офицер. Он не обратил внимания на то, как побагровело лицо губернатора.

- Что ж, видимо, вам стоит познакомиться с более отдаленными районами, - растягивая слова, задумчиво произнес тот. - Уверяю, будет с чем сравнить. Завтра же получите назначение. Всего доброго.

И, не дожидаясь ответа Остреманна, вышел из комнаты.

Утром Остерманн получил назначение в порт Аньер - на побережье Зондского пролива, который находился в сутках езды от Батавии. Ему предписывалось служить на таможне.

Путешествие было не из приятных, но Иоханнес надеялся, что на побережье жара будет не такой нестерпимой. И ошибся. Духота была несносная, никакого движения ни в воздухе, ни на море.

На таможне работало всего несколько голландцев. Остерманн обратил внимание на их нездоровый, желтоватый цвет кожи. Вскоре ему разъяснили:

- Гиблое здесь место, лихорадка, малярия, а главное, опасайтесь амебы в печени - здешняя вода хуже любого яда, особенно в реках.

На таможне, как сонные мухи, едва передвигая ноги, дежурили двое часовых с ружьями. Рядом с таможней находилась небольшая крепость, где и жили офицеры. Сквозь деревья виднелись хижины, а за ними - густой лес.

- Вам повезло, сегодня в местной деревеньке шаман будет лечить двух местных, наверняка от лихорадки. Презабавное зрелище, - заверил Остерманна один из офицеров, которого звали Петер. - Все ж какое-то развлечение.

Вечер наступил быстро. Через несколько минут они были в деревне. Остерманн заметил среди яванцев немало китайцев.

В центре деревни собралось почти все население. У многих были неестественно красные губы.

- Это у них от бетеля, - объяснил Петер. - Азиатский эликсир забвения. Они смешивают листья бетеля, плоды гамбира, коралловую известь - и все это жуют.

- Дикари, - раздраженно бросил Остерманн.

- Здесь и не такое встретите...

Петер не успел закончить фразу, как на краю селения показался шаман. Он схватил бубен, висевший у него за спиной, и резко ударил в него несколько раз с такой яростной силой, что разум у него начал мутиться и чувство бессилия не давало возможности двигаться. Остерманн заметил, что не только с ним происходит такое. С диким воплем шаман подошел к больным, уже впавшим в глубокий транс, и начал колоть их чем-то, похожим на коготь тигра. У мужчин по лицу обильно катились слезы, но они не издавали ни звука. Их тела двигались в страшных конвульсиях. В одно мгновенье все замерло, шаман что-то крикнул, и колдовство исчезло так же внезапно, как и возникло.

Раздался торжествующий вопль толпы.

- Все, - сказал Петер. - Уверяю вас, завтра утром они будут совершенно здоровы.

В этот момент порыв ветра взметнул пламя, и Иоханнес Остерманн увидел девушку, от огромных черных глаз которой невозможно было оторвать взгляд. К нежной матовой коже хотелось прикоснуться. Фигура ее была такой хрупкой и точеной, что напоминала редкие по красоте скульптуры талантливого мастера.

- У вас отличный вкус, - заметил Петер. - Это дочь местного раджи. К сожалению, никто не может взять ее в наложницы, пока она сама этого не захочет. До сих пор шансов ни у кого не было. Не огорчайтесь, здесь предостаточно других хорошеньких туземок. Лучше пойдемте ужинать.

Еда не отличалась особым разнообразием. То же самое подавали и на обед. Много риса и кусочки то ли рыбы, то ли мяса, политого чем-то желтым. Вкус оказался таким же непонятным, как и внешний вид пищи.

Разговаривали мало, да Остерманн и не желал особого общения. Он рано пошел в свою комнату. Из-за духоты и летучих муравьев не спалось. Лунный свет будто нарочно караулил его бессонницу. Остерманн заметил чью-то тень, мелькнувшую в окне, освещенном лунным светом, и подумал о девушке, которую видел сегодня в яванской деревне.

"В этих чертовых тропиках чего только не привидится", - произнес он в сердцах.

Работа у Остерманна оказалась монотонно-скучной. Контрабандистов поймать не удавалось - они переправляли опиум и беженцев из Китая по ночам на неприметных джонках. День ото дня становилось все тоскливее. Возможность разбогатеть превратилась в несбыточный мираж. Один эпизод подтвердил худшие опасения Остерманна.

Как-то под вечер пришло небольшое судно, которое Остерманн видел уже не однажды. Всякий раз его встречал сам ван дер Вен - начальник таможни. На берег сходили в основном китайцы.

- Разрешите их проверить? - спросил Остерманн.

- Не стоит, - поспешно ответил ван дер Вен. - Это члены команды.

Ни в этот, ни на следующий день ни один китаец на судно не вернулся. Остерманн понял: речь идет о деньгах, причем немалых, но делиться с ним никто не собирается. Он стал усиленно топить свои мечты в джине, которого здесь было в изобилии. Несколько раз он ходил в деревню в надежде увидеть девушку, но все поспешно исчезали в хижинах при его появлении.

Их встреча произошла неожиданно. Петер, единственный из офицеров, с кем Остерманн нередко коротал вечера, внезапно заболел. Местная девушка, с которой он жил, его прислуга и наложница, прибежала к Остерманну и умоляла пойти вместе с ней.

- Чтобы позвать шамана, надо иметь разрешение вашего большого господина.

Она имела в виду ван дер Вена, но сама идти к нему боялась. Один из голландцев, бывший фельдшер, ничем не смог помочь Петеру.

- Ничего подобного я не встречал, хотя симптомы местных болезней знаю. Хотите - зовите шамана, если, конечно, ван дер Вен разрешит.

- Нечего устраивать для местных представление, - таково было решение ван дер Вена. - Мы же не обезьяны. Придется везти его в Батавию.

Через несколько дней пришло сообщение, что Петер скончался по дороге.

- А ведь он собирался в ближайшее время вернуться в Голландию, - вспомнил кто-то из офицеров.

В тот вечер Остерманн на ужине не сдержался:

- Надо было использовать любой шанс, господин ван дер Вен. Да, мы не обезьяны, но, думаю, если вы стали бы умирать, то позвали бы самого черта!

На несколько дней Остерманн оказался под домашним арестом. Поздно ночью кто-то тихо постучал к нему в окно. Сначала он подумал, что это летучие собаки-калонги, но стук повторился.

Остерманн не сразу поверил в увиденное, когда открыл окно. Завернувшись в яркий саронг, перед ним стояла дочь раджи - Фатима. Остерманн затаил дыхание. Он боялся, что сейчас исчезнет лунный свет, а вместе с ним и это прекрасное видение.

- Я пришла к тебе. Ты будешь моим туаном ("туан" - "господин" по-индонезийски. - Ред.). Твоя печаль пройдет, - тихо сказала девушка.

Ван дер Вена ненадолго вызвали в Батавию. Главным пришлось оставить Остерманна, несмотря на явное нежелание начальника таможни. В тот же вечер все и произошло. Странным образом в крепость беспрепятственно проник китаец и, не переставая раскланиваться и улыбаться, скороговоркой прошептал:

- Уважаемый господин. С вами очень хочет встретиться Ли Ван Ю.

То был богатейший китаец, который жил в огромном доме неподалеку от яванского селения. Остерманн не стал медлить. " Последний шанс", - решил он и поспешил на встречу.

Не успел он постучать, как дверь распахнулась. Молодой китаец провел Остерманна в просторную комнату, всю заставленную резной мебелью. Ли Ван Ю встретил его любезной улыбкой.

- Прошу, садитесь, - церемонно раскланялся китаец и медленно опустился в кресло. На его длинные ногти, отросшие почти с ладонь, были надеты узорные наконечники из плотной кожи, и потому он осторожно положил руки на колени.

"Одно из чудачеств азиатских богатеев", - с презрением отметил про себя Остерманн.

Разговор долго шел ни о чем.

"Пустая, светская чепуха, - злился Остерманн. - Но иначе азиату нельзя - может "потерять лицо", если сразу приступит к делу..."

Наконец Ли Ван Ю произнес:

- Тяжелая у вас работа, а вот деньги малые.

- Хуже не придумаешь, - поспешно согласился Остерманн.

- Я полагаю, что суда с нашими китайскими друзьями не стоит подвергать такому строгому досмотру. Мы умеем быть благодарными.

- Не сомневаюсь, - задумчиво произнес Остерманн. - Но не все зависит только от меня.

- Об остальном не волнуйтесь. Главное - ваша искренняя поддержка.

Китаец встал, давая понять, что разговор окончен.

Из Батавии ван дер Вен не вернулся, и его место занял Остерманн.

Фатима не сразу узнала о его договоренности с китайцами. Но азиатский слух - самый чуткий, особенно у любящей женщины. Сначала она тихо плакала по ночам, а потом стала настойчиво просить Остерманна уехать в Батавию и забрать ее с собой.

- Я понимаю, что на твоей родине меня никто не признает. А в Батавии мы можем быть счастливыми. И далеко от Ли Ван Ю.

В какой-то момент Остерманн готов был согласиться, но повторная беседа с китайцем лишила его всяческих иллюзий.

- Вы не знаете, отчего умер ваш знакомый офицер Петер? - забыв о приклеенной улыбке, жестко спросил Ли Ван Ю.

- У него была какая-то странная болезнь.

- Я расскажу вам о ней, если желаете. - И тут же продолжил: - Когда в пищу попадают мелко измельченные бамбуковые ростки, то через несколько часов они разбухают, но остаются очень острыми, прокалывая все органы внутри. Очень болезненно, - многозначительно добавил он.

С того дня еду готовила только Фатима и всегда первой пробовала ее.

Шло время, Остерманн обрел покой и радость. У него не было ностальгии по дождливой промозглой зиме в Голландии или веселым застольям в тавернах.

Он не переставал с восхищением смотреть на стройное, гибкое тело девушки, ее совершенные черты лица и не мог поверить, что это удивительное создание любит его. Порой он боялся даже смотреть на нее, так сильно ее желал.

По вечерам Остерманн с Фатимой часто сидели у раскидистого баньяна. Дерево светилось, будто десятки звезд прятались в его листьях.

- Хочешь, я принесу тебе несколько звезд, - смеясь, предложила Фатима.

- С удовольствием, только до неба тебе вряд ли добраться.

- Сейчас увидишь.

Она взяла чашку и побежала к дереву. Через несколько минут в ладонях у Остерманна лежали сверкающие, как крошечные звезды... светлячки.

Волшебные ночи с Фатимой, все увеличивающийся капитал, размеренная жизнь наконец-то примирили его с Азией.

Простые радости наполнили жизнь Остерманна, и, казалось, он навсегда позабыл о далеком доме и прохладном ветре.

Суда с китайскими беженцами все прибывали, китайская колония разрасталась. Она заметно потеснила селение, но для Остерманна мир не менялся. Месяцы пролетали, как дни...

Как-то дождливым вечером Остерманн вспомнил о Петере и спросил Фатиму о его странной смерти, вспомнив разговор с китайцем. Девушка долго молчала, а потом тихим голосом будто выдохнула:

- Не думаю, что это сделали китайцы. Скорее всего, та девушка, что прибежала за тобой. Он с ней долго жил, а потом решил уехать домой. Бросить ее.

- И за это она его решила убить его? - недоуменно спросил Остерманн. - И как же?

- У нас много способов... Она могла подмешать в его еду волоски гусеницы или печень ядовитой рыбы, возможно, немного ядовитых грибов. А может, принесла яд в то место, где он обычно умывался.

Все чаще Остерманн чувствовал, что находится в блаженном забытье.

Фатима нередко приносила в кокосовой чашке какую-то прозрачную жидкость и делала ему массаж, натирая тело этой жидкостью. Запах казался Остерманну знакомым, каким-то медицинским, но он постоянно забывал спросить у Фатимы, что это за эликсир, от которого блаженство и нега разливаются по всему телу и хочется лежать так вечно.

Спустя несколько месяцев в Аньер приехал голландский врач. После трагический смерти Петера он стал навещать и этот далекий порт. Привез отличного джина, и Остерманн до полуночи беседовал с ним. Доктор прожил в Батавии не один год и прекрасно говорил на местном языке, знал обычаи.

Остерманн шутя поинтересовался у него, чем может натирать его Фатима, делая восхитительный массаж. Запах у жидкости резкий и очень знакомый.

В свою очередь доктор спросил, заметно протрезвев, не собирается ли Остерманн возвращаться домой. Тот заверил его, что не видит в этом никакой надобности.

- Тогда, дорогой друг, вы в безопасности, - без малейшей иронии произнес доктор. - Я расскажу вам о своем открытии.

Местные верят, что у каждого дерева есть свой дух-покровитель. Богиня Бисан - покровительница дерева дриобаланопса. Вам это ничего, конечно, не говорит. Попросту, это разновидность камфарного дерева. Так вот, в больших дозах камфара может вызвать судороги, потерю сознания и даже смерть. Ведь она принадлежит к числу растительных ядов. У этого народа очень сильна вера в это дерево, способное творить чудеса. К примеру, многие мужчины убеждены в том, что измена жен в отсутствие мужей, отправившихся на поиски камфары, приведет к тому, что драгоценное вещество испарится. Изъяны в камфарных деревьях для собирателей камфары служат неопровержимым доказательством неверности их жен. Были случаи, когда ревнивые мужья убивали своих жен лишь на основании подобных примет.

- Дикость какая-то! - воскликнул Остерманн.

- Согласен, но ведь это их обычаи и законы, нам их не переделать.

- Неужели Фатима тоже такая дикарка?! - не удержался Остерманн от вопроса, мучившего его.

- Если вы не собираетесь ее покидать, то все в порядке. А если надумаете бежать отсюда, - понизив голос до шепота, сказал доктор, - посоветуйтесь со мной. Не только эти массажи могут удержать вас здесь, - многозначительно добавил он.

Через несколько дней после отъезда доктора Остерманна вызвали в Батавию. Фатима замкнулась, не хотела даже разговаривать. На все уверения Остерманна, что он обязательно вернется, отвечала молчанием.

В Батавии Остерманн впервые за несколько лет испытал чувство ностальгии, увидев судно, прибывшее из Голландии. Ему до боли захотелось вернуться. С каким-то сумасшедшим отчаянием он стал добиваться отъезда на родину. Доктор тактично отговаривал его, с явным сочувствием глядя на Остерманна.

Наконец ему разрешили уехать, но вместо ощущения желанного освобождения от душных тропиков появились непонятная слабость и приступы удушья. Все чаще перед самым отъездом Остерманн просыпался от того, что сердце колотится как загнанный зверь, дышалось с трудом, и все тело покрывалось испариной.

Пришлось обратиться к врачу.

- Мне искренне жаль вас, мой юный друг, но за долгие годы, проведенные здесь, я так и не раскрыл самый важный секрет этих чертовых азиатов. Могу сказать, что одно я понял: богатые китайцы используют местных девушек для того, чтобы "привязать" к себе нужных им европейцев. Применяются не только особые снадобья, но и наиболее сильное средство: живя с местной женщиной, мужчина приобретает этакую неизлечимую наркотическую зависимость. Ну а для тех, кто каким-то чудом сумел этого избежать, в ход идут другие способы, в том числе и ростки бамбука.

- Значит, советуете мне вернуться? - с отчаянием спросил Остерманн.

- Извините, но, боюсь, в таком состоянии до Голландии вы не доплывете.

Остерманн вернулся в Аньер.

Прошло несколько месяцев. Он все чаще сидел в ротанговом кресле на веранде огромного дома и равнодушно смотрел на свою плантацию гевеи, конца которой не было видно, пребывая в сладостной дреме, вновь раскуривая трубку с опиумом. Теперь на работу в таможню он приезжал лишь изредка. Его все устраивало и даже нравилось, если бы не частые ночные кошмары и видения. Они не прекращались до сих пор. В них Остерманн вспоминал возвращение из Батавии, где он чуть не умер, встречу с Фатимой, не отходившей от него ни на минуту, ее нежные руки, светящиеся любовью глаза. Всякий раз после таких ночей его мучил вопрос: почему, как только он начал выздоравливать, Фатима становилась все печальнее и молчаливее?! И вот наступило утро, когда она не пришла. Он звал ее, ждал несколько дней, посылал слуг искать везде, даже в далеком кампунге (селении), где она выросла, но все безуспешно.

Вскоре Остерманн вернулся на работу. Китайцы стали настойчиво приглашать его в свои дома и знакомить с многочисленными дочерьми.

Наконец он женился на дочери Чу Мин Фата. Женился, зная, что тем самым подписывает себе приговор: остаться здесь навсегда... Но иного выхода не было.

...Служила ли Фатима Ли Ван Ю сознательно или была просто приманкой, было теперь неважно.

- Я поеду в город, дорогой, - прервал воспоминания Остерманна голос располневшей Мей - старшей дочери Ли Ван Ю. - Говорят, сегодня из Голландии придет судно с новыми товарами.

Остерманн едва кивнул головой, покорный и безучастный в своей тропической ловушке…

 
Рейтинг@Mail.ru
один уровень назад на два уровня назад на первую страницу