На суше и на море 1981(21)

СРЕДИ БРОНТОТЕРИЕВ В ГОБИ

Палеонтологические исследования в Монголии в пустыне Гоби обычно ассоциируются с поисками остатков динозавров, которые жили в мезозое и в конце мелового периода вымерли. Затем наступила эра млекопитающих—кайнозой, которая длится уже 65 млн. лет. В некоторых районах земного шара окаменевшие кости вымерших млекопитающих сохранились в осадках древних озер и рек. В этой статье рассказывается о поисках и раскопках позвоночных животных раннего олигоцена (32—37 млн. лет назад) на юго-востоке Монголии.

На четвертый день пути наш восточ-ногобийский отряд Совместной Советско-Монгольской палеонтологической экспедиции выехал к обрывам Эргилин-Дзо. Сначала от Улан-Батора автомашины шли вдоль железной дороги на юго-восток, а от Сайн-Шанды повернули в пустыню прямо на юг. Далеко на севере остались изумрудные горы Хангая и бескрайние степные равнины Средней Монголии. Теперь основными красками ландшафта стали белая, черная и желтая. Зеленая появлялась у редких колодцев да в немногочисленных саксаульниках. Обрывы Эргилин-Дзо стали видны между сомонами Хубсугул и Хатан-Булак. Мы подъезжали к Эргилин-Дзо рано утром, и восходящее солнце подчеркивало красный цвет уступов обнаженных глин, песков и песчаников.

Ископаемых позвоночных открыла здесь в 20-х годах нашего столетия Центрально-Азиатская экспедиция Американского музея естественной истории, она назвала эти места Ардын-Обо. Двадцать лет спустя Монгольская палеонтологическая экспедиция Академии наук СССР, которой руководил профессор И. А. Ефремов, известный ученый и писатель-фантаст, называла их Эргиль-Обо. А сейчас это место называется Эргилин-Дзо. Сравнивая карты, схемы, фотографии и описания, я убедился, что речь идет об одном и том же месте. Палеонтологи участок местности, где залегают ископаемые остатки каких-либо животных, называют по близлежащему ручью, колодцу, оврагу или населенному пункту. Под этим названием оно и входит в научную литературу.

Обрывы Эргилин-Дзо врезались в окружающую равнину, как нос огромного корабля. На самой высокой их точке виднелось 4-метровое Эргиль-Обо. Обо — пирамида из камней, место подношений ламаистов своим богам и путеводный маяк в океане пустынь. Под обрывами с юго-востока на северо-запад по равнине шла старая караванная тропа. Верблюды проторили ее в течение многих столетий. Теперь караваны не ходят, и на машине старый караванный тракт можно пересечь, так и не заметив его. Но сверху, от Эргиль-Обо, тропа была видна отчетливо, так как ее выделяла растительность особого типа.

Фото. Гигантская наземная черепаха эргиль-эмис—свидетель развития засушливых условий в раннем олигоцене Центральной Азии

Лагерь мы разбили под обрывами, у колодца Сэвхуль-Худук. Стена обрывов прикрыла нас от знойного южного ветра и от бурь, приходящих с запада. Наш лагерь — несколько полотняных палаток, между ними юрта, в стороне кухня, невдалеке две автомашины ГАЗ-66, трайлер ЗИЛ-130 и бульдозер. Здесь и предстояло нам жить и работать два месяца.

Никто из нас раньше здесь не бывал. Ископаемые кости животных собирали прежде на крайних восточных участках обрывов Эргилин-Дзо, хотя, по данным польских и монгольских палеонтологов, они встречались и в 30—40 км западнее нашего лагеря. Геологический возраст отложений Эргилин-Дзо определяли по-разному—от позднего эоцена до среднего олигоцена. Предстояло более точно установить возраст отложений.

Для начала мы обследовали места раскопок прежних экспедиций. Почти всюду на поверхности вскрытых глин и песков встречались только разрозненные и немногочисленные обломки костей различных млекопитающих и панцирей черепах. А нам были нужны массовые скопления, особенно черепа и челюсти, по которым в первую очередь определяют род и вид животных.

Ископаемые кости встречаются не во всей толще выходящих на дневную поверхность пород, а чаще всего приурочены к так называемым горизонтам размыва, отдельным участкам русл древних потоков.

В пестром и сложном профиле Эргилин-Дзо вскоре удалось наметить такие горизонты. Каждое утро мы выходили на разведку. В поисках костей участвовали студенты из Москвы и Саратова: Игорь Кузиков, Александр Горошко и Николай Шувалов, опытный полевик и препаратор Валерий Чистоганов, монгольский специалист Чангтумур, наши два шофера Михаил Сытин и Александр Антипов, бульдозерист Виктор Александров. Каждый обследовал определенный горизонт и если находил кости, то отмечал это место пирамидкой из камней или белой тряпочкой. Часам к 10—11, когда солнце уже пекло неимоверно и перед глазами плыли радужные круги, мы встречались, обменивались впечатлениями и возвращались в лагерь. Снова выходили из лагеря в 4—5 вечера, когда спадала жара. Вообще же поиск ископаемых костей лучше вести утром или ближе к вечеру: в косых лучах солнца они гораздо заметнее.

Толща осадков нашего местонахождения ясно разделялась на две пачки: нижнюю— песчаную, преимущественно белого цвета и верхнюю, сложенную красными, охристыми и черноватыми песками, глинами и песчаниками. Когда позднее к нам присоединились геологи Е. В. Девяткин, И. Г. Лискун, В. И. Жегалло и монгольский специалист Д. Дашзевег, удалось установить, что нижняя пачка—это отложения озер, а верхняя—отложения, сформировавшиеся уже в условиях речного режима. Между двумя главными пластами осадков залегал основной горизонт размыва—слой песчаных частиц разного размера и цвета с включением галек и глиняных окатышей. В нем и были наиболее богатые скопления ископаемых костей.

Постепенно район поисков расширялся. В маршруты мы выезжали уже на машинах, иногда на несколько дней. У западных обрывов Эргилин-Дзо организовали временный лагерь. Дорог здесь, разумеется, не было, и потому в некоторых местах двигались со скоростью 10— 15 км в час. Особенно тяжело было ехать под обрывами, где песчаные кочки перемежались сайрами — сухими руслами, по которым в период дождей скатывается вода.

Фото. Раскопана и отпрепарирована нижняя челюсть .болотного носорога аминодонта

Первую крупную раскопку мы заложили рядом с основным лагерем на Сэв-хуль-Худуке. В вершине глубокого длинного сайра здесь стояло несколько высоких останцов. И на одном из них была найдена песчаная линза длиной 5—6 м и около полуметра толщиной. Она была буквально переполнена мелкими древними костями. Сразу бросались в глаза челюсти небольших носорогообразных — гиракодонтов, хищных млекопитающих, множество остатков мелких жвачных — трагулид. Попадались и остатки грызунов, челюсти ящериц.

Бульдозер на этот останец не смог взобраться. Лопатами, кирками и ломами мы несколько дней снимали пустую породу, пока не дошли до костеносного слоя. Получилась почти горизонтальная площадка размером 14—15 м2. Теперь в ход пошли раскопочные ножи и кисти. Снимая слой за слоем и расчищая поверхность костей кисточками, брали один образец за другим. Кости были довольно прочными, так что закреплять их спиртовым раствором клея БФ или бутираля почти не приходилось. Образцы обкладывали ватой, заворачивали и укладывали в картонные коробки.

Оставшаяся в костеносном слое порода казалась пустой. Но это было не так. Следовало ее промыть. У колодца соорудили дощатый желоб и ванну, выстланную полиэтиленовой пленкой. Рюкзаками перетаскивали отработанный грунт и промывали его на металлических ситах. В промытой и высушенной породе под лупой можно было выбрать много отдельных зубов и обломков челюстей цилин-дродонтных грызунов, эумисов—древнейших хомякообразных и ящериц.

Теперь, когда на этом месте раскопки были налажены, появилась возможность переключиться на новые точки. В 45 км к западу от лагеря на ровной поверхности, покрытой сплошь черными и красноватыми железистыми конкрециями, мы нашли обширные высыпки костей каких-то средних по размеру травоядных млекопитающих. Но они лежали только на поверхности, а время и выветривание поработали так, что часто даже не удавалось установить, к какой части скелета относится тот или иной фрагмент. И родовую принадлежность этих небольших носорогообразных установить не удалось.

Зато на участке под названием Баян-Цав-Обо мы нашли скопление костей великолепной сохранности. Главный горизонт размыва был представлен мощным, 1,5—2-метровым слоем «катунных» конгломератов. В нем находилось немало круглых глиняных «бомб», иногда размером с футбольный мяч и каменной твердости,— катунов. Между ними залегали многочисленные обломки костей и даже целые черепа зверей. Особенно многочисленными оказались остатки аминодонтов—болотных носорогов. Очевидно, в ложе древнего потока эти катуны способствовали накоплению этих остатков. Погибали животные где-то выше по руслу, потому что в Баян-Цаве совсем не встречалось сочлененных костей.

Кости были такие прочные, что их можно было сразу укладывать в ящики. Но черепа и нижние челюсти нуждались в особой обработке. Их надо упаковывать в монолиты. Поверхность такого объекта очищают от глины и песка и пропитывают жидким клеем, а потом вырубают вместе с блоком породы. Блок сшивают досками, а открытую поверхность костей покрывают мокрой бумагой и заливают гипсом.

Фото. Собраны многочисленные остатки нелетающих двупалых эргильорнитид. Позднее, в плиоцене, эти птицы распространились до Европы, а затем вымерли

В таком виде монолит сохнет несколько дней, потом его подрубают снизу, переворачивают и тоже обшивают досками. Крупные монолиты в несколько сот килограммов приходится подрезать тросом с помощью автомашины или бульдозера. К концу полевого сезона в экспедиции набираются десятки монолитов. Кости упакованы надежно. Транспортировать их в таком виде можно любым способом и на любые расстояния, да и храниться монолиты могут много лет, пока не подойдет их очередь препарирования.

Все ископаемые материалы, взятые нами за первые дни работы на Баян-Цаве, находились почти на поверхности обнажений. Но кости уходили в глубину. Чтобы не повредить объект, костеносный слой надо вскрывать не сбоку, со стороны склона, а сверху. Для этого надо было предварительно удалить 3—4 м пустых пород. Справиться со слоеным «пирогом» глин, песков и катунов одними кирками и ломами мы не могли. Пришлось использовать бульдозер.

Несколько дней над обрывами Баян-Цава разносился рев бульдозера и лязг металла. Первые метра два бульдозер снял хорошо, справился и с небольшим слоем песчаника. Но когда пошли верхние слои конгломератов, мощности нашего ДТ-74 уже не хватило. Не помогло и искусство бульдозериста Виктора

Александрова. Сколько бульдозер ни рычал, нож его не мог взять слежавшуюся за миллионы лет глину с галькой.

Но в целом раскопки на западных участках Эргилин-Дзо прошли успешно. А на востоке мы оставили напоследок самый интересный и самый богатый костями участок, так называемые «холмы Новожилова».

В 1948 году Нестор Новожилов— сотрудник экспедиции И. А. Ефремова — отправился в маршрут не как всегда— вдоль обрывов, а вниз на равнину, где в 1,5—2 км от Эргиль-Обо виднелись невысокие беловатые холмы. Там он нашел большое скопление черепов крупных травоядных непарнопалых—бронтотериев. Холмы были названы в его честь, а история эта живо описана в книге Ефремова «Дорога ветров».

Фото. Раскопки закончены. Идет погрузка монолитов

Бронтотерии—крупные, вероятно до двух тонн весом, носорогоподобные звери с характерными лопато- или рогообразными выростами на голове. В позднем эоцене и в раннем олигоцене они достигли большого разнообразия в Азии и Северной Америке. Питались они мягкой, сочной растительностью, о чем говорит строение их зубов. А вот о назначении носовых выростов единого мнения среди специалистов нет. Возможно, они служили турнирным оружием, как рога у оленей. Кости бронтотериев встречаются по всему Эргилин-Дзо, в холмах же Новожилова сохранились и их целые черепа.

Мы собрали 15 хорошо сохранившихся черепов и больших нижних челюстей этих животных. В одном месте нашли скопление костей мелких млекопитающих, черепах и рыб, что было важно для полноты характеристики всего комплекса ископаемой фауны.

По всему местонахождению тут и там, как грибы, вырастали монолиты. Когда все экземпляры, выходившие на поверхность, были выбраны, стал работать бульдозер. День за днем он сгребал почву, а новых находок не обнаруживали. Валерий Чистоганов предложил вскрыть невысокий плоский холм метрах в пятистах от основного местонахождения. На его поверхности почти не было костных остатков, а вся она была покрыта сплошным слоем плотных известковистых конкреций. Через два дня работы на новом месте появились обнадеживающие находки.

Кости встречались в сочленении— бедро с голенью, лапа с предплечьем, попадались серии позвонков. Все—от тех же бронтотериев, только каких-то более мелких форм. Через неделю бульдозер вскрыл скелет какого-то крупного животного — с черепом, полными передними и задними конечностями, позвоночным столбом. Не хватало только ребер. Неделю продолжалось его препарирование и подготовка к перевозке. Скелет взяли двумя монолитами, каждый килограммов по триста. И только через два

года в Москве, когда скелет был окончательно отпрепарирован и изучен, стало ясно, что он принадлежал новому виду бронтотериев из рода метатитан.

Работы на Эргилин-Дзо заканчивались. Предстояло лишь исследовать местонахождение Хоер-Дзан. Но программа летних работ была по существу выполнена. В Улан-Батор ушли два трайлера с монолитами и образцами. Анализ показал, что все отложения Эргилин-Дзо имеют один возраст—ранний олигоцен. Обрыв, в котором захоронены кости, образовался в результате тектонического разлома несколько миллионов лет назад. Разлом прошел с востока на запад, сдвинул одни слои по отношению к другим, и тогда взору открылось несколько страниц истории Земли.

В наши дни окрестности Эргилин-Дзо довольно пустынны. Почти нет растительности. Изредка промаячит небольшая группа джейранов, пролетит стая садж. Ночью появятся на несколько часов мелкие обитатели пустыни — хомячки да тушканчики. А около 35 млн. лет назад обстановка здесь была совсем иной. Тут и там виднелись обширные озера. В них впадали крупные реки. Поймы их покрывали непроходимые хвойно-широколиственные леса. Стада бронтотериев (а их было не меньше пяти разных видов) бродили по заболоченным приозерным равнинам. Особенно многочисленны в районе Эргилин-Дзо были протэмболотерии с широким лопатообразным выростом на носу. Во влажных местах держались древние свинообразные— небольшие антрокотерии и огромные энтелодонты. По поймам рек паслись многочисленные болотные носороги— аминодонты. Они тоже были различны: от небольших — размером с осла до крупных—с бегемота. В лесах жили также странные травоядные звери — схизотерии с когтями вместо копыт и другие древние животные. В реках водилось много рыбы и водяных черепах— меланохелисов, хризомисов и трионик-сов. А может быть, некоторые из них населяли и озера. В раннем олигоцене климат в Центральной Азии по сравнению с предыдущими периодами стал суше, появились открытые засушливые пространства по невысоким плоским водоразделам. Стали распространяться и новые виды животных. Среди них арди-нии—небольшие носорогообразные гира-кодонты, напоминающие по внешнему виду не то маленьких лошадок, не то носорогов. Жили здесь древние тапиро-иды — коло доны, цилиндродонтные грызуны, крупные нелетаюшие птицы эргиль-орнисы—далекие родственники современных журавлей, гигантские сухопутные черепахи—: эргильэмисы. В числе млекопитающих водились здесь и хищники— мелкие и крупные гиенодонЫ, птеродоны, ардиниктисы; они могли жить и на открытой равнине, и в лесах.

Ранний олигоцен в Азии—эпоха перехода от лесистых и заболоченных ландшафтов с мягким и влажным климатом к открытым засушливым ландшафтам с более жарким и континентальным климатом. Почти все местонахождения, относящиеся к раннему олигоцену, бедны остатками позвоночных животных. Эрги-лин-Дзо — самое богатое среди них. Найденные там многочисленные ископаемые дают возможность представить все разнообразие жизни в тот период.

Евгений Курочкин