| планета | новости | погода | ориентирование | передвижение | стоянка | питание | снаряжение | экстремальные ситуации | охота | рыбалка
| медицина | города и страны | по России | форум | фото | книги | каталог | почта | марштуры и туры | турфирмы | поиск | на главную |

ПРОДАВЕЦ ВОЗДУХА

X. Подземное путешествие.

Мистер Бэйли открыл потайную дверь и прошел в соседнюю комнату. Я последовал за ним.

— Кстати,— сказал мистер Бэйли, — если интересуетесь, можете прочитать последнее радио. Вашу гибель уже оплакивают. Вы утонули вместе с Николой в Лене. От вас остался только мешок с инструментами. Все сделано очень чисто, мистер «покойник».

Говоря это, Бэйли подошел к большому шкафу и открыл его. В шкафу висело несколько водолазных— как подумал я — костюмов. Мистер Бэйли исправил мою ошибку:

— Это не водолазные костюмы. Это костюмы, в которых можно было бы гулять в межзвездных пространствах, где царит абсолютный холод в двести семьдесят три градуса. Костюмы сделаны из материала совершенно нетеплопроводного, и при них резервуары с кислородом

— А это для чего? — спросил я, показывая на металлическое острее с шариком наверху, приделанное к колпаку скафандра.

— Это антенна. Костюмы снабжены радиотелефонами с собственными маленькими радиостанциями. При помощи радио мы с вами сможем разговаривать. Одевайтесь!

Я снял с вешалки костюм. Он оказался более легким, чем водолазные костюмы. Мистер Бэйли помог мне одеться и тщательно застегнул костюм особыми кнопками.

— Ну, вот мы и готовы,— сказал он. Я прекрасно слышал его, хотя наши головы были заключены в толстые шлемы.— Удобно, не правда ли? Для водолазов это было бы незаменимо.

— Но вы, конечно, не сделали этого изобретения достоянием общества,— заметил я несколько желчно.

— Общества! — презрительно ответил он.— Что может дать мне общество? Мне некогда заниматься такими мелочами.

Мистер Бэйли подошел к стене, повернул рычаг, и посреди пола открылся люк. Я заглянул вниз и увидал лесенку, которая вела к площадке, окруженной легкой железной оградой.

— Сходите! — предложил Бэйли.

Я спустился на площадку, Бэйли последовал за мной, повернул рычажок на решотке, и мы начали плавно опускаться вниз. Наш спуск продолжался довольно долго. Когда лифт остановился, Бэйли открыл дверцы, и мы вышли. Прямо перед нами была низкая железная дверь. Бзйли открыл ее, и мы попали в небольшую комнату, очень узкую. Бэйли открыл вторую дверь; я не мог определить, из чего она была сделана, она была черная и гладкая, как эбонит.

— Она сделана из состава, не пропускающего тепла,— пояснил Бэйли.

Опять такая же маленькая комнатка, и опять дверь. Таким образом мы прошли пять комнат и открыли пять дверей.

— В каждой камере температура приблизительно на пятьдесят градусов ниже, чем в предыдущей,— продолжал пояснения Бэйли. — Сейчас мы войдем в помещение, где стоит температура, близкая к холоду мирового пространства.

Мистер Бэйли открыл шестую дверь, и я увидел изумительное зрелище!..

Перед нами был огромный подземный грот. Десятки ламп освещали большое озеро, вода которого отличалась необычайно красивым голубым цветом. Казалось, как будто в эту по. -земную пещеру упал кусок голубого неба.

— Жидкий воздух,— сказал Бэйли.

Я был поражен. До сих пор мне приходилось видеть жидкий воздух только в небольших сосудах нашей лаборатории. Я никогда бы не мог вообразить, что можно сгустить и хранить такое огромное количество жидкого воздуха.

Вместе с тем я почувствовал, что мой костюм как будто сжимается, и не мог понять, почему.

— Здесь большое давление. Нас сдавило бы в лепешку, если бы не особая упругость ткани наших костюмов. Я добился того,—с помощью мистера Энгельбректа,— что жидкий воздух почти не испаряется. Обратите внимание на свод. Он весь выложен теплонепроницаемым материалом. В этой пещере даже лампы особенные: из светящихся бактерий!

Это абсолютно холодный свет... Да, этого голубого озера было бы достаточно, чтобы оживить Луну,— дать ей атмосферу, если бы только Луна могла удержать этот подарок. У меня здесь несколько таких озер. Но всего этого мало, слишком мало. Плотность жидкого воздуха только в восемьсот раз больше плотности атмосферного. Нужны были бы целые океаны, чтобы сгустить весь атмосферный воздух в жидкость.

Считайте сами: площадь земного шара равняется, в круглых цифрах, пятистам десяти миллионам квадратных километров. Значит, слой воздуха, только на расстоянии одного километра от поверхности Земли равен по объему по крайней мере полумиллиарду кубических километров. А более или менее однородный по плотности воздух тянется на восемь километров вверх. Это уже составит массу более пяти триллионов килограммов или одну миллионную часть массы земного шара... Сколько еще неиспользованного сырья!

— Сырья? — невольно вырвалось у меня.

Бэйли невозмутимо продолжал:

— Подсчитать совершенно точно запасы воздушного сырья, конечно, очень трудно. Мировое межпланетное пространство переходит в нашу земную атмосферу постепенно через зону разреженных газон. Точные определения химического состава Воздуха сделаны на высоте девяти километров. Шары с самопишущими приборами подымаются немного выше тридцати семи с половиной километров. Пролетающие, метеориты загораются на высоте ста пятидесяти - двухсот километров. Значит, и на этой высоте есть еще достаточно плотный воздух. Нисселю удалось подметить зажигание метеоров даже на высоте семисот восьмидесяти километров. Наконец о высоте атмосферы говорят и огни северного сияния. Человек давно любовался этой небесной иллюминацией, но только сравнительно недавно мы узнали, что спектр этих необычайно красивых огней состоит главным образом из линий благородных газов и особенно гелия. Линии кислорода, азота, неона и гелия сверкают в северном сиянии еще на высоте восьмисот километров. Возможно, что электрические силы вихрями отрывают и поднимают к высоким слоям атмосферы атомы ее газов. Но как бы то ни было, эти атомы существуют даже на такой огромной высоте. Но это еще не все. Не думайте, что атмосфера находится только над поверхностью земли. Американский ученый Клерк высчитал, что только до глубины в шестнадцать километров, — доступной для наблюдения,— газообразные вещества по весу составляют три сотых ко всей массе вещества. Так что общий запас воздушного сырья...

— Но не думаете же вы лишить земной шар всей его атмосферы?— с удивлением воскликнул я.

— А почему бы нет? — ответил мистер Бэйли.— Пойдемте дальше, и вы убедитесь, что это вполне возможно. Сванте Энгельбрект гениальный человек. Он вполне стоит тех денег, которые я плачу ему.

«Неужели в деньгах все дело?! — подумал я — Быть может, отец Норы корыстный человек. Получая много денег, он зарыл себя в этой кротовой норе вместе с дочерью и не желает возвратиться на родину; дочь изнывает от скуки, но не желает покинуть отца... Не в этом ли и заключается драма Норы?..»

Земной шар без атмосферы — это была бы катастрофа!—сказал я.

— О, да,— иронически ответил Бэйли.— Люди станут задыхаться, растения погибнут вместе с людьми, ледяной холод спустится на Землю с звездных высот... Жизнь прекратится, и земной шар станет таким же мертвым телом, как оледенелая Луна... И это будет, будет, чорт возьми!—закричал Бэйли.

В эту минуту мне казалось, что я имею дело с помешанным.

— Вы хотите погубить человечество? — спросил я.

— Мне просто нет никакого дела до человечества. Оно само идет к гибели. В конце концов наша планета не вечна. Она обречена на гибель не мною. А произойдет это раньше или позже— не все ли равно.

— Далеко не все равно. Человечество еще может жить миллионы лет. Наш земной шар еще очень молод. Он гораздо моложе Марса. - Вы можете поручиться, что человечество проживет еще миллионы лет? Довольно налететь какой-нибудь шальной комете, и ваш земной шар скоропостижно cкончается.

Рисунок. Посреди пещеры стоял огромный мамонт, его хобот был вытянут вперед, как будто он собирался затрубить призыв к бою...

— Вероятность этого ничтожна.

— С вашей близорукой точки зрения земного червя. Астрономы говорят иное. Огромные вспышки наблюдаются ими во всех углах мировой бездны. И если брать космические масштабы, то водной только нашей, так называемой галактическом, системе, в маленьком переулочке вселенной, именуемом Млечным путем, столкновения происходят, вероятно, не реже, чем столкновения автомобилей на улице большого города.

— Да, но для нас, «червей Земли», интервалы между этими катастрофами равны миллионам лет... И с какой целью вы хотите погубить человечество?

— Я уже сказал вам, что мне нет дела до человечества. Я не хо-чу губить, но не желаю и отказываться от своих целей ради спасения человечества.

— Каких целей?

Мистер Бэйли не ответил.

Мы шли вдоль изумительного голубого озера. Едва заметный пар поднимался над ним. Несмотря на все предосторожности, жидкий воздух все же немного испарялся. Действие теплоты земного шара и солнца сказывалось даже сквозь все изоляционные преграждения.

В стене грота виднелась черная дверь.

— Войдем сюда,— сказал мистер Бэйли.

Он открыл дверь, мы спустились по отлогому коридору и вошли в другую пещеру. Она была гораздо меньше. Здесь не было голубого озера. Это был какой-то склад. Вернее, целый городок, где вместо домов стояли огромные шкапы из того же черного, глянцевого материала. «Улицы» были расположены с прямо-линейностью плана американских городов. Бэйли открыл дверцы одного из шкапов и, выдвинув при помощи механизма ящик, показал содержимое: там лежали блестящие шарики величиною с грецкий орех. Я с интересом ждал объяснений.

— Вам должно быть известно,— начал Бэйли,— что один литр воды при обыкновенной температуре поглощает до семисот литров газа аммиака, а при нуле градусов количество поглощаемого аммиака увеличивается до тысячи сорока литров, при чем объем воды заметно почти не увеличивается.

Я кивнул головой и ответил:

— Газ размещается в промежутках между частицами воды.

— Вот именно. Промежутки между молекулами газа по отношению к величине самих молекул громадны. Расположение молекул может быть уподоблено расположению планет солнечной системе.- они отстоят друг от друга на громадных сравнительно с их размерами расстояниях. Если вы читали Фламмариона, то помните, что он говорит о кометах. Комету, состоящую из разреженных газов и занимающую пространство в сотни тысяч кубических километров, можно было бы вместить в наперсток, уплотнив эти газы... Так вот, такие «наперстки» перед вами. Хитроумному Энгельбректу удалось превратить жидкий воздух в чрезвычайно плотное тело. В одном этом ящике заключено воздуха больше, чем в огромном озере из жидкого воздуха. Попробуйте взять один из этих шариков!

Я протянул руку и попытался вынуть шарик, но не мог этого сделать.

— Они все сплавлены вместе,— ответил я.

Бэйли рассмеялся.

— Сколько весит один кубический метр обыкновенного комнатного воздуха?—спросил он меня.

— Около килограмма.

— Килограмм с четвертью. А в этом шарике заключен один кубический километр воздуха. Не всякая лошадь свезет воз, нагруженный одним таким шариком.

Я был поражен, и мое изумлениe доставило мистеру Бэйли большое удовольствие.

— Да, — повторил он. — Энгелбрект стоит тех денег, которые я плачу ему. Теперь вы поверите, что переработать все воздушное сырье не такая уж невозможная вещь. Представляю, какой поднимется в мире переполох, когда люди начнут задыхаться!

И, протянув руку к сверкающим шарикам, мистер Бэйли сказал с пафосом.

— Отсюда я могу править миром!

Меня поразило, что он, сам того не зная, почти буквально повторил слова пушкинского «Скупого рыцаря».

— «Что не подвластно мне?» — продекларировал я вслух.

И продолжал:

— ...Как некий демон,
Отселе править миром я могу;
Лишь захочу—воздвигнутся чертоги...
. . . . . . . . . . . .
...Мне все послушно, я же—ничему;
Я выше всех желаний; я спокоен;
Я знаю мощь мою: с меня довольно сего сознанья..

— Это вы хорошо сказали,— ответил Бэйли, внимательно выслушав меня .— Я не знал, что вы поэт.

— Это не я сказал, а Пушкин.

— Все равно. Хорошо сказано. Пушкин? Помню, Он подражал нашему Байрону и нашему Вальтер Скотту. Но конец не хорош. Мне мало одного сознанья власти. Я капиталист, коммерсант. Мертвый капитал— это не капитал. Я должен торговать, и я торгую... Торговец воздухом!.. Ха-ха-ха! Кто бы мог думать?

— С кем же вы торгуете? — спросил я.

— А с кем я должен торговать?— с неожиданным раздражением воскликнул мистер Бэйли.— Не с вашими ли наркомторгами?

— Значит, с заграницей? Не скажу, чтобы эта торговля была законной. Вы обосновались нa нашей советской территории...

— И перерабатываю ваш прекрасный русский воздух, и нарушаю монополию внешней торговли, и так далее, и так далее. Я буду торговать с Англией, Германией, Францией, наживу капитан, а вы отберете его у меня? Я поеду в Англию, а вы там сделаете революцию и доберетесь до меня и моих капиталов?—говорил мистер Бэйли со все возрастающим раздражением. — Нет, довольно! Вы испортили весь мир. Нет на земном шаре угла., где бы не угрожала красная опасность. Я мог бы скрутить вас теперь в ба-раний рог. Вы еще не знаете о всех моих ресурсах. Но это мне надоело. Я хочу торговать спокойно и уверенно.

— Тогда вам лучше было бы перебраться на Луну,— с иронией сказал я.

— И очень просто! Здесь нет ничего смешного. Луна слишком мала, чтобы удержать атмосферу, но я могу устроить подлунные жилища. В воздухе недостатка не будет. А для межпланетного путешествия у меня есть кое-какие возможности получше пороховой ракеты.

— Вы это серьезно? — спросил я, с недоумением глядя на него.

— Совершенно серьезно.

— И там вы откроете контору по продаже воздуха? Но вы сказали, что уже ведете торговлю?

— Да, веду, и очень успешно.

— С кем, можно ли узнать?

— С Марсом,— ответил он.— Да, с жителями планеты Марс. Это очень выгодный рынок для сбыта воздуха. Вы знаете, что на Марсе барометр стоит в двенадцать раз ниже, чем у нас. У бедных марсиан не хватает воздуха, И они очень хорошо платят за этот товар.

«Сумасшедший! — подумал я. — Этого еще недоставало!»

— Что же, они прилетают к вам, или вы отправляете туда своего ко-миссионера?

— Зачем? Я бросаю на Марс из особой пушки вот эти снаряды. Там они взрываются и превращаются в воздух. А марсиане таким же образом транспортируют мне взамен свой продукт — иль.

— Иль? Это что такое?

— Радиоактивный элемент, обладающий огромной энергией. Этой энергией приводятся в движение все мои машины, этой энергией работает пушка, посылающая снаряды на Марс. Иль может дать энергию и для ракеты, в которой я полечу на Луну.

— Но почему же марсиане не прилетели на Землю за воздухом? Марс более старая планета, и марсиане должны были обогнать нас в технике.

— Они и обогнали. Но у марсиан очень слабый организм. Уже шестьсот лег назад они делали опыты межпланетных путешествий. Но они неизменно гибли, не будучи в состоянии перенести условий путешествия. Во время полета тела невесомы. Такое состояние вредно влияло на кровообращение и все жизненные функции. И смелые путешественники неизменно умирали — одни в пути, другие вскоре после возвращения на Марс. Они назвали эту болезнь «левитацион» — так можно перевести на наш язык их слово.

— Как же вы все это узнали и как установили с ними сношения?

Мистер Бэйли нахмурился.

— Довольно того, что я сказал вам. Если вы не верите, я покажу нам иль. Да, впрочем, вы сами однажды были свидетелем того, как я едва не погиб в болоте при получении марсианской посылки.

Но я не мог поверить Бзйли,— так все это было необычно,— и продолжал возражать:

— Однако такая «посылка», пролетая через воздушную оболочку Земли, должна была накалиться и превратиться в пар, как осколок болида.

— Вы же сами признали, что техника марсиан должна далеко уйти вперед по сравнению с человеческой. Их снаряды снабжены регуляторами движения. Управляются они по радио марсианскими инженерами.

Я хотел задать мистеру Бэйли еще несколько вопросов, но он закрыл шкап и сказал мне:

— Пойдемте дальше. Я вам покажу еще одно интересное и поучительное для вас зрелище.

Мистер Бэйли привел меня к маленькой узкой двери, протиснувшись через которую, мы вышли в слабо освещенный коридор.

— Еще один вопрос,—сказал я.— Почему вы устроили ваш «завод» в Якутии?

— Потому, что это место удобно для моего производства. Здесь полюс холода.

— Однако в центре Гренландии не теплее,— там даже летом температура не поднимается выше тридцати градусов мороза.

— Это удобство кажущееся. Когда мои вентиляторы заработали бы, с юга потянули бы теплые воздушные течения и значительно подняли бы температуру Гренландии. Да, в конце концов, теперь для меня температура окружающего воздуха и не так важна. Мне это было важно вначале. Теперь у меня дело поставлено так, что я мог бы иметь холод мирового пространства даже на экваторе, — конечно, в моем подземном городке. Притом, в Гренландии торчат американские метеорологи, изучающие «родину циклонов». Мне же необходимо было забраться в такой укромным уголок, где мне никто не помешает, пока я не поставлю производство. Теперь мне не страшны люди, но я страшен для них. Горе тем, кто пойдет по ветру!.. Кстати, я не сообщил вам еще одной новости. Вас больше не ищут, но ваша экспедиция скоро тронется в путь, как только приедет ваш заместитель. Могу вас уверить, что экспедиция погибнет, вся до одного человека! Наступает зима. Я подниму такую бурю, что участники экспедиции умрут прежде, чем сделают половину пути от Верхоянска до меня.

— Правительство вышлет вторую экспедицию будущим летом. Вас не оставят в покое,— сказал я.

— Тем хуже для них,— ответил Бэйли и открыл дверь.

Мы вошли в огромную, круглую полуосвещенную пещеру. Мистер Бэйли повернул выключатель, и пещера ярко осветилась. Я увидел изумительное зрелище.

С потолка спускались сталактиты,. а с земли тянулись вверх сталагмиты самых причудливых форм. На потолке сверкали призмы горного хрусталя. Витые колонны, как в буддийском храме, странные наплывы на стенах и «занавески» по углам придавали пещере фантастический вид.

Прямо передо мной, посреди пещеры стоял огромный мамонт. Его хобот был вытянут вперед, как будто этот колосс собирался затрубить призыв к бою. Огромные ноги,—толще моего туловища,— были широко расставлены, голова пригнута. Вся колоссальная туша мамонта блестела, как будто она была покрыта стеклом. Вокруг мамонта расположились более мелкие представители животного мира: мед-веди бурые и белые, волки, лисы, соболя, горностаи... Целый ледяной зверинец!

На уступах скал сидели блестящие птицы — полярная сова, гуси, утки, вороны. А вдоль стен расположились... «двуногие» представите-ли приполярных и полярных стран: якуты, самоеды, вогулы, чукчи — все в национальных костюмах, вооруженные самодельными стрелами, луками, капканами. Одни из них стояли в позе охотника, другие — с запряжкой собак или оленей, иные держали в руке рыбачий гарпун или весло. Здесь же лежали домашняя утварь и промысловые орудия.

Это был целый музей, необычайно богатый и разнообразный.

И все экспонаты были покрыты прозрачным веществом, блестевшим как стекло и позволявшим хорошо видеть малейшие подробности.

— Поразительно! — сказал я. Мистер Бэйли самодовольно усмехнулся.

Ваши ученые только собираются устраивать ледяной музей, а я уже устроил его. Вы знаете, что вечная мерзлота сохраняет трупы в полной неприкосновенности. Вот этот мамонт, которого мы выкопали, пролежал в мерзлоте не одну тысячу лет, а мясо его так свежо, что можно было бы зажарить и есть. Наши собаки очень охотно ели... как бы это сказать по-русски,— мамонтятину.

— Но ведь здесь не только ископаемые животные, здесь имеются медведи, лисы... и потом эти люди?..

— Да, я собирал и живые экземпляры.

— Живых людей?!

— А почему бы нет? Какая разница? Рано или поздно каждого из этих людей задрал бы медведь или они просто умерли бы естественной смертью и бесследно погибли бы, как погибают звери. А участь попавших в мой музей прекрасна. Они сохраняются при помощи холода не хуже египетских мумий. Они обессмертили себя.

— Для кого? Кто видит их!

— Вы, я, не все ли равно? Я не собираюсь делать из моего музея учебно-вспомогательное учреждение и завещать его кому бы то ни было. Это моя прихоть, мое развлечение. Не все же одни дела!1 Надо чем-нибудь развлекаться.

— И для этого вы... убивали людей?

— Не я первый сказал, что охота на людей — самый увлекательный вид охоты... Впрочем, не думайте, что я стал бы заниматься охотой специально за «двуногими зверями». Вот еще! Здесь только те, кто имел неосторожность бродить вблизи моего городка. О нем никто не должен был знать. И тот, кто «шел по ветру», не возвращался назад...

— Но это еще не все,— продолжал он, помолчав.— Я покажу вам еще одно отделение моего музея. Идемте!

Мы прошли в смежную пещеру. Она была значительно меньше. В глубине пещеры вдоль стен стояли статуи людей, блестевшие как стекло.

Мы подошли ближе.

— Вот, полюбуйтесь, — сказал мистер Бэйли, указывая на статуи.— Такова судьба тех, кто пытается бежать отсюда. Вот, видите этот пьедестал? Он был предназначен для вас.

Мистер Бэйли включил большую лампу. Яркий свет осветил статуи. Я присмотрелся к ним ближе и содрогнулся. Это были трупы людей, покрытые жидким стеклом или каким-то иным прозрачным составом.

— Я замораживаю людей, затем их обливают водой, которая моментально превращается в лед. Так они могут простоять до второго пришествия... Очень поучительное зрелище, не правда ли? Я показываю эти мумии всем провинившимся в первый раз, и действие бывает очень благотворное: у виновных пропадает всякая охота нарушать установлен ные мною законы... А работники мне, конечно, нужны; особенно — квалифицированные...

Я насчитал одиннадцать трупов. Пять из них принадлежали якутам, три, невидимому, иностранцам, остальные были похожи на сибирских охотников. Тонкий слой льда позволял хорошо видеть. На трупах были костюмы, в которых их застала смерть. У большинства трупов лица казались спокойными, только у одного якута осталась на лице страшная улыбка.

— Как вам нравится мой «пантеон» ')?—спросил Бэйли.

— Отвратительное зрелище, — ответил я.— Нужно быть уверенным в полной безнаказанности, чтобы хранить эти улики преступлений.

— А вы еще не потеряли веру в возмездие? — иронически спросил Бэйли.— Да, с этой иллюзией, говорят, легче живется. Однако нам пора возвращаться.

1) Пантеон—древне-греческий храм всех богов» отсюда это название перешло к зданиям, посвященным памяти знаменитых людей (например, Пантеон в Париже с гробницами Вольтера, Гюго, Руссо и других).