22.
Я получаю свои деньги. Моя книга. Новые планы. Владелец автобусов
Понятно, о нашем плавании раструбили все газеты. Я воспользовался обстоятельствами и в одном интервью вставил между прочим, что неплохо бы японскому правительству заплатить мне теперь мои денежки.
Не знаю, то ли газетные репортажи повлияли, то ли действительно все формальности наконец были выполнены, только вскоре временно исполняющий обязанности высокочтимого комиссара по выплате компенсаций тюленебоям-промысловикам, следуя распоряжениям самого высокочтимого комиссара, отсчитал причитающуюся мне сумму в чудесных зелененьких долларовых бумажках.
Несколько дней спустя ко мне явился некий мистер Глейзер. Вместе с мистером Джильбертом они владеют в Токио издательством, выпускающим книги на английском языке.
- Почему бы вам не описать ваши приключения и не опубликовать книгу "в нашем издательстве? - спросил мистер Глейзер.
- Я моряк и писать книги не умею.
- Человек сумеет все что угодно - надо только решиться.
"А ведь парень прав", - подумал я. И решился.
Первым делом мне выплатили задаток. Никогда за всю мою жизнь такого со мной еще не бывало. Но потом мне пришлось основательно потрудиться. Мистер Глейзер придумал отличный метод работы:
- Лепите скелет, мистер Восс, а уж мясом под перьями наших умельцев он живо обрастет.
Иной раз мясо к костям приходилось не очень-то впору, но мистер Глейзер говорил, что настоящему писателю из-за таких мелочей расстраиваться вовсе ни к чему. А ведь он-то в этой кухне, надо думать, разбирался. По завершении рукописи я получил вторую часть гонорара. Это мне так понравилось, что я всерьез начал подумывать, а не написать ли мне еще несколько книг, чем больше, тем лучше.
Я с нетерпением ждал выхода моих воспоминаний, и вот наконец настал этот счастливый день. В руках у меня была книга: "The Venturesome Voyages of Capt. Voss" ["Отчаянные путешествия капитана Восса"]. Я не удержался от искушения послать один экземпляр в Хорст.
В августе 1914 года разразилась война. До сих пор толком не пойму, для чего вдруг европейцам потребовалось взаимное истребление. Оно, конечно, руки-то у людей всегда чешутся. Дрались же мы между собой, скажем, в кубриках на больших парусниках. Но ведь всего лишь дрались. До смерти-то никого не забивали...
Из-за войны мне ничего не оставалось, как отправиться с ближайшим пароходом в Сан-Франциско, а оттуда в Викторию (Британская Колумбия).
В деньгах я вообще-то не нуждался, но мне очень хотелось подыскать себе подходящее занятие. Наняться на какой-нибудь пароход? Легче легкого: теперь, в войну, число их заметно прибавилось. Однако давнему своему твердому решению я изменять ни в коем случае не собирался. Плавать на пароходах - никогда, разве что пассажиром.
Однажды я поделился этими заботами со своим добрым другом доктором Мартенсом.
- Джон, - сказал он, - ты мучаешься от скуки. Тебе непременно нужно заняться чем-нибудь полезным.
- Это я знаю, док, но только вот чем?
Мы еще разок подробно обсудили проблему, и в заключение доктор Мартенс сделал мне неплохое предложение.
- Послушай-ка, ты ведь, наверное, знаешь мистера Кингстона?
- Это у которого два автобуса?
- Точно. Так вот. Кингстон умер, и его вдова не знает теперь, что с ними делать.
- Ради бога, уж не собираешься ли ты женить меня на ней?
- Нет, но она охотно продала бы тебе эти автобусы, и притом не запросила бы дорого.
- Да ты, видать, слегка того, доктор, - сказал я.
Но Мартенс рассеял мои сомнения самым убедительным образом.
В конце концов я купил-таки оба страшилища. Более того, я выучился сам водить автомобиль и выправил даже в полиции водительские права.
Изредка, когда выпадает свободная минутка, я езжу на своей машине (есть у меня и она) к пляжу. Бесконечной чередой катятся длинные океанские волны. У самого берега они разбиваются и обращаются в ревущий прибой. И вот уже гигантская эта масса воды, все еще грозная и могучая, истаивает и рассеивается ручейками в песке. Обессиленная, стекает вода обратно в море и опять бьет о берег, сливаясь с новым буруном.
Волны вздымаются и рушатся. Откуда они пришли - от Гаваев, Японии или Гвинеи, - кто знает. Медленно бреду я обратно к машине. Стоит ли печалиться, Ханнес? Повидал ты на своем веку побольше, чем миллионы других людей. А ведь это, пожалуй, получше, чем стать миллионером.
|