Мир путешествий и приключений - сайт для нормальных людей, не до конца испорченных цивилизацией

| планета | новости | погода | ориентирование | передвижение | стоянка | питание | снаряжение | экстремальные ситуации | охота | рыбалка
| медицина | города и страны | по России | форум | фото | книги | каталог | почта | марштуры и туры | турфирмы | поиск | на главную |


OUTDOORS.RU - портал в Мир путешествий и приключений

На суше и на море 1977(17)


Владимир Бардин Острова удачи

Владимир Бардин

Острова удачи

Очерк

Они направлялись на остров Гран-Канария, носивший в старину у гуанчей название Тамаран.

Кармен Лафорет

Много раз на пути в Антарктику и обратно видел я с борта экспедиционного судна очертания Канарских островов.

Однажды, когда на океан уже опустились сумерки, я увидел данную картину: на фоне бирюзового неба рельефно выступает чуть серебрящийся конус вулкана; вершина его освещена уже ушедшим за горизонт солнцем, а над самым кратером висит, словно прилизанное, легкое малиновое облако. Я знал, что это действующий вулкан Тейде — высшая точка Канарских островов и всей Испании—три тысячи семьсот восемнадцать метров.

И другой раз мы проходили мимо островов ночью и видели лишь огни Лас-Пальмаса, самого крупного здешнего города. Судовая радиогазета растравила наши души сообщениями о красоте местной природы, райском климате, банановых плантациях и апельсиновых рощах. Кто-то, заглядевшись на манящие огни заморского города, продекламировал, слегка исказив стихи Маяковского: «Так и жизнь пройдет, как прошли Канарские острова!»

Повседневная корабельная жизнь, как водится, вскоре заслонила эти мимолетные впечатления. Осталось лишь чувство легкого сожаления: вот, мол, были совсем рядом, жаль, что не зашли...

И вдруг перед отплытием в очередной рейс в Антарктику я узнал, что наше судно побывает наконец на Канарских островах! От Ленинграда до них всего неделя ходу. Но мы заходили в Гданьск за польскими биологами, принявшими участие в нашей экспедиции, потом нас штормило в Северном море и Бискайе, так что лишь через полмесяца оказались у желанных островов.

Было около трех часов пополудни. Большинство свободных от вахты участников экспедиции высыпало на палубу. Солнце еще стояло высоко, горизонт застилала желтоватая дымка. Дул сухой и напористый северо-восточный ветер. Мы уже вошли в зону пассатов, и всего в трехстах километрах к востоку находились берега знойной Африки.

Впереди, прямо по курсу, громоздились тяжелые кучевые облака, какие в тропических широтах возникают обычно только над сушей. Перегнувшись через поручни, я смотрел на вспененную бегущую вдоль бортов воду и вспоминал звучные названия отдельных островов архипелага, известные мне о них сведения.

Тенерифе... Самый большой остров, очертаниями на карте напоминающий утенка. Именно там находится вулкан Тейде, извергавшийся последний раз в 1908 году. Жаль, что на этом острове в его живописной столице Санта-Крус-де-Тенерифе у подножия вулкана- нам побывать не удастся. И на втором по величине острове — Фуэртевентура, длинном и узком, нам тоже не бывать, как и на более мелких—Лансароте, Пальма, Гомера и Иерро, не говоря уж о таких крошечных необитаемых островках, по сути скалах в океане, как Грасьоса, Монтанья-Клара, Лобос.

Мы направлялись к центру архипелага на остров Гран-Канария, третий по площади (его поперечник почти пятьдесят километров), но первый по числу жителей. Его очертания сравнивают с кошачьей головой с одним ухом. Мы держали курс именно к этому «уху»—небольшому обглоданному волнами полуострову, под прикрытием которого с восточной стороны расположен рейд порта Пуэрто-де-ла-Лус.

На палубе бывалый моряк из экипажа судна, живой сметливый парень с золотым зубом, жестикулируя, делился своими познаниями с новичками.

— Лас-Пальмас,— говорил он,— дешевые индусские магазины. Пальто из заменителей, зонты автоматические, шерсть мохеровая.

— Почему же индусские? — заинтересовался один из научных работников экспедиции.— Ведь острова-то испанские.

— А торговцы здесь повсюду индусы.— Моряк сделал круговое движение рукой и сверкнул золотом.— Был я в Гибралтаре, так и там то же.

— А сувениры есть? — робко спросил один из новичков.

— Этого добра сколько хочешь: сомбреро, чучела черепах, крокодилов...

— Но я читал, крокодилы на Канарских островах не водятся,— усомнился дотошный научный сотрудник.

— Значит, привозные,— парировал бывалый моряк.—Я ведь говорю не о том, что читал, а что своими глазами видел.

— Музеи в городе есть? — продолжали расспрашивать его.

— Музеи,— хмыкнул моряк.— Почему же нет? Дом Колумба. Говорящие попугаи шпарят по-испански, как он Америку открыл.

— А природа там какая? — поинтересовался еще один новенький с большим биноклем на шее.

— И природа есть,— без особого энтузиазма заявил моряк.— Пляж, пальмы, вулкан. Туда на экскурсии возят—двести песет с человека. Да вон она, природа, уже виднеется.

— Земля, земля!—раздались торжествующие возгласы. Сквозь солнечную дымку явственно проступили очертания большого гористого острова.

С того дня, когда я впервые увидел с борта судна Канарские острова, я прямо-таки «заболел» ими. Меня интересовали все сведения об архипелаге. Узнав, что классик испанской литературы Перес Гальдос был родом с Канарских островов, я попытался найти в его произведениях какое-либо упоминание о них. Но—редкий случай для литератора—он нигде не обмолвился о земле своего детства. Зато современная испанская писательница Кармен Лафорет, тоже уроженка этих мест, посвятила острову Гран-Канария автобиографический роман «Остров и демоны». Вот несколько строк из него: «... Пароход, обогнув большой волнорез, входил в Пуэрто-де-ла-Лус. Бухта сверкала на солнце. Очертания стоящих на якоре кораблей и парусников с беспомощно повисшими парусами расплывались в полуденном мареве. Город Лас-Пальмас, протянувший вдоль берега кварталы белых домов, сады и пальмовые рощи, казалось, дрожал и плавился...»

Именно такую картину и увидели мы с борта нашего судна.

2

Солнце уже склонялось к горизонту, когда мы отдали якорь на внешнем рейде прямо напротив Лас-Пальмаса. Здесь находилось

около дюжины кораблей, среди которых мы увидели советское торговое судно «Железноводск». У его борта плясала на мелкой волне шлюпка, и четверо матросов, стоя в ней,орудовали скребками, отдирая с корпуса старую краску. Работать на волне было трудно, и временами до нас доносились недовольные возгласы матросов.

Ближе к городу стояло несколько десятков кораблей. Там, под защитой мола, было спокойнее. Нам оставалось ждать, когда у причала освободится место и лоцман введет нас в гавань. Мимо нашего борта осанисто проходили большие пассажирские суда, сновали юркие катера. Неожиданно из-за маяка на длинном молу появились... алые паруса! Трехмачтовый барк «Морфей», сделав изящный маневр, набрал в паруса ветер и заскользил в открытый океан. Я попросил у соседа бинокль. Прямо передо мной выросли белоснежные корпуса океанских судов, хаос корабельных мачт и труб. Дальше, как на театральной сцене декорации, виднелся фон городской набережной. С крыш нескольких высоких зданий смотрели в сторону моря крупные надписи: HOTEL CHRISTINA, SHELL, BANK, HOTEL SANTA CATALINA. Кое-где в просветах между домами виднелись пальмы.

Затем город начинал взбираться на холмы. На их крутых,почти лишенных зелени склонах были разбросаны отдельные неказистые домики. Лишь в распадках они сбегались теснее и, словно поддерживая друг друга, карабкались на обширный уступ, где располагался верхний ярус города. Эта часть была явно моложе прибрежной. Здесь преобладали современные многоэтажные здания.

Еще выше постройки редели, а затем и вовсе исчезали. Горы же уходили все выше и выше, пока не терялись в облаках.

Лишь гористый полуостров, защищающий порт с севера (то самое «кошачье ухо»), был как на ладони. Склоны его, лишенные растительности, казались мертвенно-серыми. Какие-то полуразрушенные запыленные строения, похожие на руины старинной крепости, дополняли эту безрадостную картину. На одной из возвышенностей виднелась яркая белая надпись: VIVA SANTA BARBARA! На самой же вершине находился приземистый форт с большим орудием, длинный ствол которого смотрел в сторону моря. Очевидно, святая Барбара, которую прославляла надпись, покровительствовала военным.

Солнце тем временем почти спряталось за остров. Раскинувшийся перед нами город начали окутывать сумерки. Зато высоко на склонах косые солнечные лучи выхватывали из полумрака белые домики. Их стены и стекла ярко вспыхивали.

Кучевые облака над островом горели жгучими предзакатными красками. На корабль прибыл лоцман. Заработали двигатели, и мы тихим ходом стали втягиваться в порт.

С капитанского мостика прозвучало: «Палубной команде выйти на швартовку!» И сразу, как только обогнули край мола: «Отдать кормовой!» Заурчала якорная цепь. Началась швартовка.

Кучевая облачность над островом померкла, и лишь на большой высоте еще летели по небу алые стрелы нитевидных перистых облаков. А внизу царил полумрак. Но вот зажглись огни на судах, вспыхнули ярко-желтые фонари вдоль набережной, и порт сразу повеселел.

Около семи вечера после необходимых формальностей мы сошли на берег. Один за другим более ста участников экспедиции—геологи, географы, летчики, строители, механики, врачи, повара (в общем специалисты всех родов, какие только необходимы для жизни и работы в Антарктиде) — и почти столько же человек из судовой команды шагали вдоль длиннющего трехкилометрового мола,, и, когда первая, самая нетерпеливая головная группа уже достигла ворот порта, последняя, в которой были люди обстоятельные, привыкшие никогда никуда не спешить, еще сходила с трапа.

А на кораблях, стоявших тесно вдоль мола, кипела жизнь. Шла погрузка и разгрузка, закачивали дизельное топливо, прибирали палубу. Сингапур и Лондон, Гонконг и Гавр, Марсель и Сидней, Токио и Монтевидео... Каких только портов приписки мы ни читали на судах — сухогрузах, наливных, рыболовных!

Рисунок. Канарские острова

Наш добровольный гид, разбитной моряк, рассказывавший новичкам о Лае-Пальмасе, пояснял:

— Что вы хотите, это один из главнейших портов Атлантики. Не уступит любому европейскому. Находится на пересечении морских путей. Прямые линии в Рио-де-Жанейро и Буэнос-Айрес, Дакар, Конакри и Абиджан, а когда Суэц блокировали—из Европы в Индийский океан, Бангкок, Рангун, Фримантл...— Он со вкусом, словно щелкая орешки, перечислил еще с десяток заморских портов.

Над маслянистой водой, над застывшими у причалов судами и рядами пакгаузов висел густой рыбный запах. Мы шагали между штабелями приготовленных к погрузке ящиков, грудами мешков, огибали портовые краны.

У ворот порта бегали ребятишки, совали под нос всякую мелочь:

— Русский, покупай! Покупай, русский!—весело выкрикивали они.

Мы подивились всезнайству портовых мальчишек, сразу определивших нашу национальность. Но никто из нас в этот первый вечер в Лас-Пальмасе не был расположен заниматься торговыми операциями. Всем хотелось побродить по улицам города, вникнуть в его жизнь. К тому же возглавлявший группу моряк уверенно шагал вперед, обращая на шустрых мальчишек ноль внимания.

От порта мы свернули налево, к центру города, глазея на прохожих. Но они мало отличались от публики, наполняющей в летний сезон курортные города. Да и что удивительного? Канарские острова в наши дни — это и есть модный курорт, излюбленный европейцами.

В магазинах, мимо которых мы проходили, уже заканчивали торговать. В основном это были мелкие лавочки, по большей части действительно принадлежавшие индусам.

Иногда нас окликали, зазывали в лавки. У входа в одну из них висел написанный от руки плакатик: «Магазин индусский, говорим по-русски! Заходи, покупай — хорошо, дешево!» Так хозяин демонстрировал свое знание русского языка.

На небольшом сквере возле улицы прямо на траве под фонарем расположилось несколько бородатых обтрепанных ребят и девушек с распущенными волосами. Тут же лежали рюкзаки и походные сумки. '

— Туристы...— неуверенно определил кто-то из наших.

— Хиппи,— поправил бывалый моряк.—Вон как заросли.

Так и не дойдя до конца длинной улицы, мы повернули назад. Час был уже поздний, надо возвращаться на корабль. Отвыкшие за время плавания от дальних прогулок, мы ощущали тяжесть в ногах. Все приумолкли. Даже словоохотливый моряк, казалось, исчерпал себя, и кучка неотступно следовавших за ним новичков стала редеть.

Воспользовавшись минутной остановкой у витрины магазина, я подошел к газетному киоску и купил небольшую книжку об истории Канарских островов. Увидев у меня в руках книгу, все заинтересовались. Моряк неодобрительно покачал головой.

— Книги здесь дорогие,— сказал он.— Такая книжечка, считай, все равно что автоматический самораскрывающийся зонтик.

Новички сочувственно поглядели на меня и еще дружнее сплотились вокруг моряка.

3

В столь опрометчиво приобретенной мной в первый же вечер книге было написано, что вопрос о происхождении жителей Канарских островов до сего дня остается спорным. Откуда они взялись? Может быть, это потомки финикийцев, может быть, египтян или жителей Карфагена. Не исключались в качестве прародителей и викинги. Некоторые ученые-антропологи полагали, что древнее население Канарских островов — гуанчи —представители распространенной в Европе в эпоху позднего палеолита кроманьонской расы.

Так или иначе, Канарские острова были известны еще древним грекам и римлянам. О них слагались красивые легенды. Об «островах благоденствия», «островах удачи», находящихся на краю света, писали Платон, Геродот, Плутарх, Плиний, Гораций. В средние века отважные мореплаватели — генуэзцы, португальцы, каталонцы — все чаще и чаще стали появляться в этих водах.

Первыми известными истории европейцами, которые, по-видимому, достигли Канар в 1291 году, были два брата Вивальди из Генуи. Двадцать лет спустя побывал здесь другой генуэзский мореплаватель — Ланселлото Малоселло. Это, вероятно, в его честь один из Канарских островов стал называться островом Лансароте.

Около 1339 года уроженец острова Майорки Долсет составил первую навигационную карту островов.

К моменту появления европейцев на островах местного населения насчитывалось около двадцати тысяч человек. Гуанчи занимались земледелием и скотоводством. Они умели изготавливать орудия из дерева, кости, вулканических пород—базальта, обсидиана. Каменные топоры, кинжалы, рыболовные крючки, наконечники для копий, разнообразные гончарные изделия, разрисованные красной и черной краской,— остатки всех этих предметов обнаружили в пещерах археологи. Металлы гуанчам не были известны.

Выращивали они ячмень и пшеницу. Традиционное блюдо гофио—лепешки из предварительно прожаренного зерна—и сейчас широко распространено на островах. Из козьего молока делали сыр и масло. Шло в пищу баранье и собачье мясо (на острове было много собак)* и разнообразные дары моря—рыба, устрицы, крабы.

* Канарские острова получили свое название от латинского canis, что в переводе означает «собачьи». Так назвали их путешественники, удивившись обилию диких собак. В местных изданиях неблагозвучный эпитет, однако, не упоминается, и можно подумать, что острова обязаны своим названием канарейкам.

Есть сведения, что гуанчи были весьма сведущи в искусстве врачевания. Местные медики широко использовали лекарственные растения и бараний жир. Подобно древним египтянам, гуанчи знали тайну бальзамирования трупов. Мумифицированные тела усопших переносили в пещеры, расположенные в труднодоступной горной местности. Рядом с мумией оставляли запас пищи и разнообразные предметы обихода.

Гуанчи были рослыми и стройными людьми. Среди них встречались как блондины, так и брюнеты. В строении лица были характерны выступающие скулы.

Общество гуанчей подразделялось на королевскую фамилию, знать и простой народ. На острове Гран-Канария короля избирали на специальном совете. Ему полагалось иметь жену королевских кровей (не возбранялось жениться на собственной сестре). Хотя у гуанчей главенствовали мужчины, женщины играли важную роль в общественной жизни и пользовались большим уважением.

У аборигенов Канарских островов существовал своеобразный культ священных девственниц, живших уединенно в горах и соблюдавших строгий пост. К сожалению, изучать обычаи и нравы этого народа европейцы начали лишь после того, как он фактически прекратил свое существование в результате массового истребления аборигенов колонизаторами. Поэтому сведения, которыми мы располагаем об обществе гуанчей, скудны и разрозненны.

Археологи нашли на островах наскальные письмена и рисунки такого же типа, как в пещерах Франции и Ирландии. Пока они не расшифрованы. Ученые считают, что язык гуанчей был близок к берберским. На восточных островах существовало звуковое письмо, на западных — иероглифическое. Племена же, жившие в центральной части архипелага, вовсе не имели письменности. Это говорит о том, что племена гуанчей жили чрезвычайно разобщенно, поистине «островной» жизнью и водные преграды всего лишь в несколько десятков километров были для них почти непреодолимы.

Вот с каким обществом столкнулись европейские колонизаторы средневековья, чуждые гуманности, обуреваемые жаждой наживы. С середины XIV века на средиземноморские рынки рабов стал поступать новый живой товар—гуанчи...

А вскоре и сами острова стали предметом купли-продажи. Принимала в этом участие и церковь. В 1344 году папа Клемент VI «уступил» Канары за четыреста золотых флоринов вместе с рядом других дальних островов авантюристу Луису Серда, известному под именем Принца Удачи.

В 1402 году король Кастилии Генрих III пожаловал нормандскому дворянину Жану Бетанкуру титул короля Канарских островов. Гуанчи героически сопротивлялись захватчикам. Все же Бетанкуру удалось завоевать острова Лансароте, Фуэртевентура и Иерро. Но попытки захватить Гран-Канарию остались бесплодными.

С каждым годом все больше кораблей направлялось в поисках легкой наживы к берегам Канарских островов. В середине XV века испанец Гарсиа Херрера сумел построить форт в Гандо, на месте нынешнего аэродрома Лас-Пальмас. Но ему не повезло, так как поблизости на склоне горы жили священные девственницы, и, когда гарнизон начал проникать в эту местность, возмущенные гуанчи атаковали испанцев и разрушили их крепость.

Начиная с 1477 года после брака Изабеллы Кастильской и Фердинанда Арагонского испанская экспансия усиливается. На остров высаживается отряд под командованием идальго Жана Режона. Гуанчские племена подразделялись в то время на две части: одна возглавлялась Дорамасом, другая—Тенесором. Режону удалось покорить большую часть гуанчей. Дорамас пал в бою, и его отрубленная голова была выставлена для устрашения непокорных гуанчей. Тенесора заключили в тюрьму, позже привезли в Испанию и подвергли крещению.

Остров Гран-Канария был окончательно завоеван в 1483 году.

4

Утром прямо к трапу подали автобус, и мы отправились на экскурсию по острову.

Из Лас-Пальмаса идут три основные дороги: южная, центральная и северная. Мы поехали по центральной. Миновав город, дорога сразу же начинает подниматься вверх по гористым склонам. Не прошло и четверти часа, как исчезли последние городские постройки, и вот уже появились банановые плантации—небольшие пятачки пышной зелени на уступах гор. Глядя на примыкавшие к ним сухие бесплодные склоны, можно было представить, сколько усилий нужно затратить, чтобы создать эти крохотные благоухающие зеленые островки. Лишь на дне долинок, в более удобных местах, располагались плантации покрупнее.

Бананы—основная сельскохозяйственная культура Гран-Канарии: остров ежегодно экспортирует свыше трех миллионов банановых гроздьев; существует даже народный праздник—день покровительницы этого растения.

Автобус, урча, забирался все выше в горы, и банановые плантации вскоре исчезли: выше четырехсот метров над уровнем моря их на Гран-Канарии не разбивают. Зато стали попадаться участки... картофеля. Вот уж не ожидали мы увидеть здесь наш «обыкновенный» картофель. Но, оказывается, это третья по значению сельскохозяйственная культура. Островитяне очень любят картофель.

Второе же место после бананов занимают тоже хорошо нам знакомые помидоры. Дорогу, которая ведет от Лас-Пальмаса на юг вдоль побережья, называют помидорной, так как вдоль нее располагаются основные посадки этой культуры. С ноября По апрель на острове выращивается около ста тысяч тонн помидоров. Их основная масса экспортируется в Англию и страны Северной Европы.

Сравнительно небольшие площади заняты табаком, сахарным тростником, бобовыми, хлопчатником, фруктовыми деревьями.

Дорога забиралась все выше. Появилась надежда, что мы попадем в центр острова. Там, на высоте около двух километров, сохранились реликтовые леса, описанные Кармен Лафорет: «Среди хаоса гор, видных из порта Техеда, под стражей южных вершин Нубло и Бентайги, на многие километры тянутся сосновые леса, жаркие, сухие, выросшие на вулканической почве — сосновые леса Пахоналес».

Но, увы, планы наших гидов оказались куда более скромными. Нас, везли к кратеру вулкана Бандама, на высоте всего лишь шестьсот метров.

На поворотах дороги, когда открывался вид на соседние лишенные растительности склоны, можно было прочесть гигантские рекламные надписи, выложенные цветными камнями: «Летайте на самолетах компании «Иберия»», «Пейте виски «Осборн»». Потом появились заросли кактусов и агав, а вдоль дороги запестрели пятнистые стволы эвкалиптов.

И вот наконец взору открылся кратер Бандама—гигантская полая воронка диаметром более километра и глубиной около двухсот метров. По бортам воронки виднелись застывшие пласты лавы, которая когда-то бурлила в этом гигантском котле и выплескивалась через край. ,

В центральной части Гран-Канарии находится еще более значительный кратер. Вулканическая деятельность на островах не прекратилась и по сей день. Некоторые исследователи считают Канары цепочкой третичных вулканов, поднявшихся из пучин океана. По мнению других, острова имеют единую тектоническую основу с Африканским материком, представляя собой продолжение горных цепей Атласского хребта. Есть и еще более смелые гипотезы, в соответствии с которыми острова—остатки Атлантиды, погрузившейся в пучины океана.

Обрывистые скальные склоны гигантской каверны Бандама в нижней части постепенно сглаживаются, сменяются осыпями, поросшими чахлым кустарником, и наконец переходят в ровный пятачок—дно кратера. И здесь, в самом чреве вулкана., на дне адского котла, который, возможно, вот-вот закипит, мы обнаружили мирный сельский пейзаж! Участок возделанной земли, крохотная ферма в окружении плодовых деревьев. Приглядевшись, различаешь тропинку, взбирающуюся среди кустарника на край воронки.

Но как же жить на дне кратера вулкана, куда солнце заглядывает лишь ненадолго, а в остальное время дня глубокие тени перемещаются по склонам каменного мешка?

На горной вершине, примыкающей к кратеру, устроена стоянка для туристских автобусов. В небольшом магазинчике торгуют сувенирами, открытками, изделиями из дерева, кожи. К вашим услугам прохладительные напитки—пиво, соки, вездесущая кока-кола.

Фото. 1-2. Экспонаты Дома Колумба — старинные испанские карта и книга, имеющие непосредственное отношение к плаванию знаменитого мореплавателя через Атлантику и заходу его каравелл на Канарские острова
Фото. 3. Вегета—старинный район города Лас-Пальмас. Б одном из таких зданий располагается исторический музей Gasa de Colon — Дом Колумба
Фото. 4. Пойманная акула — трофей спортивной охоты

Фото автора

Едем дальше. Узкая, но ровная ухоженная дорога то взбирается на гору, то ныряет в живописные долины. Встречаются маленькие городки с рассыпанными по склонам разноцветными—белоснежными, голубыми, темно-красными—домиками в мавританском стиле. Несмотря на поразительное разнообразие построек, все вместе они образуют единый архитектурный ансамбль.

Наш проводник называет селения: Санта Бриджида, Сан-Матео. По нарядному облику построек видно, что это в основном курортные городки.

Автобус, не останавливаясь, минует узкие улочки и снова выезжает на шоссе. Вон в узкой долинке мелькнула группа женщин, стирающих белье у запруды; вон за поворотом показался рекламный щит виски «Белая лошадь» — вставший на дыбы конь с раскошным хвостом и гривой.

На горных склонах вдоль дороги местами разбиты виноградники, огороженные высокими каменными заборами.

Когда мы оказались на перевале на высоте уже около тысячи метров, хлынул дождь. Вершина острова закрыта облаками. Мы медленно движемся по дороге среди диковинного сочетания лиственных и хвойных деревьев, кактусов и агав.

Природные ландшафты острова исключительно разнообразны— от тропических лесов на склонах гор до засушливой песчаной пустыни с пальмовыми оазисами в прибрежных районах, поэтому Гран-Канарию называют континентом в миниатюрке. Всего здесь насчитывается до полутора тысяч видов растений, из них примерно треть — местного происхождения, остальные — эмигранты из других стран, успешно приспособившиеся к здешним благоприятным условиям.

Особенно интересно драго, или драконовое дерево, сохранившееся с третичного периода. Оно не встречается больше нигде в мире. На островах сохранились многие растения, которые произрастали раньше в странах Средиземноморья, но затем там вымерли. Значит, климатические условия на островах отличались завидной стабильностью.

В наше время на дикую растительность наступают культурные плодовые деревья. Леса из эвкалиптов, сосны, лавра соседствуют с апельсиновыми рощами, яблоневыми, грушевыми, инжирными садами. Всюду вдоль дороги, где только склон чуть положе, видны старательно возделанные участки, оросительные каналы — плоды огромного труда, вложенного в эту землю.

Преодолев перевал, автобус спускается в глубокую цветущую долину. Мы выходим из зоны облачности, дождь сразу прекращается. Въезжаем в опрятный городок, и на центральной площади около собора гид, к нашей радости, провозглашает:

— Терор. Стоянка пятнадцать минут.

Это весьма любопытный городок, сохранивший обаяние старины: дома с нависающими над улицей деревянными резными балконами, портиками, полустершимися гербами над дверными проемами. Мы проходим по узкой улице, заглядываем в красочный бар, где за спиной хозяина поблескивают батареи расфранченных бутылок, покупаем бананы. Уже сигналит шофер автобуса, а надо еще забежать в собор. Ах, разве можно так торопиться? Нет времени не только подумать, но и просто оглядеться по сторонам. В полутьме собора тускло поблескивает золотом алтарь, кафедра, украшенная драгоценными камнями, распятие. Из притвора выходит согбенный старик и обращается к нам по-испански. Возможно, он рассказывает об истории храма, но нам уже надо занимать свои места в автобусе.

От Терора до Лас-Пальмаса немногим больше двадцати километров. Мы пересекаем несколько узких долинок, и вот уже снова пригороды Лас-Пальмаса—мы спускаемся к городу с другой, западной стороны, прямо в район порта.

По склонам лепятся друг к другу маленькие домишки. Они совсем не походят на богатые виллы курортных городков, но и им не откажешь в живописности. Ветер доносит в открытое окно автобуса острый запах рыбы. Возможно, где-то поблизости находится рыбоконсервный завод. Рыбный промысел играет немалую роль в жизни островитян. Рыболовство и переработка улова обеспечивают работой тысячи людей. Кроме консервов здесь заготавливают большое количество соленой и сушеной рыбы, получают различные побочные продукты—рыбий жир, рыбную муку.

Автобус минует поворот на полуостров Ислета (то самое «кошачье ухо»), где установлено длинноствольное орудие, которое мы заметили еще с борта корабля. Путь на полуостров преграждает шлагбаум.

Внизу как на ладони порт. Мы обращаем внимание, что наше судно уже не стоит у причала, а выведено на внешний рейд. Очевидно, долго находиться у причала—непозволительная роскошь.

— Будем добираться на шлюпках,— замечает кто-то,— причал рядом с площадью Каталины.

Через пять минут мы уже на этой площади возле причудливого здания гостиницы, похожего на водонапорную башню.

Прежде чем сесть в шлюпку, я захожу в расположенное на площади туристическое агентство. Там великое множество всяких проспектов, рекламирующих поездки в различные города Испании: Толедо, Барселону, Мадрид.

— А о Канарских островах есть что-нибудь?—спрашиваю я у пожилого скучающего в одиночестве представителя агентства.

Он достает три тоненькие книжечки: одна повествует об архипелаге, другая — об острове Гран-Канария, третья—о Лае-Пальмасе.

— Спасибо,— говорю я и протягиваю ему на память советскую марку, посвященную Антарктиде.

Он с удивлением рассматривает ее, расплывается в довольной улыбке и тут же преподносит мне небольшую баночку.

— Сувенир,—поясняет он,—наши Канарские оливки. Чего только нет на Канарских островах!

5

На следующее утро мы вновь отправляемся на берег. Автобус везет нас от площади Каталины прямо на юг вдоль побережья по длинной Улице Леон-и-Кастильо. С десяток других улиц протянулись в том же направлении на многие километры. Эта узкая полоса, зажатая между морем и холмами,— самая старая часть города, основанного испанцами во второй половине XV века, в годы правления Изабеллы и Фердинанда. Мы хотим посетить район, где в те времена селилась городская аристократия.

У здания театра, носящего имя Переса Гальдоса, мы выходим из автобуса. Отсюда рукой подать до старинного квартала Вегеты. У моста, переброшенного через неширокий овраг, идут строительные работы. Это Гинигуада — сухой овраг, пересекающий Лас-Пальмас. Он наполняется в дождливое время мутными бегущими с гор водами и отводит их в море. Сейчас строители расширяют и укрепляют его русло.

Рядом вдоль улицы крохотные бары. В них полно рабочего люда в спецовках. На приступках многие присаживаются отдохнуть. Тут же у стен развешаны птичьи клетки. В них небольшие, чуть больше воробья, скромные птички с желтыми грудками. Неужели это знаменитые канарейки, обязанные своим названием островам? Да, так оно и есть. Седой старик со слезящимися глазами запрашивает за каждую канарейку две тысячи песет. У нас нет таких денег. Неужели канарейки на своей родине так дороги? Или они уже и здесь стали редкостью, ведь вывозить их в Европу начали еще в XV веке? А может быть, эти канарейки поют как-то по-особенному? Всего этого мы так и не выяснили и в раздумье побрели дальше.

Улица, по которой мы шли, сузилась—мы вступили в кварталы Вегеты. Многие дома были здесь, очевидно, подновлены, резные деревянные балконы, конечно же, реставрированы, и все же, отойдя всего на несколько сот метров от основных магистралей, где мимо многоэтажных современных зданий проносились автомашины, мы как бы перенеслись во времена Колумба, в век Великих географических открытий и святой инквизиции. Медленно ступая по каменным плитам старинной мостовой, мы приблизились к трехэтажному особняку с длинными балконами — бывшей резиденции военного губернатора Лас-Пальмаса, где пять веков назад побывал открыватель Нового Света.

Каравеллы Христофора Колумба «Санта-Мария», «Нинья» и «Пинта» прибыли сюда летом 1492 года. Прожив на Канарских островах около месяца, Колумб ушел в свое плавание, сделавшее его знаменитым. Историки утверждают, что великий мореплаватель еще трижды побывал на островах — последний раз в 1502 году. Существует предание, что Колумб был влюблен в Беатрис де Бобадилью — кастильскую девушку с острова Гомера, это и побуждало его вновь и вновь возвращаться на острова.

Сейчас дом, где останавливался отважный генуэзец — исторический музей CASA DE COLON, то есть дом Колумба. Здесь демонстрируются редкие исторические документы, предметы обихода испанцев тех времен и гуанчей, старинное оружие. Можно полюбоваться и картинами знаменитых живописцев Веронезе и Моралиса. В каменном внутреннем дворике сидят на специальных подставках большие яркие попугаи на цепочках. Возможно, те самые, которые, по словам нашего бывалого моряка, «шпарят по-испански». Однако они не были расположены к беседе, хотя мы и делали попытки заговорить с ними.

В музее многолюдно. Подошел автобус с туристами — шведами, которые любят проводить досуг на Канарских островах. Чтобы не толкаться, мы вышли на улицу и отправились на поиски музея, посвященного культуре гуанчей. По дороге наше внимание привлек кафедральный собор святой Анны, основанный во времена Колумба. Но двери храма закрыты. Перед собором разбит сквер. В центре его на каменных плитах стая голубей. На лавочках сидят женщины, возле них резвятся малыши в ярких костюмчиках. По углам сквера в послушных позах застыли бронзовые собаки, очевидно, те самые, что дали название островам.

После посещения музея ноги сами устремляются к скамейке в тень пальмового дерева. Мы отдыхаем, наблюдая за прохожими, озабоченными чиновниками муниципалитета (его здание находится рядом с собором), оживленно болтающими мамашами и их беззаботными малышами — потомками безжалостных конкистадоров и обездоленных гуанчей.

И мысли вновь возвращаются к истории.

6

Даже после окончательного завоевания островов испанцами в конце XV века мир и спокойствие не воцарились здесь. Пираты, корсары, флибустьеры всех сортов облюбовали острова и сделали их уютные, укромные гавани своими притонами. Эта своеобразная пиратская «республика» просуществовала почти четыре столетия.

Одно из первых пиратских нападений относится к 1522 году, когда морской разбойник Жан Флорин атаковал испанский корабль и похитил часть сокровищ Монтесумы, которые Кортес вывозил из Мексики. Впрочем, можно ли рассматривать такое нападение как незаконное? По сути один разбойник ограбил другого.

В 1543 году известный в те времена морской волк Жан Альфонсо Сентонж вошел в гавань Лас-Пальмаса и захватил три груженных сахаром корабля.

В 1551 году Менжун Кабан безуспешно пытался захватить остров Лансароте. Вскоре другой пират, по прозвищу Святой Отец, ворвался в гавань Пуэрто-де-ла-Лус, намереваясь разграбить находившиеся там галеры, идущие в Испанию из Индии. Однако эта попытка не увенчалась успехом.

В 1553 году пират, по прозвищу Деревянная Нога, атаковал город Санта-Крус на острове Пальма. Через шесть лет его коллега Калафат захватил остров Лансароте. В последующем Жак Сорес грабил португальские корабли вблизи острова Пальма, который лежал на их пути в Бразилию. Жан Капдевиль в 1571 году высадился на остров Гомера и сжег столицу острова.

Было бы наивно думать, что испанские колонизаторы лишь оборонялись. Их корабли, снаряженные на островах, то и дело совершали разбойничьи рейды к берегам Африки для захвата рабов.

В 1599 году датский командор Ван дер Доез привел в Лас-Пальмас целый флот из семидесяти пяти кораблей. Осадив город, он потребовал выкуп в четыреста тысяч дукатов. Однако пират получил отпор. Датчане вынуждены были отступить.

В XVII веке активизировались англичане. В 1657 году адмирал Блейк при попытке захватить Санта-Крус-де-Тенерифе потерял более пятисот человек.

Наконец, последнее нападение было совершено выдающимся английским флотоводцем адмиралом Нельсоном в 1798 году. За четыре года до этого он потерял при взятии корсиканского города Бастии правый глаз. Атака Санта-Крус-де-Тенерифе стоила ему кисти правой руки.

Только с XIX века постоянный шум сражений на островах стал стихать. Однако теперь при отсутствии внешних врагов возрастает соперничество островов. Основная борьба за право называться столицей Канар разгорается между Лас-Пальмасом на Гран-Канарии и городом Санта-Крус на соседнем острове Тенерифе. В 1852 году испанская королева Изабелла II провозгласила Канарские портовые города свободными для торговли. С этого времени их экономическое положение заметно улучшается, а порты Лас-Пальмас и Санта-Крус начинают играть важную роль во внешней торговле Испании.

В 1912 году острова были подразделены на две самостоятельные провинции—восточную и западную — со столицами Лас-Пальмас и Санта-Крус. Спор за первенство между этими городами закончился «ничьей».

7

Мы долго сидели на площади Святой Анны, решая, куда теперь отправиться. Это был наш последний день на острове. На музей гуанчей явно не хватало времени: тянуло просто побродить по городу, почувствовать его жизнь.

Сначала мы сделали круг по Вегете. Не хотелось уходить из этого района—живого памятника средневекового испанского зодчества. Кажущиеся игрушечными домики с резными деревянными балконами, тесные кривые улочки, тишина и покой—все это производит чарующее впечатление.

Однако старинный район невелик. Внушительные, но безликие здания из бетонных блоков и металлических конструкций со всех сторон наступают на него.

Сейчас в Лае-Пальмасе двести шестьдесят тысяч жителей, то есть около половины всего населения острова. Лишь за последние пять лет прибавилось восемьдесят тысяч человек. Город бурно развивается. И это не удивительно. Канарские острова стали одним из наиболее притягательных мест для туристов из многих стран мира. На Гран-Канарию ежегодно приезжает свыше четверти миллиона человек, не считая такого же количества транзитных пассажиров. Здешний аэропорт, второй по величине в Испании после Мадрида, связан с крупнейшими городами мира—Лондоном, Стокгольмом, Осло, многими центрами Северной и Западной дфрики. Ряд авиалиний через Атлантику пересекается на Канарских островах. К услугам приезжих отели, пансионаты и кемпинги. Обслуживание туристов давно превратилось в своего рода «индустрию», приносящую немалый доход.

Городским постройкам стало тесно на узкой прибрежной полосе, и город начал карабкаться вверх по склонам холмов. Мы не стали подниматься в новые кварталы, а пошли назад к порту, стараясь не удаляться от моря.

Стояла ласковая, солнечная погода, какая бывает у нас в средней полосе в самый разгар весны (не Зря Канарские острова называют страной вечной весны). На нашем пути оказался парк с большими тенистыми пальмами не знакомых нам видов и огромными кактусами. Здесь мы увидели и знаменитое драконовое дерево, чей гигантский ствол, на удивление, расширяется не только к низу, но и к верху, а тянущиеся к небу, тесно переплетающиеся голые ветви походят на натужные жилы.

В конце парка за решетчатой оградой поблескивали изумрудной водой дорожки плавательных бассейнов, а чуть в стороне из-за глухой стены доносились приглушенные голоса и тугие удары ракеткой по теннисному мячу. В проспекте это место было названо парком Дорамаса, по-видимому, в честь предводителя гуанчей, некогда обезглавленного испанцами. В парке расположились роскошный отель, зоопарк, выставка местного живописца Нестора. Чуть поодаль находится Пуэбло Канарио, где дважды в неделю исполняются народные песни и танцы.

Можно было представить, как одетые в яркие национальные наряды танцоры: женщины в широких цветных юбках колоколом, белоснежных блузках, кружевных передниках и темных маленьких шляпках и их темпераментные партнеры в белых коротких гольфах, заправленных в замшевые сапожки, белых рубашках и цветных узких в поясе пиджаках —гордо выступают на сцене.

Музыканты наигрывают на тимпле—маленькой пятиструнной гитаре. Медленная мелодия сентиментального танца фолио сменяется огненной, стремительной исой. А вокруг под солнцезащитными зонтами сидят туристы... Именно так выглядит эта картина на рекламных открытках, а подлинное представление об испанских танцах мы получили благодаря блестящим выступлениям танцевального ансамбля Антонио Гадеса, гастролировавшего не так давно в Москве и Ленинграде.

Но сегодня танцев в Пуэбло Канарио не предвиделось. Солнце уже садилось, а нам еще хотелось забежать на пляж (даже плавки с собой захватили), и нельзя же было в конце концов презреть магазины. Все же, увидев указатель ZOO, мы решили хотя бы бегло ознакомиться с обитателями зоопарка. Прямо у входа в клетках помещались обезьяны. Павианы степенно прогуливались, а шимпанзе раскачивались на трапециях. В другом уголке зоопарка в тени на влажной, обильно политой земле стояла пара розоватых фламинго. Рядом в бассейне плавно скользили гигантские морские черепахи. Я почувствовал чей-то пристальный взгляд и, обернувшись, увидел за толстыми прутьями решетки большого бурого медведя. Он был худ, обтрепан, шерсть кое-где висела клочьями. Медведь явно чувствовал себя не в своей тарелке в тропическом климате.

У вольера со львами все задержались. Львы живописно расположились на гигантских валунах и лежали, не шевелясь, мутно глядя прямо перед собой. Казалось, ничто не могло вывести их из этой своеобразной львиной нирваны. Перед самой решеткой прыгали, кривляясь, два маленьких озорника в красных костюмчиках. Они гримасничали, показывали львам рожи, а наиболее агрессивный стал плеваться. Очевидно, есть предел и львиному терпению. Страшный рык потряс маленький зоопарк. Царь зверей выразил свое возмущение манерами невоспитанных человеческих детенышей.

Мы пошли дальше мимо клеток с цветными горбоносыми и хохлатыми попугаями. Встревоженные львиным рыком, они что-то гневно кричали нам вслед. И тут я невольно замедлил шаг и остановился. В просторном вольере стояла большая белая красавица лама. Ноги ее, казалось, вросли в землю, свою маленькую головку с большими наивными глазами она грациозно повернула в мою сторону. Во взгляде ламы, мне казалось, было столько доверия, беззащитности...

Я с трудом оторвался от этого зрелища.

— Если будем так канителиться, не успеем осмотреть знаменитый пляж! — предупредили меня мои товарищи.

8

Пляж Лас-Кантарес, расположившийся рядом с портом, оказался действительно великолепным. Полоса золотистого песка протянулась красивой дугой на несколько километров. Залив отделен от открытого моря береговым рифом — непреодолимым препятствием для акул. Кроме того, риф защищает лагуну от волнения, купаться здесь можно в самый свирепый шторм. Вдоль пляжа тянется широкий проспект, застроенный нарядными строениями, в основном отелями. В разгар туристского сезона здесь яблоку негде упасть, но сейчас середина ноября, и на пляже только редкие купальщики. Вода кажется нам теплой и очень соленой. С непривычки от нее щиплет глаза.

Вдоль набережной под большими зонтами расставлены столики. Мы садимся выпить пива "Tropical". Расторопный официант тут же приносит бутылки.

За соседним столиком молодые люди, обнявшись, шепчут что-то друг другу. На песке спиной к нам стоит высокая стройная девушка в бикини. Мимо проходит босоногий хиппи в продранных шортах. По набережной идет пожилая испанка в черном, несет картошку в авоське. Чумазые ребятишки возятся у балюстрады. Один воровато обернулся, схватил оставленную на столе недопитую бутылку кока-колы, отпил из нее, передал товарищу, потом аккуратно поставил на место.

А вдали разбивались о поросшие зеленоватыми водорослями рифы океанские валы. На них можно было смотреть бесконечно...

Как только не именуют Канарские острова. И островами благоденствия, и островами удачи. Но простому люду здесь живется не так-то легко. Об этом пишет Кармен Лафорет. Это проскальзывает в рекламных изданиях. Крестьяне, любящие свою землю и желающие хозяйствовать на ней, далеко не всегда могут это осуществить. Многие вынуждены эмигрировать в поисках заработка. Большинство уезжает в Южную Америку, где в течение многих лет каторжным трудом стараются скопить нужную сумму для покупки на островах участка, где можно было бы разбить банановую плантацию и остаток своей жизни трудиться на родной земле.

... На город опустился вечер. Мы проходим по кварталу, где расположены индусские магазинчики, выбираем себе сувениры. Тут нам встречается наш старый знакомый—моряк с золотым зубом. С покупками под мышкой он спешит в порт, и ему уже не до нас. На площади Каталины призывно горят огоньки ночного кафе. Для любителей ночной жизни туристский проспект обещает разнообразные развлечения. Но мы спешим на пристань. Здесь в ожидании шлюпок собралось много наших. Все толпятся кучками, делятся впечатлениями, обсуждают покупки. Немного в стороне стоит открытый катер с высокими бортами. Возле мостков — очаровательная девушка с голубыми глазами и пышной прической. Броская надпись на ее желтой майке приглашает принять участие в ловле акул. Рядом на крюке вздернута двухметровая хищница с перекошенной зубастой пастью. В руках у девушки билетики. За двести пятьдесят песет можно принять участие в увлекательной морской прогулке. Эффектная девица, конечно, только для рекламы. Внизу на катере сидят двое пожилых широкоплечих мужчин в синих спецовках—истинные исполнители этого трудного спектакля. Желающих сесть на катер немного, и девушка подходит к нашей группе, протягивая билетики. Но время нашего пребывания на островах истекло.

... Ночью мы покидаем Пуэрто-де-ла-Лус. Яркие огни набережной еще долго желтеют во мраке за кормой. А на рассвете, когда я с верхнего мостика смотрю на север, уже не видно ничего, кроме волн. Острова удачи растаяли в пепельной дымке океана.

.


 
Рейтинг@Mail.ru
один уровень назад на два уровня назад на первую страницу