Мир путешествий и приключений - сайт для нормальных людей, не до конца испорченных цивилизацией

| планета | новости | погода | ориентирование | передвижение | стоянка | питание | снаряжение | экстремальные ситуации | охота | рыбалка
| медицина | города и страны | по России | форум | фото | книги | каталог | почта | марштуры и туры | турфирмы | поиск | на главную |


OUTDOORS.RU - портал в Мир путешествий и приключений

На суше и на море 1986(26)


СОЛНЕЧНЫЙ АРХИПЕЛАГ—ФИЛИППИНЫ

Текст к фотоочерку (см. вклейку)


Рассказывают такую легенду. Нес Великан землю, да уронил в море. Разбилась она на тысячи кусков, и каждый стал цветущим островом. Тогда из ствола самого высокого бамбука вышли двое: Малакас и Маганда— Сильный и Красивая; они и дали начало роду филиппинскому.

По-разному называют Филиппины — Страна семи тысяч островов, Жемчужина Южных морей, Земля лучших в мире кокосов, петушиных боев и изящных женщин, Край, где сошлись созерцательность Востока с прагматизмом Запада...

Здесь и вправду 7100 островов, и у каждого своя история, традиции, язык. Крупнейшие среди всех—остров Лусон на севере, Висайи в срединной части и Минданао на юге. На Лусоне живет половина населения страны, здесь ее столица и средоточие промышленности. Нередко говорят: Лусон — рисовая житница, Висайи— кладовая рыбы, копры, сахарного тростника, Минданао—заповедник ценного дерева нарры и поставщик фруктов.

Висайи примечательны еще тем, что сюда в 1521 году пристали испанские каравеллы, здесь в бою с вождем Лапу-Лапу был убит Фернан Магеллан. Тела погибших сожгли, доспехи их затерялись, но крест, водруженный Магелланом на берегу, сохранился. В городе Себу в старой часовне, напротив ратуши, стоит по сей день «крест Магеллана» — место паломничества туристов.

Неселение Филиппин—55 миллионов. Из этой многоязычной, разноплеменной семьи обычно выделяют жителей равнин—христиан, обитателей гор—язычников и мусульман юга—моро. Лидером в этом многонациональном государстве стали тагалы. Их язык наряду с английским объявлен в стране государственным.

Когда приезжаешь в Манилу, слух в потоке незнакомой речи чаще других отмечает три слова: «мабухай», «пагибик» и «легайя». Они, словно преследуя тебя, звучат повсюду: на улицах, с экрана телевизора, в модных песенках и в названиях солидных фирм. Проходит несколько дней, и узнаешь, что это тагальские слова: «здравствуй», «любовь» и «радость». В них, как в капле воды, высвечен национальный характер.

Конечно, говорить о характере народа в целом рискованно. Как в любой другой стране, на Филиппинах живут разные люди — веселые и угрюмые, неграмотные и утонченно образованные, ленивые и работящие, неискренние и прямодушные. И все же принято считать, что тагалы щедры, гостеприимны и музыкальны, илоки склонны к перемене мест, предприимчивы и расчетливы, висаиянцы мягки и уступчивы, мусульмане юга нетерпимы и горды.

История архипелага отмечена многовековой борьбой народа за свое освобождение. В XVI веке сюда пришли испанцы с мечом и распятием. Через три века непрерывных восстаний страна сбросила ненавистное испанское ярмо. Но явились другие хозяева — американцы. Лицемерно называя филиппинцев «маленькими коричневыми братьями», новые колонизаторы нещадно обирали их. Еще полвека бесправия. Но не зря говорят, «чем ночь темней, тем ярче звезды». Народ еще яростнее продолжал отстаивать элементарные права — есть хлеб своей земли, быть на ней хозяином. Только в 1446 году, после изгнания японских оккупантов, на руинах Манилы была наконец провозглашена суверенная Республика Филиппины.

Манила — город с десятимиллионным населением. Она вобрала в себя 17 разных, не похожих районов. В ней есть витрины и задворки. Ее центральные улицы чисты, как паркет, ее окраины тонут в грязи и лужах. Столица полна контрастов и сюрпризов. «Вечно благородный» старый город Интрамурос соседствует с увеселительным припортовым районом. Респектабельный, зеркальный деловой центр Мака-ти — обратный лик начиненного лавками и конторами китайского чайнатауна. Аристократические деревни» миллионеров Форбс-пирк и Дас-Мариниас — противоположность трущобного Тондо. Во дворах особняков «деревень» плещутся голубые бассейны, а жители Тондо на литры покупают воду для питья у уличных торговцев. Тысячи скваттеров живут на берегах зловонных каналов, скученно, безысходно, в сколоченных из фанеры и жести «курятниках». Власти, давно обеспокоенные проблемой Тондо, наметили постепенно переселять оттуда людей в новые кварталы Дагат-Дагатан, в недорогие муниципальные коттеджи. Строительство их уже началось, в нищем Тондо блеснула надежда, но сбудется ли она — покажет время.

Четыреста лет стоит на земле Манилы крепость Интрамурос. Некогда здесь жил испанский губернатор, и ни один «индиец» (как тогда с презрением называли филиппинцев) не смел войти в его ворота — разве что в качестве прислуги или узника форта Сантьяго.

Многое хранит в памяти этот суровый форт. Выстроенный для защиты города от пиратов, он стал впоследствии тюрьмой для патриотов. Помнит он бессонные шаги томившегося в застенке Хосе Рисаля. Врач, ученый, писатель Рисаль был совестью и голосом своего народа. В ночь перед расстрелом в одиночной камере Сантьяго он написал стихи-завещание «Прощай, моя Родина», которые дороги каждому филиппинцу, как каждому русскому пушкинское «Товарищ, верь!»...

Во время второй мировой войны в подвалах Сантьяго топили тех, кто отказывался сотрудничать с японским фашизмом. Теперь старый форт стал мирным. Здесь возник импровизированный театр, без кулис и кондиционеров, под открытым небом, зато очень любимый маиильцами за остроту и злободневность спектаклей.

Над Манилой стоит смог, марево, скрип тормозов, грохот новостроек. Высотные конструкции каждый день меняют лицо города. Строят быстро, современно, добротно. Филиппинцы — великолепные архитекторы и дизайнеры. На набережной Рохаса, у самого моря, в короткий срок вырос туристский пояс с пятизвездиыми отелями, магазинами, игорными домами. Когда видишь толпы иностранных туристов, особенно американских, жаждущих «вкусить от экзотики», вспоминаешь письмо Чехова из Монте-Карло: «...в воздухе висит что-то такое, что опошляет природу, шум моря, луну».

К счастью, не только казино и отели определяют характер набережной. Здесь высится Культурный центр — гордость манильцев: театры, концертные залы, библиотеки и художественные студии. На афишах Центра — имена Шекспира и Мольера, Баха и Шостаковича.

В Маниле много лавок, базаров, и все они ориентированы на «своего» покупателя. В универмагах «Рустан» или «Ансонс» можно увидеть вазу, расписанную Сальвадором Дали, столы из оникса и малахита; в непритязательных лавках Дивисории терпеливо ждут своего часа груды дешевых товаров. Но не обольщайтесь: дешевизна товара — диплом на его негодность. Средний покупатель выбирает место, где можно купить вполне приличную вещь по умеренным ценам.

Туристов в Маниле привлекают резьба по дереву, вышитые одежды, светильники из перламутровых пластин — капнем, бусы из белых кораллов. Редко кто пройдет мимо гладких, как атлас, соломенных шляп или со вкусом расписанной керамики. Все эти вещи делают вручную на фабриках «хэндикрафта», где работают женщины и дети, хотя детский труд законом запрещен. Работают по 14 часов, получая жалкие гроши.

Те, кто хочет отведать китайской кухни, запастись женьшенем, душистым чаем или искусить судьбу у предсказателя, отправляются в чайнатаун. Хрустальный шарик звездочета, ладонь с таинственными линиями, намалеванные на вывесках, подскажут адрес. Гадают по руке, картам, цифрам, кофейной гуще и по компьютеру. Всегда людно в приемной известной прорицательницы Глории Виско (мадам Ли). Говорят, к ее «мудрым» советам прислушиваются бизнесмены и чиновники, живущие по гороскопу. Современное гадание расширило диапазон: теперь в его сфере не только любовь и здоровье, но и социальные конфликты, торговые сделки...

Манила — город сумасшедшего уличного движения, не поддающегося регулировке, несмотря на обилие упитанных (живот яйцом), сытых полицейских с белыми жезлами в руках. «У нас не пробки, а транспортные джунгли»,— говорят манильцы. Два-три часа «отдыхаешь» в таких джунглях. Хорошо если можно выбраться из машины и пойти дальше пешком.

В городе нет ни трамваев, ни троллейбусов. Недавно введена первая линия наземного метро, но по-прежнему вся тяжесть перевозок лежит на маленьких «маршрутках», которые тут с любовью называют «джипни». Около миллиона ярко разрисованных «джипни» с бронзовыми фигурками лошадей на капоте исправно несут свою службу.

Даже в полдень не ослабевает пульс столицы. Время послеобеденных сиест прошло. Американский дух бизнеса и погони за прибылью одолел вековую восточную расслабленность.

Только под вечер, когда пушка в старом Сантьяго оповестит, что рабочий день в столице окончен, чуть-чуть ослабевает поток машин. Горожане потянутся в парк Хосе Рисаля, чтобы послушать симфонический оркестр, подышать прохладой, запустить в небо воздушного змея «сапи-сапи», полюбоваться фонтанами.

Сегодня в парке звучит Второй концерт Рахманинова. Солирует известная пианистка Сайта Мария. Вот она выходит на эстраду: копна черных волос, красная туника, затканная золотым поясом. Это образ: красный — черный — золотой. В этих красках она и играет — волнуясь, печалясь, радуясь...

Концерт окончен, но уходить не хочется. Сосед по скамье, пожилой филиппинец заводит с нами разговор, рассказывает о себе. У него редкая профессия — в фармацевтическом центре Манилы он работает со змеями. ««Доить» кобру—ремесло опасное. Нужно обладать фехтовальной реакцией, чтобы ловко ухватить змею за голову, сдавить челюсти и, когда она откроет пасть, поднести стакан. Кобра в ярости кусает стекло, и капли целительного яда стекают в сосуд. Однако вернемся к нашему собеседнику.

— Не знаю, слышали ли вы миф о Великане, который разбил нашу землю на тысячи кусков? — спросил он негромко.— Я иногда думаю: когда же придет другой Великан, который бы снова собрал осколки в единую землю...— Он помолчал, достал из кармана баронга (вышитой рубашки) сигарету, неторопливо закурил и продолжал:— Хочется, чтобы наши дети, родившиеся уже в условиях независимости, жили лучше нас. Чтобы они увидели страну обновленной не на словах, а на деле. Когда-то нам обещали «общество равных возможностей». Но до обещанного пока далеко. Государство не может конкурировать с частником. Детей мы стремимся отдать в частную школу, потому что там лучше учат, рабочий скорее пойдет на частную фирму, потому что там больше заплатят. Государственные больницы вечно переполнены, там плохо лечат и очереди надо ждать годами. В частных клиниках, за деньги — пожалуйста: к вашим услугам прекрасные врачи и новейшее оборудование. Если бы не одна «маленькая» деталь — баснословно дорогой счет за лечение. Даже простое обследование не но карману рядовому служащему. Я уже не говорю о пенсионерах, живущих на медные пятаки. Недавно я прочитал рассказ «Продается героизм». Об одном заслуженном человеке, ветеране, решившемся на отчаянный шаг—продать свои боевые ордена, саблю и грамоты в обмен на хлеб насущный. Уверен, что это не писательская выдумка, а реальная жизнь.

Да-а... Не всем легко живется в нашем хорошо протопленном раю. Да и времена иные настали: раньше люди стремились к независимости, теперь думают об автомобилях. Возьмите молодых специалистов. Не успел новоиспеченный врач или инженер сдать последний экзамен, как уже мчится в МИД с заявлением — «хочу уехать за рубеж». Ему бы для начала отечеству послужить... Странная получается вещь: из деревни молодежь бежит от плуга в столицу. Из столицы те, кому удалось получить диплом, стремятся за рубеж. Может быть, я не прав, но виню в этом нашу прессу, телевидение, кинопрокат. Все они наперебой рекламируют «американский образ жизни». В Маниле тысячи американцев — туристы, дипломаты, бизнесмены... нет им числа. Только на базах больше 20 тысяч американских военнослужащих. Кстати, на прошлой неделе здесь, на площади, полыхал костер. Знаете, что горело? «Дружеский» дар американцев — лекарства, негодные к употреблению за давностью срока и переданные нам. Неплохой подарочек! Выходит, что не годится для Джонни, сойдет для нас, «людей второго сорта» — так они думают, но ошибаются...— Наш собеседник загасил сигарету и замолчал.

Что было ему возразить? Возможно, он сгущал краски. Отношение к США на Филиппинах сложное. Его часто называют сплавом любви и ненависти. Все больше людей выступают за ликвидацию американских военных баз на островах, за пересмотр прежних «особых» отношений с бывшим патроном. А что касается стремления молодых специалистов уехать за рубеж, то не всегда они в этом повинны.

В стране всеобщее бесплатное начальное образование. Но нередко только на словах: миллионы крестьянских детей остаются вне стен школы, так как должны помогать семье. Те, кому удается окончить среднюю школу, получают диплом, вставляют его в рамку и вешают на видном месте в доме. Для большинства путь в науку на этом кончается. Чтобы поступить в университет или колледж, надо внести немалый вступительный взнос, платить за лекции, лабораторные занятия и даже за экзамены. Не всем это по силам. Но даже если юноша «без роду и племени» сумел получить высшее образование—что потом? Да ничего — тупик. Чтобы устроиться на приличное место, нужны деньги и связи. Если их нет, дипломированные специалисты работают портье в гостиницах, репетиторами в богатых домах или становятся малооплачиваемыми клерками. «Переписывать чужие бумаги в конторе—все равно что участвовать в петушином бою, не имея собственного петуха»,— говорят в Маниле.

Что остается? Уехать по контракту за рубеж. Разрешая выезд, власти надеются сбить волну растущей безработицы. Но уезжают те, чьи руки и знания могли бы пригодиться дома, на родине. За последние шесть лет покинуло страну 700 тысяч специалистов и квалифицированных рабочих. Ущерб этот невосполним.

Филиппины — единственная в Азии христианская страна. В воскресенье над Манилой плывет густой благовест—звонят колокола. Длинные вереницы машин выстраиваются у церквей. Оставив дела, горожане приезжают «омыть душу исповедью», в молитвенной тишине послушать мессу. Но христианство не смогло вытеснить древние суеверия. Филиппинец не забудет перекреститься на ночь, а утром наденет на шею языческий амулет «антинг-антинг», отгоняющий злых духов.

Самый большой праздник в стране — рождество. Манила гудит, как растревоженный улей: идет великая распродажа залежалых товаров, сбиваются с ног почтальоны, разнося поздравления и подарки, гремят рождественские балы, разъезжают ряженые, блестят на улицах серебряные елки из фольги. Манила веселится...

Судьба страны сложилась так, что ее жители считают культурное наследие Востока и Запада своим собственным. Особенно сильным оказалось влияние Испании и США. Испанское — в сфере духовной, американское—в бытовой, экономической. От испанцев остались имена, названия городов, религия, фиесты. От американцев— потоки автомобилей, сервис, конкурсы красоты и ... гангстеризм. Испанцы строили церкви, монастыри, крепости. Американцы—шахты, дороги, мосты, заводы, отели и ночные клубы. Те и другие оставили книги. Первые—молитвенники и религиозные трактаты; вторые — карты, схемы, учебники, словари.

Испанцы любят повторять, что они открыли миру архипелаг, принесли сюда цивилизацию и создали нацию. Но ведь острова не нуждались в «открытии», жили по своим законам, имели самобытную культуру, взаимодействовали с соседними народами. Правильнее сказать, что в борьбе против общего врага — Испании вопреки ей сотни ранее враждовавших племен ощутили свое кровное родство и объединились в единое государство.

Культура не приносится извне, она создается жизнью народа, его характером. Издавна бытовали на островах неписаные заповеди: береги доброе имя пуще богатства; дорожи родственными связями, ибо семья — оплот человека; обласкай каждого, кто войдет в твой дом или встретится в пути; помни: если ты сегодня никому не сделал добра, твой день пропал впустую.

Эти заповеди живы и сегодня, хотя время заметно расшатало прежние моральные ценности, особенно в больших городах.

Быстро темнеет в тропиках. Вечером на берегу Манильского залива вспыхивают огни отеля «Филипин-Плаза» с бархатными интерьерами, каскадами настенных «водопадов». Огни эти светят избранным. Тысячи манильцев смотрят на них с почтительной дистанции, через пропасть, имя которой—социально-экономическое неравенство.

Но оставим Манилу и познакомимся с островами. Филиппинцы говорят: «У нас можно путешествовать по горизонтали и по вертикали, и это совсем разные вещи». Это означает, что если подняться высоко в горы, то в 200 километрах от современной Манилы можно оказаться в каменном веке.

В труднодоступных горах архипелага живут 2 миллиона человек, около 100 племен. В отличие от основного, равнинного населения — тао их называют бануа. На Лусоне это народности калинга, ифугао, бонтоки, тингианы... На юге — билааны, багобо, манобо, таосуги.

Горцы сохранили язычество, а многие до сих пор ведут кочевую жизнь. Применяя подсечно-огневой способ земледелия — каиньгинь, они сводят огромные лесные массивы. Происходит это так: шаман племени выбирает место, где «душа риса» согласна послужить людям при условии, если ее «согреть, накормить, напоить и окропить кровью животного». И люди приступают к делу: выжигают участок леса, уснащают золой, сооружают водоем и в конце работ режут поросенка. Сеять выходят всей деревней. Впереди идут мужчины и палкой делают ямки в земле. Идущие следом женщины и дети кидают в ямки зерна и затаптывают пяткой. Когда придет пора прополки или жатвы, на поле снова выйдут женщины, а их мужья будут подбадривать их звуками носовой флейты и барабанной дробью.

Но есть среди горцев народы, которые знали поливное рисоводство еще в незапамятные времена. Таковы ифугао. Их знаменитые рисовые террасы Банауэ называют «восьмым чудом света». Как ступени гигантской лестницы, уходят они к небу на высоту 2 тысяч метров.

Гора и поле, казалось бы, вещи несовместимые, но их соединило величайшее трудолюбие человека. Три тысячи лет назад начали предки ифугао эту грандиозную каменную «летопись», которая продолжает жить и расти. И сегодня это делается, как тогда, в древности. Выбирают большой валун, под ним разводят костер, и, когда он накалится, обливают его холодной водой — камень трескается. Из осколков выкладывают край будущего поля, отвоеванного у скалы. «Пол» выстилают глиной, щебнем, песком, а сверху насыпают слой земли, принесенной снизу. Нелегкая работа! В сезон дождей воды хватает всем, а вот в жару и бездождье приходится носить воду снизу. Ранним утром начинают свое трудное восхождение водоносы с кувшинами на коромыслах.

Ифугао живут общинами, но и их заметно тронуло социальное расслоение. У кого больше поле, тот более уважаем. Чтобы попасть в высший слой общества — кадангиянг, надо вытесать из дерева широкую скамью-хагаби и устроить пир для всей деревни. Хагаби вместе с полем передается по наследству, как фамильный герб. Селятся ифугао небольшими деревнями. Хижины-абонги у них основательные, с дощатым полом и четырехскатной крышей. В пол вмазан очаг, на котором готовят еду. На стенах развешаны корзины, куда на ночь прячут кур. Совсем недавно каждый дом украшала полка, где выставлялись рога жертвенных быков и черепа врагов. К счастью, языческий обычай уходит в прошлое, как кровная месть и татуировка. Все чаще мужчины-ифугао предпочитают наколкам и набедренным повязкам шорты или джинсы, женщины носят яркие юбки и кофты.

Ифугао растят и курят табак, но больше всего любят бетель. Его жуют женщины и дети, подносят в дар божествам. Если два человека хотят подружиться, они обмениваются бетелем.

Много загадок и сюрпризов таят в себе неисследованные горы архипелага. Не случайно именно здесь, на острове Минданао, было сделано сенсационное антропологическое открытие — обнаружено племя тасадаев, пещерных людей. Когда впервые охотник, забредший далеко в джунгли, наткнулся на стоянку полуголых, длинноволосых людей, они разделывали пойманного кабана бамбуковыми ножами. Охотник предложил им свой металлический нож, но люди в страхе отказались. Он дал им соли, но, лизнув щепотку, они долго отплевывались. Он протянул табак, но они не поняли его вкуса. Эти люди ничего не знали о XX веке. Их одежда — банановый лист, посуда—скорлупа кокосового ореха, постель—трава, еда — коренья, стрекозы, лягушки...

Но спустимся с гор и пересечем остров Лусон к югу, где у города Легаспи стоит вулкан Майон и плещется море.

Лусон—обычный тропический остров. Лишь старинные испанские церкви, американские заправочные станции и японские рекламы напоминают, что мы на Филиппинах.

Вдоль шоссе тянутся городки, и невозможно понять, где кончается один и начинается следующий. Все они похожи как близнецы: центральная площадь — плаза — с часовней и церковью, школа, аптека и нескончаемый ряд придорожных лавок «сари-сари». В добротных каменных домах живет местная знать, в хижинах на окраинах — прочий люд. Здесь бегают босые ребятишки, голосят петухи на заборах, сохнет на земле выстиранное белье.

Хижины на сваях, с узкой крутой лесенкой, которая на ночь втягивается внутрь. К некоторым ведут дорожки, аккуратно выложенные из воткнутых в землю пустых бутылок, ракушек или камешков. У дверей стоит кувшин с водой и чашка. Если вас угостят водой, не забудьте немного отлить земле, поделиться с нею — таков обычай.

Во дворе хижины в тени акации притулился ткацкий станок с пряжей. Скамья перед ним пуста. Видно, хозяйка куда-то ушла. Может, хлопочет у очага, печет детям сладкий картофель—камоте. Детей в семьях много; жизнь без детей, считают на Филиппинах, не имеет смысла. Они быстро подрастают и становятся помощниками в хозяйстве.

Вот худенький мальчик-подросток отвеивает от шелухи рис, слегка подбрасывая его в плоском плетеном подносе. Его брат, постарше, возится в загоне для свиней, собираясь напоить животных.

За домами видны заботливо ухоженные рисовые чеки с межами, удерживающими влагу. Земля здесь дает по три урожая в год.

Чем ближе к югу Лусона, тем гуще кокосовые плантации. Филиппины — первый экспортер копры на мировом рынке. Ежегодно здесь собирают до 12 миллиардов орехов, производится 2 миллиона тонн масла, и главный его поставщик — остров Себу.

А вот и вулкан Майон. Можно даже потрогать его шершавое черное базальтовое тело, ощутить обманное спокойствие. Окрестности Майона густо заселены. «Что ж,— говорят местные жители,— вулкан просыпается редко, а жить надо каждый день».

Еще немного, и мы у моря. К вечеру начался отлив, и женщины с детьми, заголив ноги, отправились на добычу — собирать оставшихся в теплом мокром песке съедобных рачков и улиток. Когда же совсем стемнеет, близ берегов вспыхнут сотни мерцающих огоньков. Это выйдут «в ночное» рыбаки на маленьких лодках-пароу. На корме горит фонарь, и рыба, как бабочка, завороженная светом, «летит» на огонь.

Охота никогда не была главным промыслом филиппинцев. Крупной дичи в лесах мало. Рыболовство—другое дело. Что нужно крестьянину к ежедневному столу? Рыбу, рис и немного специй. Вот почему филиппинцы прежде всего земледельцы и рыболовы.

Рыбу ловят артелями и в одиночку. За аренду лодки половину улова отдают хозяину. Другую часть скупает торговец-оптовик. Что останется, по мелочи, рыбаки делят между собой и приносят семьям. Иногда артель на многовесельных лодках-банках выходит на китовую охоту. Мясо кита вкусное, напоминает буйволиное. Но это опасный промысел и не всегда кончается благополучно.

С каждым годом скудеют прибрежные воды, за рыбой приходится уходить все дальше в море. К лодкам с балансиром подвешивают бензиновый моторчик. Однако горючее не всем но карману. За четыре года, что мы прожили в Маниле, бензин дорожал шесть раз. И всякий раз газеты печатали фотографию: на безлюдной бензоколонке сидит заправщик и... играет на гитаре. Делать ему нечего, клиентов нет. Но проходит неделя-другая, люди привыкают к новым ценам, и у колонок вновь выстраиваются очереди. Есть неписаное правило: подорожал бензин — подскочит в цене и все остальное. Это как цепная реакция. И тогда снова девальвируется песо. Жизненный уровень народа и без того низок. Половина населения живет на грани бедности.

Филиппины производят около 8 миллионов тонн риса в год. Вполне хватает на себя и на экспорт, голода в стране нет. Но не видно и выхода из затянувшегося экономического кризиса. Программа, наметившая превратить Филиппины к 2000 году в развитую аграрно-индустриальную страну, забуксовала. На ее реализацию у правительства не хватает ни средств, ни кадров. Внешний долг страны достиг 30 миллиардов долларов. Строительство ряда объектов заморожено. Многие фирмы обанкротились. Недавно лопнул крупнейший банк страны «Банко Филипино». Чтобы удержать экономику на плаву и расплатиться с долгами, власти вынуждены влезать в новые долги.

Трудностей у страны немало. Не решена пока «проблема юга», где живут пять миллионов мусульман. Этот край идет в современность медленнее, чем Манила.

Юг Филиппин — это царство ислама, который не просто религия, но образ мыслей и строй жизни. Коран регулирует все отношения между людьми. Дети учатся в религиозных школах-медресе. По пятницам все мужское население собирается в мечети, чтобы решить важные вопросы.

Конфликт мусульманского Юга с христианским Севером имеет давние корни. В свое время испанцы так и не смогли подчинить себе Минданао. После того как в конце XVI века там убили испанского губернатора, они оставили остров.

Испанцы называли Юг «диким, диким краем». А что хорошего видели жители Юга? Миссионеров, силой пытавшихся навязать им свою веру; чиновников, дравших с них три шкуры; торговцев, вывозивших их богатства; переселенцев-христиан, захватывавших лучшие участки пахотной земли... Вот, пожалуй, и все «благодеяния», шедшие с Севера.

К сожалению, и сегодня не сломлена стена недоверия между Севером и Югом. Некоторые позитивные результаты принесла политика «умиротворения Юга через развитие», предусматривающая вложение значительных средств в экономику края.

Был сделан ряд уступок местной элите, многие чиновники-христиане заменены мусульманами, ислам как обязательный предмет введен в школьную программу обучения детей. Югу предоставлена автономия, проводится аграрная реформа, восстановлены беспошлинные зоны торговли с соседними странами. Постепенно «дикий» Юг догоняет XX век. В горы шагают линии высоковольтных передач, шоссейные дороги, мосты, электростанции.

И все же беспокойно на Юге. Нет-нет да и просвистят бандитские пули, взорвутся бомбы. Власти неоднократно призывали сепаратистов сложить оружие и перейти от конфронтации к сотрудничеству. Специальным указом всем, кто добровольно сдаст оружие, гарантированы жизнь, работа, жилье. Тысячи людей уже вернулись к семьям, к земле, к мирному труду.

Конечно, много еще сложностей и противоречий на Филиппинах. Страна, 300 лет боровшаяся против испанского ига, носит имя Филиппа, испанского короля. На митингах протеста против американцев здесь произносят речи на языке американцев. ..

И все же прогресс необратим. Пусть медленно, но идет аграрная реформа; набирает силы, освобождаясь от иностранной зависимости, национальная экономика.

В конце прошлого века национальный герой Филиппин Хосе Рисаль написал такие слова: «Филиппинцы будут отстаивать свободу, завоеванную ценой крови и многочисленных жертв, они выйдут на широкий путь прогресса». Сегодня страна находится на перепутье. От того, как развернутся события в этой стране, во многом зависит формирование политического климата Юго-Восточной Азии.

Филиппины — земля, щедро одаренная природой. Она богата ресурсами. В ней обильно вызревают рис, овощи, фрукты. Ее берега изобилуют рыбой. В ее прибрежных водах найдена нефть... Это страна с большим будущим.

Слов нет, трудностей еще немало. Но недаром говорят, что первые филиппинцы. Малакас и Маганда — Сильный и Красивая, вышли из бамбука. Как ни раскачивает его ветер, как ни гнет, а сломать не может. А еще говорят: «Дерево с сильными корнями смеется над бурями».

Елизавета Сумлёнова

Елизавета Сумлёнова

«СОЛНЕЧНЫЙ АРХИПЕЛАГ — ФИЛИППИНЫ»

Фотоочерк

Фото. Памятник народной героине Габриэле Силанг

Фото. У памятника Хосе Рисалю

Фото. В деловом центре Манилы — Макати

Фото. В «деревне» миллионеров Форбе-парке

Фото. Гости на свадьбе и «испанском» наряде

Фото. Буйвол да соха — помощники крестьян

Фото. Павильон советской выставки в Маниле

Фото. Грузчики

Фото. Цветочный базар в Маниле

Фото. Мусульманка с острова Минданао

Фото. Игра в кости

Фото. На празднике аборигенов ати-ати

Фото. Ручное ткачество — традиционное ремесло

Фото. Свайная хижина

Фото. Слушатель военной академии в Багио

Фото. Танцовщица с острова Сулу

Фото. С «ветерком» на буйволе

Фото. Здесь погиб Магеллан

Фото. Фрагмент храма в Себу

Фото. Танец народности ифугао

Фото. «Рыбак» — скульптурное украшение храма

Фото. «Вернисаж» на улице

Фото. Скоро рождество

Фото. Скала «Лев» у въезда в Багио

Фото. Резчики по дереву в игоротской деревне


 
Рейтинг@Mail.ru
один уровень назад на два уровня назад на первую страницу