ЖИЗНЬ И СКИТАНИЯ ИЗОБРЕТАТЕЛЯ-САМОУЧКИ

«Мертвая» вода и «живой» котел

Еще до того, как Илья Федорович попал на военную службу и стал дезертиром, он в конце 1906 года остался без заработка. Месяца два жил случайной работой. Потом ему предложили временную работу по ремонту котлов на ледоколе «Байкал». После ремонта слесарь должен был неделю-полторы участвовать в процессе отапливания котлов, так что Илье Федоровичу пришлось побывать в шкуре кочегара. Трудно работать в котельном отделении парохода. Воздух накален, обжигает лёгкие, словно сдавливая все тело мёртвой хваткой; пот льет без конца, слепит глаза, И хуже всего в котельной приходится кочегарам.

— Вот ведь штука! — говорил Илъя Федорович. — Так, пожалуй, скоро водой весь изойдешь; Когда я был поваренком, я лимоны не умел так ловко выдавливать, как меня теперь начисто выжимают!

— Ну, это что за жара!— сказал старый кочегар Климов. — Попробовал бы ты поработать в котельной где-нибудь под тропиками, скажем, около Сингапура или у берегов Австралии. Там действительно поджаривает, да и вода для питья теплая, а бывает, что и тухлая. Здесь, можно сказать, прохлада и благодать, водица как хрустальная.

— Вот поди ж ты, здесь этакую работу еще легкой считают! — удивился Илья Федорович. — Конечно, ко всему привыкает человек.

После этого разговора он крепко задумался о судьбе кочегаров. На бесчисленных судах, разбросанные по морям всей земли, полчища кочегаров буквально варятся в собственном соку перед пастями раскаленных топок. Во время качки работа в котельной особенно тяжела. Насыпать уголь в топку, не имея большого навыка, почти невозможно.

Бывает, что уголь с лопаты летит в соседа. Случается, что и сам кочегар летит на пол вместе с лопатой. А каждое неверное движение может повести к ожогам.

Во время аварий хуже всего приходится опять-таки котельной. Выбраться оттуда труднее, чем из других частей судна, да и покидать работу надо последними. Если вода зальет котлы, прежде чем успеют загасить топки и выпустить пар, котлы могут взорвать весь пароход. А между тем пар надо сохранять до последней возможности, чтобы могли работать насосы при откачке.

На больших пароходах устанавливается по нескольку десятков котлов. На каждый котел в среднем приходится два-три кочегара и угольщика. Следовательно, на крупных пароходах в таком аду жарится около сотни человек.

Однажды в свободное от вахты время Илья Федорович в разговоре с- кочегарами высказал мнение, что такое безобразие надо как-нибудь прекратить.

— Какое безобразие? — спросил сосед по койке.

— Вот такую работу, какую вы несете. Совсем это ненужные мученья.

— Глупости болтаешь, Мухартов. Раз есть пароходы — нужны кочегары. И фабрики и даже дома с центральным отоплением без нашего брата не могут обойтись.

— А ты думаешь все всегда должно оставаться таким, как сейчас? Разве новых машин не придумывают? И следует придумать такой котел, чтобы он работал сам по себе, без всякого кочегара.

— То-есть, как же так? Сам в себя воду будет наливать, сам топливо заглатывать?

— Вот именно. Кочегары захохотали.

— Уморил, Мухартов! Ведь тогда котел должен быть как живой. Ну, а нашему брату что тогда делать? А? Пропадать без работы? — сказал Климов.

— Ну, кто в кочегарах помыкался, тот сможет найти себе и другую работу.

— За чем же дело стало? Валяй, выдумывай живой котел!

— Попробую. В вашей шкуре побывал, теперь этого дела не оставлю.

Мысль о саморегулирующемся.«живом» котле, которому не нужно приносить человеческих жертв, гвоздем засела в голове Мухартова. Скоро ему представилась возможность заняться этим детальнее.

Несколько месяцев назад он на охоте познакомился с электриком из Иннокентьевского депо, Шурой Баскаковым. Хотя охотиться Баскакову приходилось редко, все же они скоро сдружились. Кроме охоты у них нашлось много других общих интересов. Баскаков, бывший студент, поднадзорный, хорошо знал и любил электротехнику.

Рисунок. Трудно работать в котельном отделении парохода... И хуже всего приходится кочегарам...

Узнав, что Илья Федорович самоучка-изобретатель, Шура стал ему помогать своими познаниями, знакомил с физикой, читал иностранные журналы, разъяснял приятелю то, что тому казалось непонятным. Всегда у него находилась какая-нибудь новая интересная книга. Книгами были забиты дома все его полки, они находились и в его чемодане, и в постели, и на чердаке, и под станком в депо, торчали из всех карманов, из охотничьей сумки, из-за голенищ сапог. Даже на охоте во время привала он извлекал откуда-нибудь новый журнал, а то просто учебник физики или запрещенную брошюрку и прочитывал вслух с соответствующими пояснениями.

Не раз они вдвоем отправлялись на заброшенный стекольный завод, охотились вместе с Таней и Марусей Борщ. И здесь Баскаков остался верен себе. Для семейства Борщ он сделался не только хорошим знакомым, но и ходячей библиотекой. Илья Федорович не мог себе представить Баскакова без книг, а видя книги, вспоминал Шуру. В общем Шура и книги были чем-то нераздельным. Но, как это. часто бывает, именно эти неразлучные друзья Баскакова и подвели его- Заодно они немного подвели и Илью Федоровича.

Энергичный, живой, умный, отличный товарищ, готовый со всяким поделиться своими познаниями, Шура бывал очень предусмотрителен и заботлив, когда дело касалось других; о себе же он как-то не умел или забывал позаботиться. Илья Федорович поэтому устроил его на новой квартире к своей знакомой, рижской немке Луизе Герн.

В начале 1907 года Шура сообщил Илье Федоровичу, что в электротехническом отделе депо освободилось место помощника электрика и можно подать заявление. Илью Федоровича приняли, но поставили условие: ничего не изобретать. Однако Мухартов знал, что не будет выполнять строгого наказа. Да и как удержаться от изобретений, когда он после своих кустарных приборов дорвался наконец до электричества, получил доступ к настоящей динамо!

Сначала его, как слесаря, поставили на ремонт моторов и динамомашин под наблюдением Баскакова. Илья Федорович старался использовать новую работу, чтобы хорошенько изучить электротехнику. Ему хотелось усвоить эту область настолько основательно, чтобы не испытывать больше перед электричеством боязливого восхищения и обращаться с ним запросто, как с рубанком и плоскогубцами-

Скоро он настолько ознакомился с новым делом, что ему стали доверять самостоятельную работу. Он начал экспериментировать. Ночное дежурство у динамо было утомительно, и часто случалось, что дежурный засыпал. Для Ильи Федоровича эти дежурства были приятнее отпуска. Он оставался наедине с машинами. Ночь пролетала незаметно. Иногда делал какую-нибудь казенную работу, чаще всего занимался своими опытами. Первое время, когда он еще не приручил электричество, оно теряло терпение от бесцеремонного обращения Мухартова, огрызалось, кусалось. Не раз молодого изобретателя ударяло током, щелкало искрой.

Баскаков был хорошим учителем; он не только не мешал Илье Федоровичу изобретать, но часто помогал ему в опытах советом, разъяснял ошибки, учил расчету и показывал как надо чертить. Он советовал Илье Федоровичу быть осторожнее:

— Смотри, брат! Как бы тебе до чего-нибудь не допрыгаться! Тут из-за небольшой ошибки без глаз или без рук можно остаться.

Илья Федорович удваивал внимание, но опытов не бросал. И в течение нескольких месяцев службы помощником электрика он успел детально разработать три и в основном наметить еще два изобретения.

Прежде всего он придумал способ автоматической замены перегоревшей предохранительной нити в сети комнатного освещения. Если причина, вызвавшая короткое замыкание, была, как это большей частью и случается, в тот же момент устранена, например: дети баловались со штепселем, тронули его гвоздем и т. п., то через одну-две минуты без замены перегоревших пробок обычным путем происходила автоматическая замена нити, и свет загорался снова. Потом Илья Федорович усовершенствовал свою электрифицированную «живую» бомбу, которую изобрел в 1905 году, превратив ее в мощную, управляемую на большом расстоянии электромину.

На третье изобретение он натолкнулся случайно. Сперва оно носило характер невинной шутки. Затем неожиданно для него самого превратилось при дальнейшей работе в боевой снаряд.

В мастерской была построена особая будка, в которой рабочие после смены умывались и освежались душем. Воду греть не приходилось, так как для этой цели запрягали отработанный пар. Под потолком, на двух массивных подставках, укрепленных в стене, покоился бак для воды. В бак проходил паровой змеевик, в котором пробегал отходящий пар. Змеекик нагревал воду. Купальня была хорошо оборудована. Достаточно просторная, она содержалась в чистоте, фарфоровые ручки кранов сверкали белизной. В будке имелось также и электрическое освещение, и в виду сырости, во избежание утечки электричества, провода были проложены добротные, гуперовские, с толстой изоляцией.

Душем в этой будке пользовались не только рабочие, ее облюбовали также и жены администраторов. Им так понравилось это купанье, что они понемногу стали вытеснять рабочих. Мастеровые сменятся, сунутся к будке, а дверь на крючке. Одна какая-нибудь женщина полощется, всю купальню занимает. Рабочие ворчали, а что поделаешь? Не выгонишь женщину, тем более жену начальника. Уходили, не умывшись.

— Ничего, — сказал однажды Мухартов товарищам. — Надоест им эта водолечебница, сами бросят.

— Как же, дожидайся!

— Чего дожидаться, завтра же начнет надоедать. А вы всем передайте, чтобы завтра не сказавшись мне, никто не ходил под душ-.

— Чего мудришь?

— Завтра увидите.

На завтра действительно увидели. Первая женщина, которой разнравился душ, переполошила всю мастерскую.

— Что за диковина! Никак кто-то поросенка режет? — сказал сосед Ильи Федоровича и повернулся к окну.

Никакого поросенка поблизости обнаружить не удалось, зато в тот же миг дверь «водолечебницы» с треском раскрылась настежь, и перед изумленными рабочими, прильнувшими к окнам, промелькнуло нечто необычайное. Женщина, разрядив в стремительном беге первый страх, не менее стремительно возвратилась в коварную «водолечебницу», поспешно оделась и без оглядки убежала из будки.

Илья Федорович бросился в будку, проверил душ и заявил, что все в порядке — ничего страшного не заметил. Разговоров было много. Никто ничего не понимал. Большинство сошлись на том, что с дамой случился нервный припадок. Некоторые убежденно высказывали мнение, что всему виной «нечистая сила», вселившаяся в бак. В доказательство приводились цитаты из Апокалипсиса и повествование о «мертвой» и о «живой» воде .

На другой день все пошло своим чередом. Женщин пришло даже больше обычного, очевидно, вчерашнее происшествие возбудило любопытство. Но еще через день тревога возобновилась.

На этот раз женщина, которой вдруг опротивел душ, избрала другой маршрут для отступления и вообще проявила свой страх более динамично, чем ее предшественница: Она влетела прямо из-под душа в мастерскую, где работал Илья. Оказалось, что дар речи ею не утерян. Очень громко и образно, как драматическая актриса перед полным залом, она объявила опешившим мастеровым, что на нее обрушились два ведра кипятку, сдобренных двумя мешками иголок: она вся обварилась, вся исколота. Однако ни ожогов ни следов уколов заметно не было. Илья Федорович догадался выручить неожиданную гостью, сняв с гвоздя первый попавшийся плащ и предложив его ей. Затем он проворно сбегал в «водолечебницу» и через минуту сообщил дрожавшей под резиновым плащом злополучной купальщице, что он проверил будку, — там ничего необычного нет, одеться во всяком случае можно спокойно.

Инженеры решили, что ток соединяется где-нибудь с резервуаром для воды. Они рассуждали так: если ток соединяется с кодой, вода должна зарядиться, электричество не может уйти в землю, так как бак довольно хорошо изолирован на своих подставках; ручка, пускающая в ход душ, фарфоровая, следовательно, берясь за ручку, купальщик не разряжает ток через себя; но в тот момент, когда пускается электрифицированная вода, ток словно тысячами игл обрушивается на ничего не подозревающего купальщика, прежде чем вода коснется его тела.

Илью Федоровича, как наиболее аккуратного рабочего, послали осмотреть все провода около труб. Он тщательно их осмотрел и нигде не нашел соединения.

Объяснялось это явление весьма просто: дело в том, что до прихода комиссии Илья Федорович успел выбросить кусочек проволоки, которую он утром одним концом зацепил за оголенное место на проводе, а другим погрузил в воду. Когда та же история повторилась с третьей женщиной, все поняли, что «мертвая» вода выбирает своих жертв только среди женщин, чтобы отвадить их от душа рабочих. Тем дело и кончилось. Но для Ильи Федоровича ни одно дело, в, котором он проявил инициативу, не могло кончиться внезапно, не дав соответствующих результатов. Мысли его развивались со строгой последовательностью, образуя непрерывную цепь. И эта шутка дала толчок к изобретению электроводометателя.

Вскоре одно событие значительно изменило условия работы Мухартова. В один прекрасный день в багаже, пришедшем на имя Баскакова, полицией были обнаружены два мешка нелегальных книг. В тот же день Баскакова арестовали. Товарищи Шуры были опечалены, его все любили. Но больше всех расстроился Илья Федорович.

. На другой день Мухартову представилась возможность повидаться с Шурой. Так как Баскаков не успел перед арестом никому сообщить, куда он спрятал большую партию нелегальной литературы, необходимо было добиться с ним свидания. Иннокентьевский подпольный кружок эсеров предложил Илье Федоровичу отправиться к Баскакову, назвавшись его братом. Оба они были одинакового роста, имели пышную белокурую шевелюру, и некоторые находили, что они вообще похожи друг на друга. Мухартову изготовили паспорт на имя Ильи Александровича Баскакова, вручили железнодорожный билет, из которого явствовало, что он попал в Иркутск проездом из Архангельска, дали подробные инструкции, и он отправился в город.

Удачно попал на прием к прокурору с утра, когда других посетителей еще не было. Сообщил, что он проездом на Дальний Восток узнал об аресте брата, и просил разрешить ему свидание. Когда последовал вопрос о документах, Илья Федорович решил, что дело в шляпе: документы чисто сработаны. Спокойно протянул паспорт и билет. Прокурор посмотрел паспорт, достал папку с делом, сверил и потом внимательно взглянул на Илью Федоровича. Не понравился Илье Федоровичу этот взгляд. Он был как-то напряженно, неестественно спокоен.

— Как имя-отчество? — спросил прокурор.

— Илья... Александрович. — Произнося отчество, Илья Федорович твердо помнил, что именно так и написано в паспорте, который он принес, но тут же вспомнил, что ведь в сущности отчества Баскакова он не знает. Шура — и все. Баскаков не любил, когда его величали по имени и отчеству. На документах Шуры Илья Федорович мельком видел инициалы «А. А.». Прокурор немного нервно перелистал дело, вложил в него паспорт и спросил снова:

— Как? Как? Родные братья?. Как отчество брата? — а сам нажал кнопку звонка.

«Может быть, ребята перепутали с отчеством в паспорте?» — подумал Илья Федорович, и ему смутно припомнилось, что Шуру однажды кто-то назвал: «Александр Андреевич». От напряжения у Ильи Федоровича выступил на лбу нот. Он теперь был уверен, что Шуру звали именно Андреевичем.

В это мгновенье Илья Федорович разглядел на обложке дела надпись: «Александр Ан...»

— Как же отечество брата? — снова спросил прокурор и опять позвонил. Молчать было нелепо.

— Александр Андреевич! — неожиданно для себя выпалил Илья и подумал: «Из окна не выпрыгнешь, а если в дверь скакнуть, все равно поймают;..»

— Как?.. Андреевич?..

На звонок все никто не приходил.

— Подождите, пожалуйста, минутку, я сейчас вернусь.

Рисунок. Оба «архангела» выскочили из подъезда и побежали в разные стороны по улице...

Прокурор быстрыми шагами вышел в соседнюю комнату, а Илья, не теряя ни минуты, тоже вышел из приемной. До лестницы он прошел поистине гигантскими шагами: он не двигался, бы быстрее, если бы даже побежал. По лестнице спустился медленно и степенно, так как внизу стояли навытяжку два «архангела». Едва за Мухартовым закрылась дверь, он живо перемахнул на другую сторону улицы, прямо к двери закусочной, открыл ее, прошел в угол, сел за столик. Почти тотчас же он увидел в окно обоих «архангелов», стремительно выскочивших из прокурорского подъезда. Они поглядели по сторонам и побежали в разные стороны вдоль по улице. Илья Федорович, не спеша, закусил, увидел, как вернулась обратно погоня, и спокойно ушел.

Впоследствии выяснилось, что ребята действительно перепутали с паспортом: Шуру звали не Александровичем и даже не Андреевичем, а Антоновичем.

Новый электрик ввел новые по- рядки. Илья Федорович уже не мог свободно отдаваться изобретательской работе, но, конечно,сдаваться не хотел. Все закончилось так, как и следовало, ожидать: его поймали за странным занятием — он пускал искру между раздвинутыми углями вольтовой дуги, при чем при помощи некоторых приспособлений ему удавалось отклонять вольтову дугу на несколько десятков сантиметров. Разговор был короткий — на следующее же утро Мухартов получил расчет.

Работа над очередным изобретением на время прервалась. Но в мастерской Илье Федоровичу все равно не пришлось бы закончить своего искрометателя, который требовал совершенно особых условий для опытов -- в первую очередь большого открытого пространства. Впоследствии эти опыты доставили немало хлопот Илье Федоровичу, вызвав большой переполох среди его начальства.

За короткий срок работы на электричестве Илья Федорович успел в принципе разрешить вопрос о создании «живого» котла, не нуждающегося в кочегарах. Несмотря на сложность вопроса, он, наверное, разработал бы его во всех деталях, если бы одно обстоятельстве не возбудило в нем недоверчивости к своему детищу. Тем не менее «живой» котел попал в число тех изобретений, к которым Илья Федорович из года в год после многократных перерывов вновь возвращался, постепенно совершенствуя, пока не выработал гениально завершенного, разработанного во всех деталях проекта 1). Уволили Илью. Федоровича в начале осени 1907 года. Он опять перешел на случайную работу. Кочевал по частным слесарным мастерским, брал отдельные заказы. Ездил в Иркутск—летом на велосипеде, зимой по железной дороге.

Вскоре после торжественного признания первого его изобретения Илья Федорович, решил тем же путем, которым он продвинул земноводный велосипед 2), протолкнуть и «живой» котел. Настоящих чертежей у него не было. Остался только листик бумаги, на котором со слов Ильи Федоровича Баскаков незадолго до своего ареста набросал карандашом схематический чертежик. Но даже по этому наброску легко можно было понять самое главное. Проект сводился к следующему:

1) Спустя 16 лет комиссия из 25 специалистов в дала о котле без кочегаров хороший отзыв. Запатентован в 1925 году. Техническое описание и отзыв см. в № 5 за 1927 год журнала «Инженерный Труд»..

2) См. в № 3 «Вокруг Света» рассказ: «Земноводный велосипед по бумажным рекам».

Рисунок. «Если я работаю, то вот как я работаю!» — самодовольно сказал инженер...

Котел электрифицирован. Он снабжен толстостенной стеклянной трубкой, установленной вертикально и сообщающейся с котлом, подобно водомерной трубке. В этой трубке можно видеть, на . каком уровне стоит в котле вода. Убывая, вода увлекает за собой плавающий на ней полый металлический шарик. Когда вода доходит до нижнего конца трубки, наступает время доливать котел, но сигнализирует об этом сам шарик в тот момент, когда, коснувшись дна трубки, он тем самым соединяет концы впаянных в нее электрических проводов и замыкает собою ток, который открывает доступ воде в котел из водопроводной трубы. Вода, наполняя котел, подымает шарик, и когда он касается верхнего конца трубки, таким же порядком замыкает там другую цепь, что ведет к прекращению доступа воды.

Поступление топлива регулируется еще проще. Поршень, приводимый в движение под давлением пара, превышающего норму и поступающего из сухопарника, соединен с коленчатым рычагом, закрывающим вентиль форсунки (распылителя), регулирующей поступление нефти в топку. Таким образом, чем больше давление в котле, тем меньше поступает топлива, и наоборот. Вся армия кочегаров, обслуживающая котлы, при такой системе может быть заменена одним дежурным машинистом.

В феврале 1908 года Илья Федорович обратился за субсидией на сооружение модели к генерал-губернатору Селиванову, высказав ему свои соображения о громадной экономии, которую может получить государство при реализации этого изобретения. Селиванов направил Мухартова для экспертизы к директору промышленного училища, инженеру Шенгину, который сам что-то изобретал по котлам. Шенгин, получив заявление Мухартова с резолюцией Селиванова, встретил молодого изобретателя любезно. Но любезность, его стала быстро иссякать, по мере того как выяснялось, с чем пришел Мухартов. Инженер в недоумении рассматривал листок бумаги, который извлек Илья Федорович, когда зашла речь о чертежах.

— Гм... Это все? Это же не чертеж. К тому же и описания недостает.

— Поясню на словах, — сказал Илья Федорович.

— Ну, поясни.

Илья Федорович коротко рассказал.

— Но послушай, дорогой, ведь это все сложные вещи. Почему ты доставил невразумительный набросок, из которого ничего нельзя понять?

Когда Шенгин узнал, что Илья Федорович не умеет чертить, не имеет систематических знаний, даже грамоте научился с грехом пополам, самоучкой, он рассердился:

— Ведь это чорт знает что! Отнимать время, приходить без чертежей, без описания! Без всякого образования браться за такую важнейшую вещь! Да это просто наглость!

Подавив вздох, Илья Федорович сказал:

— Но как-то надо ведь выяснить, осуществима моя мысль, или нет. Генерал-губернатор сказал, что вы Лучше всех сможете в этом разобраться, потому что сами работаете по котлам.

Илья Федорович кстати упомянул о мнении начальства и о собственном, изобретении Шенгина. Инженер сразу смягчился:

— Если я работаю, то вот как я работаю! —-самодовольно сказал он и полез в шкаф за чертежами.

Чертежи были хороши: чистенькие, аккуратные, красивые; каждая деталь понятна.

Шенгин совсем успокоился.

— И модель в Петербург уже отправлена, — победоносно заявил он. Затем сообщил длинный перечень наук, которые необходимо основательно изучить изобретателю. Была там и теплотехника и высшая математика, и много, другого.

Рисунок. Луиза прочитала «Конька-Горбунка». Илья смеялся так же весело, как девочки...

Илья Федорович внимательно просмотрел листы.

— Да, вычерчено хорошо. Как картинка! Только...—он замялся,— я не пойму одного. Конечно, котлы системы Вилькокса-Бобкокса очень хороши. Но чем ваши отличаются от них? Вы тут изменили кое-что, но от этого котлы станут не лучше, а хуже...

После этой реплики Илье Федоровичу немедленно пришлось забрать свой чертежик и спешно оставить кабинет директора училища. На лестнице изобретателя догнал старичок-швейцар.

— Остановитесь-ка, молодой человек, на минутку, что я вам скажу, Илья Федорович остановился. Словоохотливый старичок сообщил, что он слышал весь разговор, стоя за Дверью.

— Обидно мне за вас стало, молодой человек. Наш барин своим котлом хвастал и сказал, что его котел в Питер свезен. Свезли — это действительно, а вот куда—это немногие знают. Наш дворник его ночью прямехонько доставил к Ангаре да под лед и спустил. А сколько работы, сколько денег ухлопали! Вся школа целый год работала. Вас чертежами попрекнул, а у самого только что чертежи эти самые и остались. А к чему они?

Разглагольствования старичка не утешили Илью Федоровича. Он вспомнил свой давнишний разговор с начальником Иннокентьевских мастерских Ковзиным. Ведь в сущности он говорил то же самое, только в других выражениях. Может быть . они и правы: не имея знаний, нахватавшись самоучкой на практике всего понемногу, он только зря тратит время и надоедает занятым людям. Несколько дней Илья Федорович предавался мрачным размышлениям. Но никакие размышления не могли, конечно, изменить его натуры, а следовательно, не могли убить в нем изобретателя. Однако к своему котлу он все же охладел.

Луиза Герн, квартирная хозяйка Баскакова, попала в ссылку в Сибирь прямо со школьной скамьи. Она успела давно обжиться в Иннокентьеве, обзавелась семьей, имела двух дочек — Марту и Марусю. Илья у них всегда был желанным гостем.. Он любил к ним заглядывать мимоходом. Герн — женщина умная, начитанная, всегда находилось о чем с ней поговорить. Девочки любили Мухартова, потому что он их баловал, придумывал для них игры, катал на своем велосипеде. Иногда он забирал всю семью Герн, катал на лодке, учил ловить рыбу-. После ареста Баскакова Герн часто находила у себя в доме в самых разнообразных местах книги, оставшиеся после Шуры. Почти каждый раз, когда Мухартов проезжал на велосипеде мимо ее окна, она окликала его.

— Эль! — так она переиначила его имя. — Зайди, Эль!

И когда он заходил, она говорила:

— Вот я еще нашла книги на сеновале. И куда он их только не насовал, этот милый книгоноша! Ты передашь их?

Илья, конечно, не отказывался передавать по назначению нелегальные книги, но так как такие находки с течением, времени не только не прекращались, а, наоборот, все учащались, он перестал удивляться неисчерпаемым запасам, будто бы сделанным Баскаковым в необычайно книгоемком доме Луизы Герн, подозревая ее в маленькой хитрости. Но это нисколько не умаляло его готовности передавать литературу дальше. В том, что Герн сама достает книги, он окончательно убедился, когда она несколько раз очень кстати нашла в комнате Шуры несколько новых книг по технике, которые, как она хорошо знала, были очень нужны Илье.

Когда Илья, возвращаясь из Иркутска после экспертизы «живого» котла, поровнялся с домиком Герн, она постучала в окно.

— Ну, спрашивать тебя, Эль, нечего, — сказала Луиза, когда Илья вошел в комнату. — По лицу видно. Но ты, по крайней мере, не поругался из за своего котла?

— Хуже!

Илья рассказал, как было.

— А ты не огорчайся, мне Шура говорил, что твой котел очень хорош. Кстати, про Шуру вспомнила. Представь себе, я недавно нашла у него за шкафом детскую книжку, сказку. Марта, принеси, детка, «Конька-Горбунка», то, что я вам вчера читала. Ты, Эль, не думай, что сказка не интересна, наоборот, очень занятна. Там даже прямо про твою экспертизу есть.

Луиза прочитала «Конька-Горбунка», сопровождая его забавными комментариями. Под конец Илья смеялся так же весело, как и девочки.

— Видишь? — сказала Луиза.— Тут прямо о твоем котле говорится: Иванушка из кипящего котла вышел мудрецом, а старенький царь в нем сварился. Точь в точь как твой инженер!

Потом Луиза попросила Илью рассказать что-нибудь веселое о его изобретениях. Он рассказал об электрифицированном душе.

— Это интереснее сказки, — сказала Луиза. — А знаешь я тебе загадку загадаю. Какая разница между тобой, Эль, и между твоим стареньким инженером?

— Мне не разгадать.

— Томить не буду. Ему живая вода Ангары понадобилась для того, чтобы похоронить в ней свой мертвый котел. Ты же в своем живом котле заставишь работать хоть мертвую воду. И хорошо сделаешь!..