ТИБЕТ, НЕПАЛ
Когда меня спрашивают, что больше всего поразило в Тибете, я отвечаю: «Глаза и зубы тибетцев.»
Почему зубы? Потому что у любого нищего, грязного и опустившегося – дальше некуда – тибетца ,даже отдаленно не знакомого с зубной щеткой ,ослепительно белые (каких., казалось, не бывает в природе) и ровные, как клавиши рояля, зубы .Историки утверждают, что такие зубы были у жителей Помпеи.
Впрочем, опустившихся в Тибете не так уж много, просто они первыми бросаются в глаза. Попрошайничают с таким жаром, так артистично заламывают руки, давая понять., что ам-ам нечего, что я в первый день, растерявшись, заплатила бог знает сколько за пластмассовые бусы , а мой муж – за снимок неимоверно грязной детской компании. Милые детки взяли за каждую соплю, а потом долго делили добычу. Мне это сильно напомнило конвенцию детей лейтенанта Шмидта. Хорошо. хоть за руки не хватали., как в Непале. Тут не принято прикасаться к постороннему.
Впрочем, когда мы постигли театральные хитрости тибетской босоты, то и приставать стали меньше. Они прекрасные психологи.
Кстати.. с этими жуткими бусами, которые я получила взамен гуманитарной помощи, была странная история. Я их нацепила на грудь –и весь тибетский район Лхасы собрался вокруг меня: и нищие., и интеллигенты, и дети, и старики, и сушеные старушки. пропахшие салом яка и увенчанные микрошляпками их бирюзы на давно не мытых волосах. Они показывали на меня пальцами и радостно смеялись. Я сначала очень испугалась. Может. эти бусы означают что-то плохое? Может, их носят непотребные женщины? Спрятала бусы под курткой – и словно солнце померкло в глазах толпы ( а за мной плелась, как за Киркоровым именно толпа!) Я отважно распахнулась – и опять взрыв ликования..Муж мне: «Ты видишь, они не насмехаются, они радуются, что женщина другой веры носит их национальные бусы.» Но слава местной кинодивы легла таким тяжким бременем на мои плечи, что я не рискнула их больше надеть.
Тибетцы очень похожи на непосредственных детей. Мало читающих, мало в большинстве своем знающих, зацикленных на религии и замаливании грехов. Но не знающих зависти, отзывающихся на любое доброе слово и умеющих радоваться такой ерунде, что стыдно за нас, европейцев, становится.. Все находятся примерно на одной планке нищеты, а глаза у всех счастливые! И смотрит такое создание на тебя, словно с пьедестала. Увидишь такой взгляд – и перестаешь замечать лохмотья.
Мы в Лхасе встретились с русскими. Они никак не могли понять, почему нам дали самый лучший в гостинице номер (за одни и те же деньги) Мы только потом узнали, что только у нас был кондиционер с обогревом и в 4 раза большая площадь номера с парчовыми диванами, живыми цветами и зеркалами. И несколько раз в день белозубые девчонки носили в номер термосы с кипятком для чая. А все оказалось очень просто. Только мы здоровались с обслугой. Да еще и по-тибетски. И говорили «спасибо» - тоже по-тибетски. Этих двух слов и моря улыбок вполне хватало для общения.
Впрочем, к нам приставили молодого тибетца –интеллектуала. Если там человек имеет образование, то ему карьера обеспечена …В конце нашей поездки по Тибету (на границе с Непалом) он нам с детской непосредственностью сказал: « Сколько вы знаете о нашей стране!»
Но есть особая каста людей – монахи, которые собирают и хранят древние знания. Китайцы их все больше ужимают. В столице монастыри стали все больше напоминать шоу для туристов с выжиманием денег за каждый снимок. Но чем дальше от Лхасы и от проторенных дорог, чем больше тишины и синего неба, чем круче подъем к монастырю, тем больше работа извилин. Но даже у столичных монахов, одетых в малиновые тоги, такой ясный взгляд – жалеющий, понимающий и заранее прощающий все зло, что я после первой встречи ревела от непонятного счастья, ошеломленная этой добротой. И никто на меня пальцем не показывал.
Наши соотечественники лежали полными трупами в номерах. Очень тяжело давила горная болезнь, хотя это было всего 3650 метров над уровнем моря. А мы бродили до 12 ночи по темным улицам, заходили в грязные кафе, гладили чумазых детей по головам, кланялись монахам и впитывали со всех сторон улыбки, улыбки, улыбки… И сами улыбались, улыбались, улыбались…
Через 2 дня адаптации сели в джипы и отправились через перевалы все выше и выше. Самая страшная дорога была в первый день. Серпантином нас не удивишь. Но когда под тобой 150 метров пропасти, а шофер несется, как угорелый , не сбавляя скорость на закрытом повороте! Невольно подумаешь : « Мама дорогая! Кому ты доверил свою бесценную жизнь?! Незнакомому тибетскому пацану, который верит, что завершить учебу на шоферских курсах он сможет в другом перевоплощении?»
Но все обошлось. Хоть и пришлось пару раз обложить его по-русски. Ни русского., ни английского он не знал, но сориентировался на интонацию…Хорошо, хоть не обидчив. В конце пути мы вместе с ним во все горло распевали тибетские песни по-китайски. Наш шофер взял с собой в дорогу всего одну кассету с песнями, которую мы к концу пути, естественно, знали всю наизусть. ( И я еще несколько месяцев дома, моя посуду, напевала по-китайски.) Это так китайцы насаждают свой язык и свою культуру, пытаясь растворить тибетское национальное в своем котле. Берут любимые тибетские мелодии и вставляют китайский текст.
Описывать красоты Тибета – пустое занятие.. Я до сих пор слышу свист ветра, вижу, как рвутся на ветру тысячи флажков с молитвами на перевалах, вижу обугленные от солнца лица, зеленую воду озер и словно застывшее время. Необычные камни –кулоны на шее у многих замурзанных тибетцев. Этакий булыжник с окаменевшими узорами, перекрывающий стоимость бриллиантов. Потому, что находят его только в одной точке мира – в Тибете.
Прилепившихся к нам соотечественников, без конца ноющих, пришлось лечить, подбадривать и убеждать, что вертолет за нами не прилетит, так что придется ехать вперед – другого выхода нет. Они хмуро наблюдали,не выходя из машины, как мы бегаем на высоте более 5 км с радостными воплями, вызывая восхищение местных. Оказывается, иностранцы на такой высоте не бегают. В затылке, конечно, давило и голова побаливала, но разве нормальный человек обращает на это внимание. Мы могли бы подольше остаться наверху, но ответственность за чужие жизни гнала быстрее по перевалу. Одна девица нам так и сказала: «Я боялась, что умру».У нее шла кровь и горлом и носом.
Но самое поразительное нас ждало внизу Вся эта ноющая братия собрала до кучи растопыренные пальцы и заявила: «На следующий год поедем на Кайлаш.»
Я ошарашено: «А как же горная болезнь?» В ответ услышала веское: «Горы того стоят!» А глаза совершенно человеческие, теплые! Вот что Тибет с людьми делает!
Все это лишь пунктир нашей поездки. Были десятки монастырей (их ступени до сих пор перед глазами, а с каждой ступенью кислорода все меньше и меньше) Было изумление по поводу неуемной жизнерадостности монахов. Наши-то все больше в миноре.
Была свастика. Везде. На жилых домах, на тротуарах, на лепнине потолков. Поднимаешь чашку с чайного столика, а под ней опять «завихрение радости». Были поездки на велорикшах без всяких угрызений совести. Был Эверест, открывшийся нам , как на ладони. Тибетцы говорят, что его без облаков видно лишь несколько дней в году. Значит., наш православный Бог был рядом с нами и легонько дул в наши макушки (как изящно выразился кто-то из великих)
В общем, Тибет лег широким пластом в наши души . Туда будет тянуть всю жизнь, как на другую планету.
Как много встречалось нам в поездке добрых людей.! И куда вся эта доброта стыдливо прячется дома? Люди так затурканы беготней за хлебом насущным, что стали какими-то дергаными и черствыми. Да и сам выуживаешь в себе такие качества, которые образуются у глубоководных акул в период расправы с врагом…Иногда. И ужасаешься – неужели это я?! И опять хочется укрыться в воспоминания, как в мамину шаль
Нам в последней поездке (как потом выяснилось) очень повезло – мы трижды видели Эверест без облаков. Для таких чайников, какими мы являлись в глазах шерпов и профессиональных альпинистов, это непростительная роскошь. Первый раз – из «Боинга» , переправлявшего нас из Катманду в Лхасу. Второй подарок – на высокогорной дороге Тибета, а 3-й раз мы запрограммировали сами, купив в Непале билеты на крошечный экскурсионный самолетик на 16 посадочных мест. Т.е. Эверест обмозолили глазами с разных ракурсов и с разных стран. Самая изумительная картина открылась в третий раз. Но первое знакомство с Тибетом и его 8-митысячниками с высоты птичьего полета было самым сильным и волнующим.
Река Кичу разливалась в долине на множество рукавов и была похожа сверху на сетку дорогих зеленых кружев, связанных на коклюшках, а горы смотрели совершенно осмысленно каменными лицами. Все пассажиры прилипли к иллюминаторам и кричали возбужденно на разных языках, показывая на очередное каменное лицо или профиль в капюшоне. Вот они, готовые картины Рериха! А я-то думала, что это его фантазии! После приземления в Лхасе я обнаружила, что пакеты с орешками в вакуумной упаковке раздулись в тугие шарики. Ими можно было играть в теннис. Не удивительно, что нашим соотечественникам было плохо. Я пожонглировала шариками и спросила :
« Интересно, а наши глазки так не вылезут?»
Вы видели американский фильм «Водный мир»? Так вот я уверена, что создатели фильма летали на экскурсионном 16-местном самолетике ярко-синего цвета, и сюжет лежал у них на блюдечке – под крылом. Плотная ткань облаков лежала ровно и бескрайне, как воды океана. А на поверхности торчали лишь 8ми-тысячники с Эверестом во главе. Будто весь мир погиб, захлебнулся. Кое-где торчали крошечные вершинки 6ти-тысячников, словно беспомощные лодочки. Мороз продирал по коже. Глаза невольно искали Ноев Ковчег. Когда самолет пролетал над очередным гигантом, мы убеждались, что вершины словно срезаны с 2-х сторон лезвием. Т.е. дети рисуют горы совершенно правильно. На вершину можно было сесть так, что одна нога свисала на южную грань, а другая- на северную. Стюардесса приглашала по очереди в кабину пилотов. «Очучения» - непередаваемые! Словно все Гималаи движутся тебе навстречу! Сейчас протянешь руку и дотронешься до Эвереста. Но Эверест фамильярности не любит. Смотреть – смотри, а руками не трогай! Как красивая женщина.
Мы там перезнакомились с индийцами, непальцами, немцами. И даже американцы к концу полета обмякли и забыли о своем чванстве. Такая мощная красота, даже не красота – магия сбивает с человека все наносное, престижное. Там понимаешь: нагой пришел в этот мир, нагой и уйдешь. А это останется вечно.
Знаете, как кипятят воду в тибетских монастырях? С помощью огромного вогнутого зеркала, которое стоит на треноге и ловит солнечные лучи. Над ним подвешен чайник. Бойкие монахи только успевают заливать кипяток в термосы. Происходит это довольно быстро. Поначалу я высокомерно подвигала бровями – мол. что я, туземец из племени мумбо-юмбо, чтоб меня поймать на такой трюк ?! Там, конечно, есть спираль! Но, подойдя ближе и сунув по-русски палец под чайник, получила легкий шок с легким ожогом. Мое изумление выражалось, как у того туземца – в открытом рте и распахнутых глазах. Глупая радость распирала. Я тут же скатала из бумаги факел и сунула в самую ослепительную точку. Бумага почти тут же задымилась! Молодой монашек с нескрываемым восторгом наблюдал за моими манипуляциями. «Боже мой!» – крикнула я по-русски на всю площадь. Монашек залился счастливым смехом, и я на минуту забыла, что мы говорим на разных языках. Казалось, он дарил мне это чудо. И я видела, как он любил мою радость и как был благодарен за нее. Он весь светился. И запомнился, конечно, не процесс кипячения, а эта беспредельная радостная доброта, с которой мне напомнили сведенья из школьного учебника истории (правда, я не предполагала, что такими примитивными средствами можно нагреть воду быстрей, чем на цивилизованном аппарате «Шмель».)
А потом были последние 30 км Тибета до Жангму по предгорьям Гималаев с потрясающей растительностью, с бабочками – величиной с воробья, с огромным количеством водопадов и водопадиков, словно это Бразилия. Такие пропасти с извивающимися внизу зелеными змеями- реками, такие внезапные туманы, сквозь которые не видно ни зги за 1 метр! Думаете, мы останавливались, чтоб переждать? Ничего подобного! Мы прорезали его насквозь. Туман можно было нарезать кубиками и укладывать штабелями. Из такого материала, наверно и строят воздушные замки. Мне вспомнилась сказка про горшочек каши. Мы плыли по этой «каше», заставив нашего тибетского пацана включить фары. Вынырнули, а там опять свет и солнце. А только что было темно, как ночью. Вот откуда сказки берутся! Все сказочники много путешествовали . До сих пор помню, как кровь в жилах пузырилась радостью, как боржоми свежего разлива.
На границе нас выгрузили, дали чемоданы в зубы и, показав в какой стороне Непал, помахали ручкой. Запустили, как пастора Шлага на лыжах.
В Непале нас приехал встречать мерседес. Я все время канючила мужу, что это ошибка и что мы не расплатимся. У молчаливого улыбчивого шофера узнать что-либо было невозможно, т.к. по-английски он знал лишь «извините» и «сию секунду». Пришлось зажмуриться и, махнув рукой, сказать, как Скарлет : «Я подумаю об этом завтра».
Непал нас встретил еще большей нищетой, гроздьями мелких бананов (я с превосходством сказала: «А у нас бананы больше»- какова нахалка!) и жуткой антисанитарией. Документы мы оформляли в каком-то сарае с невероятным количеством мух. Туда нагнали миллиарды мух, их было больше, чем непальцев.
На этом наши дороги с соотечественниками разошлись. Нас, пополоскав в «мушином раю» (видно, для остроты ощущений) поселили в отеле такого уровня, что я от восхищения могла только стонать. Из всех 32 букв родного алфавита вспоминалась только одна, самая эротическая: о-о-о-о, о-о-о-о! Наш шок приятно радовал обслугу Дхюликеля. Отель построен на горе и высокомерно поглядывает на копошащийся внизу чумазый громогласный, бибикающий и орущий народ. А тут тишина, птицы поют в парке, все цветет и благоухает. Бугенвиллия, на которую я дома дышать боюсь, тут растет на воле, как крапива! Возмутительно яркая, не прилагающая никаких усилий для такого праздника красок. А этот номер! Как 2 наших квартиры без перегородок. И туалет с окном на Гималаи…В котором при желании можно вальс танцевать. Как хорошо быть иностранцем в слабо развитой стране!
Ну какой там отдых! Мы ринулись обследовать территорию. Столбить. Поднялись на крышу. Я все пыталась удивиться, ведь панорама Гималаев под носом, а я все воспринимаю как должное! Маша Распутина плачет кровавыми слезами зависти ! Но там нам открылась страшная тайна буржуинов: счастье- это норма! Человек действительно рожден для счастья, а не для преодоления трудностей.
До самой ночи мы лазили по территории, нюхали гигантские граммофоны дурмана, похожие на фарфоровые лампы от-кутюр, щупали руками яркие ершики каллистемона .Оказывается, это дерево! У нас в дендрарии в Сочи есть один хилый экземпляр, но он даже при тщательном уходе не вырастает выше куста. Наши охи и ахи слышались в зарослях до темноты, а потом настал час летучих мышей. Я заснула с блаженной улыбкой дитяти, только что отвалившегося от материнской сиськи. А Саша полночи снимал на лоджии летучих мышей, то и дело восклицая: «Ух, ты! Ух, ты!» К тому же он внезапно стал страстным энтомологом. Без конца снимал каких-то мушек-букашек – все, что шевелится, трещит крыльями и угрожающе щелкает мультипликационными челюстями.
Когда я проснулась, он уже снимал пенье птиц, которые орали громко, нахально, по-хозяйски и совсем не так, как у нас. И это было хорошо! Кстати, во всем отеле кроме нас была лишь одна компания немцев. И все. Сначала мы не придали этому большого значения. Но когда мерседес повез нас по стране, вдруг обнаружили, что страна на военном положении… Вот те раз! Нам дали русскоговорящего гида, который учился в Москве. Кумар был похож на коричневую отполированную статуэтку, одетую в белое
( это был знак глубокого траура по матери). Маленький, чистенький, ладный, с огромными добрыми глазами, в которых иногда вспыхивала хитреца. И поначалу я была уверена, что он нас обязательно «обует». Но с каждым днем и часом мы сдруживались все больше. И единственное, что ему в нас не нравилось- демократичность. Это когда мы пытались через него высказать восхищение шоферу. С таким асом я не встречалась ни разу в жизни. И если в Тибете мы целиком полагались на нашего православного Бога, то здесь наш Господь смог наконец отдохнуть от забот о нас. Мы неслись на бешеной скорости в 10 см от пропасти, но были абсолютно спокойны . И даже останки машин в пропасти не мешали нам наслаждаться классной ездой и природой. Так вот наш Кумар становился глух и нем, как только я просила перевести наш восторг профессионализмом шофера. У них четко работает девиз: «Кесарю- кесарево, а слесарю- слесарево». Как он презрительно заявил: «Если у человека нет высшего образования, то он только и может, что баранку крутить». Так что когда мы в последний день обняли шофера, у того были слезы на глазах, а наш гид сидел надутый, словно ему ботинки жмут.
К лобовом стеклу нашего мерса был прикреплен какой-то жетон для беспрепятственного проезда. Да и Кумар этаким гоголем показывал всем патрулям свои документы, явно гордясь собою. И мы лихо объезжали длинные хвосты машин, ожидающих проверку. Ловила себя на том, что невольно расправляю плечи и словно становлюсь выше ростом. Это из меня пёрло самоуважение. Хорошо не только быть, но и чувствовать себя белым человеком!
В Катманду мы поселились в 4- звезд. отеле и даже были невольными свидетелями свадьбы местного мафиози. Вот я удивилась, увидев нескончаемую вереницу гостей в золоченых сари, чистых, надушенных, с воспитанными, одетыми франтами детьми. (Это после целого дня общения с местными – гря-а-азными, завшивленными, назойливыми до свербения в кулаках – так бы и врезал !....если б не боялся, что к кулаку прилипнет миллиарда полтора микробов неизвестной породы. И все это на фоне старого города с резными деревянными кружевами окон, дверей, скульптур).
На громадных тележках выкатывали метровые торты. Внутренний дворик светился сотнями цветных огоньков, отражающихся в воде бассейна, гирлянды из живых цветов прогибались под собственной тяжестью и угорали от собственного запаха. На сцене пела певица, увешанная золотыми браслетами до самых пяток. В общем, индийский фильм не понарошку. Саша попытался пробраться со своей любимой камерой, «затерявшись» среди непальцев, как Буратино под хвостом петуха в кафе к Карабасу—Барабасу. Я наотрез отказалась, доказав еще раз, что женщина дальновиднее…И наблюдала с внутренней террасы 2 этажа, как за ним с хмурой иронией сечет «сикьюрити». Вот он наткнулся на властное «ноу!» и притворился рассеянным Паганелем. Ой, мол, заблудился!
А еще был Читван – заповедник. Это в 30 км от границы с Индией. Кактусы там сажают вместо забора, и они вырастают в 2 человеческих роста. В Читване нас встретили безумно почему-то обрадованные нам местные. Из одежды на них были лишь сильно выгоревшие шорты (что называется шорты на босу ногу). Нас пересадили на уазик, ободранный, как кролик на базаре.
Когда мы стали петлять УАЗом между громадных бревен, я засмеялась и спросила: «Это что за детский лабиринт?»Читванский крепыш ответил без тени улыбки: «Это чтоб танки китайских маоистов не прошли в большом количестве. Из Индии.» (Дело было в мае 2002 г.) Мы онемели. Оказывается, пока мы погружались в культуру Тибета, Непал, Индия и Китай успели переругаться и даже немножко пострелять. На следующее утро нам принесли газету. Я не очень сильна в английском, но жирный заголовок «Сегодня ночью в Читване были убиты 14 маоистов» - перевела единым духом. Смех был нервным, а 2-я ночь – не такой безмятежной, как 1-я. К нашему утешению грянул такой тропический ливень, что в голове крутилась лишь одна, невесть как застрявшая испанская фраза «но пасаран!» - они не пройдут. Каждые 2 секунды небо полосовали целые букеты молний. Саша, конечно, снимал, возбужденно разговаривая сам с собой. А я после битвы с гигантским и очень свирепым пауком в душе ( моему верхнему «ля» позавидовала бы примадонна в Большом!) придирчиво осмотрела наш плетеный домик Наф-Нафа и, как ни странно, прекрасно заснула. Какой дурак пойдет ратовать за коммунизм в такой потоп – крокодилы и те попрятались! Огорчало лишь, что завтра, естественно, будет наводнение , и придется нам добираться до Катманду на каноэ. С этой мыслью я и уснула.
А назавтра проснулась от оглушительного заполошного визга птиц. Светило солнце, все было на своих местах: цветы – на ветках, ветки – на стволах, река – в берегах, а завтрак – на столе. И бой с улыбкой счастья готов был умереть за каждое наше желание. Мое комсомольское воспитание мешало мне наслаждаться его сомоотречением. Все время тянуло на лекцию о человеческом достоинстве. Хорошо, что мы говорили на разных языках…
Я опасалась, что нас поселят в глиняной хатке , где хронически не хватает 4-й стены. У простых людей там у всех такое жилье. В лучшем случае – 3 стены и занавеска. А за занавеской на глиняном полу – лишь плетеные циновки. Это тебе и спальня, и кухня, и гостиная. А перед занавеской сидит местная дива в экзотических обносках и послушно выбирает престарелой мамаше вши из головы. И очень непосредственно разбрасывает их рукой сеятеля по сторонам…Главное – не попасть в зону «обстрела».
Но после того, как нас с шиком провезла по деревне троица добровольных помощников в открытом «ландо» и я уже совсем приготовилась к худшему, мы вдруг попали в маленький рай. Десяток очень аккуратно плетеных домиков, утопающих в экзотической растительности. Монстеры (! ) взбирались на высоту телеграфного столба. На ветках сидели невиданные синие птицы. Аккуратные дорожки были посыпаны гравием. Вдоль них небрежно цвели клеродендроны Томсона. Незнакомые цветы пахли, как парижский магазин духов «Фрагонар» - ванилью и романтикой. Гекконы с нежной прозрачно-розовой кожей неподвижно сидели на ветке, заносчиво задрав нос, всем своим видом выказывая свое «фэ» нашим невоспитанным восторженным визгам. А прямо перед глазами в желто-песочных берегах лениво протекала река. Домики были ориентированы строго на закат. Мы сомлели… и как-то незаметно оказались сидящими в деревянных креслах, как в партере театра. Бой бесшумными шагами принес кофе под дерево. Действо начиналось! Слоны и мулы лениво прошествовали на фоне заката. «Вон-вон змея!» - закричал наш гид, показывая на дорожку. И добавил: «Очень редкая». Я спросила : «Ядовитая?» Он расплывчато : «Не очень…» Пока мы, подобрав ноги, напряженно рассматривали кусты, солнце застряло в оранжевых гроздьях цветов незнакомого гигантского дерева. Казалось, будто солнце поймали в оранжевые сети.
Был май, но хотелось цитировать Гарсиа Лорку :
«Август, персики и цукаты
И в медвяной траве покос
Входит солнце в янтарь заката,
Словно косточка в абрикос…» |
Бой, преданно глядя в глаза, зажег несколько спиралей от комаров и заботливо расставил их под ногами. Я сладко потянулась … и увидела прямо над головой на дереве невиданные плоды. Огромные, как бейсбольные мячи (даже больше) и все в тупых шипах. Они висели по 2 и по 3 на толстых черешках и были похожи на яйца невиданного ящера. Называется это веселое дерево джекфрут и употребляется весной как овощ, а осенью - как фрукт. Вот такой универсальный магазин на одном стволе. На ужин нам его подали в овощном варианте. Вкуснятина! Нечто среднее между грибами и курицей.
Постели были белоснежные, на столе – подсвечник в виде носорога, в вазе – субтропические цветы, в розетке – антикомариная таблетка. На всякий случай. Комаров мы там не видели. Правда, вилась с нескромными намерениями какая-то мелкая зубастая и клыкастая сволочь. Не определили. А в душе вода согревалась от солнца, заготовленная в резервуаре на крыше. В общем, рай. Причем, во всем этом раю были только мы. Видимо, в связи с военным положением. В соседних (как их назвать?) турбазах ? тоже были люди – такие же отчаянные. Мы их потом увидели, когда катались на слонах. Но наша резиденция была лучше, чем у японцев, немцев и американцев. В общем, мы наслаждались, стараясь не вспоминать военных с автоматами на дорогах.
На рассвете нас будил робким стуком в дверь бой – приглашал на прогулку по реке. Черный, как эбонит гид с авторитетным брюшком, перетекающим через пояс шорт, появлялся позже. Мы уже научились разбираться в иерархических тонкостях. Если непалец говорит по-английски – он начальник, а если еще и по-русски – начальник вдвойне. Наш читванец лопотал только по-английски. Впрочем, этого хватало и нам, и благоговейному отношению односельчан. Он по-балетному выворачивал носки при ходьбе и был ужасно смешной в своей важности. С этим же важным видом нес совершеннейшую чушь. Когда я с восторгом спрашивала: «А это что?» - на очередной цветок, он глубокомысленно изрекал непереводимое сочетание звуков или явное вранье. Я присматривалась и говорила: «Ничего подобного. Это же плумерия! А это что? Да нет же, это гибискус, а это амарантус!» В конце концов он сдался и жалобно сказал : «Если ты так хорошо все знаешь, зачем тогда спрашиваешь?» Видимо, его дутых знаний вполне хватало для скучающих американок. О латыни там никто слыхом-не слыхивал. Ну вот, опять мое неуемное желание знать больше восприняли как прямой выпендреж! Ну и как тут учиться?! А как он серьезно рассказывал, указывая коричневым пальцем на кучу дерьма носорога, о его (дерьме) лечебных свойствах!
Но он прекрасно разбирался в повадках зверей и птиц. Мы с ним ездили на каноэ по реке. Каноэ было настоящее – из цельного ствола дерева. Я, как Фома неверущий, подшучивала над легендами о крокодилах и вяло (было 6 часов утра) полоскала пальцы за бортом. Так же сонно сказала: «О, вон даже белое чучело крокодила положили на берегу для туристов. Не могли покрасить!» И вдруг это «чучело» как побежит с крейсерской скоростью! Мама моя родная! Это оказался редчайший крокодил – альбинос.! Он был цвета топленого молока. Мы сразу загорелись энтузиазмом. Впрочем, руки и ноги сгруппировали поближе к туловищу…Несколько часов мы шастали по «ужасной реке», но видели лишь немыслимое количество ярких птиц (их тут 740 видов) и попугаев.
Наш сопровождающий никак не мог понять моего восторга. Ну, попугаи, ну и что? Вот днем пойдем к слонам, а завтра – сафари в поисках тигра!
Слоны были действительно очаровательны. Особенно тем, что жили на свободе, и в лесу мы им благоразумно уступали дорогу. Прикован был лишь гигант-самец. Наш гид важно и с плохо скрываемой завистью объяснил, что у этого «элефанта» секс с 6 слонихами и от этого гарема целый дет.сад слоняток. Самому младшему слоненку было 6 дней! Он с готовностью давал гладить себя по шершавой голове.
На мой восторженный визг «баттерфляй!» гид тут же : «Эти бабочки прилетают к нам за сексом из Индии». На потасовку гекконов : «Видите, у них драка? Это из-за секса…» И так на протяжении 3-х дней. О чем бы мы ни говорили, разговор неизменно сводился к сексу. Наконец, я не выдержала и спросила: «Вы женаты? Нет? Я так и думала…»
Ох, и объелись же мы манго! Навек полюбив его! А папайю попробовали (ставь «птису»– сбылась мечта), долго и с подозрением рассматривали россыпь черных семян, похожих то ли на черную икру, то ли на маленьких тараканов и пришли к выводу, что наши дыни куда лучше! А у них там экзотика – яблоки. В аэропорту в Лхасе у нас их реквизировали в антитеррористическом шмоне. Кстати, у нас в этой поездке было 8 (!) самолетов. И в каждом, кроме российских, был, как назвал Саша, сексуальный час. Когда перед посадкой мужчин и женщин выстраивали в отдельные очереди и общупывали на предмет оружия за ширмой. Когда со мной это проделали впервые в Дели, я укоризненно и гневно сказала индианке: «О-ля-ля, мадам!» Она засмеялась и сказала : «Большое спасибо, мадам…»
Перед каждым полетом отбирали зажигалки. И каждый, приземлившись, первым делом закуривал, щелкая следующей.. А еще отбирали батарейки. Иногда просто выдирали их из фотоаппаратов. В них умудряются провозить части пластиковых бомб. А еще после каждого досмотра оставался у таможни целый ящик перочинных ножей, пилочек и ножниц. С каждым перелетом досмотр был все тщательнее, поскольку общая напуганность терроризмом усугублялась большим напрягом в международных отношениях соседних стран. Если первый раз Катманду нас встречал гирляндами живых цветов, то второй – железными ежами и мешками с песком. Как у нас в 17-м году. За этими баррикадами стояли солдаты с винтовками. Причем, винтовки они держали под мышками дулом вперед, что приводило в неистовую ярость Сашу. Они запросто могли укокошить любого -совершенно случайно. Я, зажмурившись, сказала: «Ну куда мы опять влипли?»
Впрочем, в центре города военных было мало, и неприятный осадок быстро стерся. Тем более, что дни наши были заняты до отказа. Ошеломляющий сервис в нашем отеле расслаблял и убаюкивал. В фойе музыканты в смокингах играли репертуар Глена Миллера, фонтаны шпинделяли, хрустальные люстры сияли и отражали, вся обслуга улыбалась и кланялась без отдыху и перерывов на обед, а шведский стол предлагал наплевать на диету. Ничего подобного ни в Англии, ни в Шотландии, ни в Париже мы не видели. Утром приезжал наш «мерс» и вез на очередную ступу с глазами Будды или – по гипотезе ученых – с глазами атланта, нашего прародителя. Каждый ребенок знает легенду об атлантах. Но и Рерих, и Блаватская, и Нострадамус считали, что это не легенда. Приятно сознавать, что твоим праотцом был великий атлант, а не примитивная обезьяна. Кстати, обезьяны там бродят по улицам, как у нас кошки и вызывают живейший интерес лишь у туристов.
По пути домой мы 9 часов ночью проторчали в Дели. И, разумеется, сразу перезнакомились со всеми русскими. Их оказалось аж 4 человека, причем трое из Краснодарского края, а 1 врач из Питера. Мы мгновенно нашли общий язык, и эта бессонная ночь пролетела легко и радостно.
Ребята не были в Тибете, они были в Непале, но обе страны объединил Эверест. А наши альпинисты - люди совершенно особые. Очень счастливые, потому что всегда вместе, потому что понимают друг друга с полуслова и не надо оправдываться и объяснять за каким лешим каждый год тратишь безумные деньги, чтоб влезть на очередную гору. А непальские власти за право взойти на Эверест сдирают с каждого альпиниста по 4 тыс. баксов. Только за разрешение.
Я не альпинист, И не претендую. Не примазываюсь. Но понимаю их всей душой. Но теперь и в моих снах появятся пики восьмитысячников и длинные ленты дорог, которые разворачиваются, как ковровые дорожки перед избранными . Я теперь тоже из их числа.
Наталья Поддубная
|