На суше и на море 1976(16)

ПОЧЕМУ БЫЛ ДОВОЛЕН КОРОЛЬ!

После открытия Америки Христофор Колумб и его спутники едва не погибли на обратном пути в Испанию. Дважды корабль попадал в жестокий шторм, и оба раза мореплаватели спаслись, укрывшись в португальских гаванях — сначала на Азорских островах, а затем в устье реки Тежу, на которой стоит Лиссабон.

На Азорских островах власти встретили Колумба с неприкрытой враждебностью. Да и в гавани Растело на Тежу к нему отнеслись без тени дружелюбия и едва не арестовали «адмирала моря-океана».

И вдруг 8 марта 1493 г. все переменилось: гонец доставил из Лиссабона ответ короля Жуана II на письмо Колумба. Монарх в самом любезном тоне приглашал адмирала явиться ко двору.

«Король, казалось, был доволен тем, что путешествие так хорошо окончилось»,— записал Колумб в своем дневнике. Между тем у Жуана II были на первый взгляд все основания для недовольства и даже гнева. Ведь Колумб в его глазах выглядел легкомысленным фантазером, чьи домогательства дважды отвергались учеными мужами и сановниками Португалии. И вот теперь этот выскочка добился-таки своего и открыл морской путь в Индию, но — увы! — не для лиссабонского властителя, а для правителей Кастилии и Арагона.

Было от чего прийти и в ярость. Успех генуэзца, казалось бы, лишал Португалию плодов многих десятилетий поисков и открытий. И это уже после того, как каравеллы Бартоломеу Диаша, обогнув мыс Доброй Надежды, побывали в Индийском океане! С точки зрения самого Диаша, столь нерадушно встретившего Колумба в гавани Растело, а также губернатора острова Санта-Мария в Азорском архипелаге Каштаньеды, Колумб был злостным «нарушителем конвенции» — соглашения между Португалией и Кастилией о разделе сфер влияния в заморских странах.

Видимо, король Жуан II думал также. Но недаром он называл себя учеником Макиавелли и последователем коварного Людовика XI. Король не мог не отдавать себе отчет в реальном соотношении сил. Правда, Португалия пока сохраняла превосходство на море, но на суше была гораздо слабее объединившихся испанских государств. К тому же папский престол занимал ставленник испанских монархов Александр VI Борджиа. И хотя римский первосвященник всегда был готов продать кого угодно кому угодно, он, естественно, принял сторону более богатой и могущественной испанской державы. Изданные им буллы закрепляли за испанцами земли, открытые Колумбом или, возможно, лежащие более чем в 100 лигах к западу от Азорских островов.

Португальская дипломатия согласилась с этим решением и в 1494 г. пошла на заключение Тордесильясского договора с испанскими монархами. По этому соглашению лиссабонский двор добился только переноса демаркационной линии на 250 лиг к западу от Азорских островов. До открытия Бразилии в 1500 г. и даже много позднее никто не мог знать, что этот пункт договора закрепит за Португалией большую часть Южной Америки. Но уже после экспедиции Бартоломеу Диаша, вернувшегося на родину в 1488 г., было известно: при плавании в Южную Африку следует отклоняться к западу, чтобы избежать противного ветра — южного пассата.

В 1493 г., то есть до открытия морского пути в Индию в обход Южной Африки, считалось, что Колумб проложил такой путь, но только двигаясь в другом направлении. С этой точки зрения Тордесильясский договор был капитуляцией Португалии. На самом же деле Жуан II и не помышлял о сдаче своих позиций новоявленной испанской державе. И в Португалии, и в самой Испании нашлись люди, которые поняли, какую ошибку совершил Колумб, приняв открытые им земли за часть Азии. Жуан II, видимо, принадлежал к их числу. О сокровищах Мексики и Перу тогда никто не подозревал, а из Вест-Индии Колумб привез сущие пустяки. Это значило, что морская экспансия испанских монархий направлена не к Индии, а в противоположную сторону и потому не представляет опасности для интересов Португалии. Таким образом, для Жуана II Тордесильясский договор, закрепивший за этим государством еще не открытый морской путь в подлинную Индию, был не поражением, а победой. Колумба же он в марте 1493 г. просто провел, сделав вид, что поверил, будто адмирал достиг Индии.

Сведения о морском пути в эту страну, которыми располагали португальский король и его советники, не шли ни в какое сравнение с путаной информацией Колумба. Конечно, идея достижения Индии и Дальнего Востока западным путем была гениальным провидением. Но она основывалась на чисто умозрительных представлениях, часть которых оказались ненужными, даже просто бредовыми. Словом, плавание Колумба было прыжком в неизвестность. Не удивительно, что совет математиков, в который входили крупнейшие ученые Португалии, отклонил в 1485 г. проект великого генуэзца (вторичное предложение Колумба было отвергнуто Лиссабоном в 1488 г.).

Члены совета вовсе не были ретроградами или невеждами. Это были люди, так или иначе причастные к планомерной подготовке открытия морского пути в Индию, но только не с запада, а с востока. Осуществимость такого проекта подтверждалась данными, поступавшими в тайные архивы Лиссабона. Сведения эти доставляли не только португальские мореплаватели, которые со времен принца Энрики (то есть с первой четверти XV в.) осваивали шаг за шагом все новые участки будущей океанской магистрали. Не менее важной была информация, исходившая от мореплавателей Востока.

Христофор Колумб впервые попал в Португалию в 1476 г. А уже в конце 50-х годов XV в. в Лиссабоне имелась карта мира, изготовленная венецианским монахом фра Мауро по заказу короля Аффонсу V. На этой карте была сделана надпись, гласившая, что около 1420 г. некая «индийская джонка» (очевидно, арабское судно) попала из Индийского океана в Море тьмы (так называли арабы Атлантику). Экспедиция, державшая курс на Алгарви (юг Португалии или часть Марокко, захваченная португальцами), не достигла цели, но благополучно вернулась, пройдя 2 тысячи миль. Значит, к тому времени, когда совет математиков впервые рассматривал проект Колумба, в Лиссабоне уже было известно, что, обогнув Африку с юга, можно пройти из Атлантики в Индийский океан. Минуло несколько десятилетий, и португальским мореплавателям удалось повторить подвиг арабских. Это сделала в 1488 г. экспедиция Бартоломеу Диаша. Примечательно, что возвращение его на родину совпало с пребыванием в Лиссабоне Христофора Колумба, который, не найдя поддержки в испанских государствах, вновь обратился к Жуану II с просьбой предоставить ему средства для поисков морского пути в Индию. Как известно, он- снова получил отказ. Что касается Диаша, то, хотя он и но достиг Индии, результаты его плавания были признаны вполне удовлетворительными: сам король нарек мысом Доброй Надежды нотную оконечность Африки, которую Диаш обогнул. Теперь в Лиссабоне действительно были основания надеяться на успех грандиозного предприятия, готовившегося со времен принца Энрики.

Казалось бы, Жуан II должен был поспешить с организацией новой экспедиции для достижения Индии. Но он проявил непонятную медлительность — такая экспедиция (под командованием Васко да Гамы) вышла в море лишь через десять лет.

Почему, же? Сохранившиеся документы не содержат прямого ответа на этот вопрос. Известно, однако, что почти четверть века спустя, в 1520 г., чины португальского посольства, прибывшего в Эфиопию, с удивлением обнаружили среди местных сановников чистокровного португальца. Это был один из крупнейших разведчиков всех времен, по имени Перу ди Ковильяну. Рассказ Ковильяну о своих приключениях позволяет предположить, что плавание Диаша и странствия этого лазутчика представляли собой части единого плана: в том же 1487 г., когда корабли Диаша вышли из устья Тежу, Ковильяну по приказу короля отправился в Индию через Египет и Аравию. Из Адена в Каликут он добрался на арабском судне.

Миссия Ковильяну увенчалась блестящим успехом. Он собрал ценнейшие сведения о политической обстановке и экономике Индии, о морской торговле народов Востока. Потом он отправился с арабскими купцами в Восточную Африку, побывал в Со-фале — самом южном из арабо-суахильских поселений на африканском побережье Индийского океана. Таким образом, лазутчик Жуана II не только узнал, но и лично проверил факт чрезвычайной важности: между портами Восточной Африки и Индии поддерживалось на арабских судах регулярное сообщение. Суда эти вели опытные кормчие. Значит, достигнув Восточной Африки, достаточно было заручиться услугами такого кормчего, чтобы без особых забот достичь и самой Индии.

Обо всем этом Ковильяну поведал в двух подробных донесениях, которые направил в 1491 г. своему королю через тайных агентов. Никто не знает, что сталось с этими донесениями. Ковильяну был задержан в Эфиопии правительством этой страны и на родину не вернулся. В португальских архивах его письма до сих пор не разысканы. Но следует иметь в виду, что огромное количество важных документов погибло в XVIII в. в огне пожаров, вызванных катастрофическим лиссабонским землетрясением.

Если донесения были все же доставлены Жуану II, поведение короля, а также его преемника Мануэле Счастливого становится легко объяснимым. До 1491 г. вести от Ковильяну поступить в Лиссабон не могли, а в ожидании их Жуан II не спешил со снаряжением новой экспедиции в Индийский океан. Разумеется, агенты лазутчика могли и задержаться в пути. Но если к марту 1493 г. письма Ковильяну были уже прочитаны португальским королем, он, конечно, должен был испытывать искреннее удовлетворение, слушая рассказы Колумба об открытии морского пути в Индию; это была радость одного конкурента по случаю заблуждений другого.

Письма Ковильяну проясняют многое и в истории путешествия Васко да Гамы. Корабли, построенные для него Бартоломеу Диашем, были гораздо лучше приспособлены к плаванию в открытом океане, чем суда его предшественников. Тордесильясский договор, заключенный всего за месяц до выхода кораблей экспедиции в море, предоставил юридическую возможность открытия наиболее удобного морского пути из Западной Европы к мысу Доброй Надежды: достигнув берегов Сьерра-Леоне, Васко да Гама взял курс на юго-запад и сделал большой крюк в сторону еще не известного тогда побережья Бразилии.

Однако, войдя в Индийский океан, Васко да Гама стал действовать по-другому. Смелого и предприимчивого навигатора, каким он проявил себя в Атлантике, сменил необыкновенно осторожный мореплаватель, не peшавшийся выходить в открытый океан. Корабли экспедиции медленно поднимались вдоль восточного побережья Африки. Такое поведение португальского адмирала трудно объяснить, если он не читал донесений Ковильяну. А если читал, то все становится на свое место: адмирал стремился добраться до такого порта, откуда опытный местный кормчий смог бы довести его эскадру до Индии.

Великий поэт Португалии Луши ди Камоинш, прославивший в поэме «Лузиады» Васко да Гаму и его спутников, был уверен, что именно в этом заключались намерения адмирала:

Искал адмирал давно уж,
Искал моряка такого,
Которому были б открыты
Все тайны пути морского,
Мечтал об искусном кормчем,
Отважном и безобманном,
Что в Индию путь укажет,
К ее берегам желанным*.
* Пер. А. Смоляна.

Наконец такой моряк нашелся. Это был арабский мореплаватель и корифей морской науки XV столетия Ахмад ибн Маджид, ступивший на палубу каравеллы Васко да Гамы в порту Малинди.

История перехода португальской флотилии с арабским флаг-штурманом из Малинди в Каликут описана весьма подробно. Это подлинный триумф арабского кормчего: чтобы преодолеть весь путь, потребовалось всего 26 суток. При этом ни один корабль ни разу не лег в дрейф; суда, послушные искусству мореплавателя, с надутым ветром Парусами неслись к индийским берегам.

Ахмад ибн Маджид, вероятно, предполагал, что португальцы задержатся в Индии до ноября, а затем вернутся в Восточную Африку с северо-восточным муссоном. Так поступали все моряки, отправлявшиеся в Индию с торговыми целями. Но у Васко да Гамы были иные намерения. Узнав, что было нужно, и основательно поссорившись с местным населением, португальский адмирал уже в августе 1498 г. двинулся в обратный путь. Ахмад ибн Маджид едва ли сопровождал его. Приведя корабли экспедиции в Индию, «мавр сделал свое дело».

Во всяком случае обратный переход флотилии был прямой противоположностью плаванию из Малинди в Каликут. Вместо 26 суток он продолжался 89. Противные ветры и мертвый штиль, надолго задержали корабли в Аравийском море. Цинга косила людей, и состав экспедиции уменьшился настолько, что вскоре после прибытия в Африку пришлось покинуть и сжечь корабль «Сан-Рафаэл». Любимый брат адмирала, Паулу, не вынес лишений и умер незадолго до возвращения кораблей в Португалию.

Плавание Васко да Гамы имело огромное значение для прогресса, человечества. Но великие географические открытия использовались колонизаторами в грабительских щелях. Ахмад ибн Маджид не мог, конечно, предвидеть, что своим искусством он открывает двери в бассейн Индийского океана не купцам, а пиратам, что экспедиция, обязанная ему своим успехом, принесет неслыханные страдания народам прибрежных стран.

Превращение Индийского океана в «португальское озеро» сопровождалось уничтожением мореходства у этих народов. Пески времени занесли даже память о нем. Кануло в Лету само имя Ахмада ибн Маджида. Выдающийся французский ориенталист Габриэль Ферраи и советские ученые И. Ю. Крачковский и Т. А. Шумовский снова вписали это славное имя в историю географических открытий, воскресили свершения кормчего и ученого.

Недавно из далекой Кении пришло известие о том, что жители города Малинди решили назвать одну из улиц именем Ахмада иби Маджида.

Вениамин Голант