| планета | новости | погода | ориентирование | передвижение | стоянка | питание | снаряжение | экстремальные ситуации | охота | рыбалка
| медицина | города и страны | по России | форум | фото | книги | каталог | почта | марштуры и туры | турфирмы | поиск | на главную |

На суше и на море 1972(12)

Вальтер Бонатти НА ВЕРШИНАХ ПАТАГОНСКИХ АНД Очерк

На подступах к южному полярному кругу, там, где смешиваются воды двух самых больших океанов земного шара, оканчивается Южноамериканский материк. Место это называется Патагонией, а южные патагонийские Кордильеры здесь образуют крайнюю горную систему Анд. Пересекая из конца в конец весь материк более чем на девять тысяч километров, Анды, как бы не желая прервать свой бег, вытягиваются на этом узком клочке земли, прежде чем погрузиться в ледяные бурлящие волны морей Антарктики.

Обычно думают, что не сыскать в мире такого уголка, который не был бы уже давно знаком географам и не значился на картах Однако есть еще исключения. К ним относятся патагонийские Анды. В этих обширных краях почти не ступала нога человека а карты здешних мест очень приблизительны. Причина этого — труднодоступность оледенелого района. От фиорда Бейкер где начинается чудовищный ледовый панцирь, до его окончания у Сено Уньона не менее 440 километров, а ширина его от 50 до 90 километров. Это огромное ледяное пространство площадью более 30 000 квадратных километров было без всякого преувеличения названо Хело Континенталь, что значит «материк льда». Такое же название носит Инландсис, очень схожий по характеру район Гренландии.

С востока Хело Континенталь окаймлен Необычайно красивыми озерами, за ними вплоть до самого атлантического побережья простираются сухие и пустынные пампасы. На западе природа еще более дика и сурова. Это настоящий лабиринт заливов, островов и фиордов. На земном шаре на такой широте нигде нет подобных мощных ледников. Могучей величественной стеной они сползают к морю и, обламываясь, дают начало айсбергам. Все это напоминает полярные картины. В северном полушарии аналогичные ледовые образования, правда меньших размеров, можно встретить на Аляске на пятьдесят восьмой, а в Норвегии на шестьдесят восьмой параллели, в то время как здесь они находятся на сорок седьмом градусе южной широты возле залива Пенас. Восточнее Анд, в сторону пампасов, ледники встречаются уже на высоте 200 метров над уровнем моря в больших озерах, расположенных вдоль подножия Кордильер.

Контрасты этих мест поистине сверхъестественны. Белые языки льда, извиваясь, спускаются к морю или к большим озерам, а среди них на прибрежных скалах неожиданно можно видеть густую девственную растительность. Это обетованная земля тюленей и пингвинов, в небе которой носятся многочисленные стаи крикливых попугаев.

Патагонийские вершины, за редким исключением, превышают 3000 метров, но на тысячеметровой отметке климатические условия примерно такие же, как в Западных Альпах на высоте 3000 метров. Удивительное оледенение этого громадного плато — результат воздействия западных ветров, постоянно дующих с неимоверной силой южнее тридцать девятого градуса южной широты. Насыщенные влагой, сильные потоки воздуха с Тихого океана наталкиваются на гряду Кордильер и, поднимаясь вдоль их склонов, охлаждаются. Водяные пары затем конденсируются, превращаясь в снег. Чрезвычайно обильные осадки обычно сопровождаются сильными ветрами, туманами и очень низкой температурой воздуха даже летом.

В горах Хело Континенталь разыгрываются бури неимоверной силы. Порывы ветра несутся со снегом и ледяными осколками, достигая бешеной скорости. Скалы покрываются ледяной коркой, словно штукатуркой, которая прочно удерживается на отвесных стенах и даже под скальными выступами. Непонятно, какая таинственная сила скрепила слои белого и голубоватого льда, облепившего самые причудливые и грозные скальные формы колоссальных размеров.

Хотя Патагония находится в пределах широт, обитаемых человеком, она мало изучена. Сотни пиков и горных массивов, укутанные белым покрывалом фантастических льдов, еще не покорены человеком.

Как только западные ветры утихнут и с юга потянет небольшой ветерок, небо над Хело Континенталь полностью освобождается от туч. Постепенно рассеивается туман, воцаряется тишина, а барометр показывает резкое повышение давления. Наступают вели коленные, бесподобно ясные дни. Однако в году они исключительно редки

Патагонские Анды

Вот все, что я знал об Андах Патагонии, до того как стал готовиться к встрече с ними. Само собой разумеется, что об этом мне мог поведать человек, деятельность которого самым тесным образом связана с историей этих мест. Ныне покойный Альберто де Агостини был выдающимся первооткрывателем и исследователем Патагонии. Сорок пять лет своей жизни он отдал упорному труду, и тщательному изучению этой области.

Торре - первозданная вершина, расположенная приблизительно на сорок девятой параллели в восточной части Хело Континенталь (ее высота 3128 метров), — главная цель нашей экспедиции. В первую очередь мы хотели убедиться в возможности штурма с востока, то есть по наиболее доступному пути со стороны пампасов. К тому же маршрут носил в основном скальный характер, в какой-то мере был защищен от ветров и технически казался более простым. Запасной вариант по западному склону, который нам был совсем неизвестен, предстояло изучить на месте. Для осуществления этого варианта организатор экспедиции предусмотрел выброску грузов с самолета на Хело Континенталь, чтобы избежать многих трудностей, связанных с доставкой продовольствия и снаряжения к подножию вершины.

Инициатором экспедиции был аргентинец сеньор Фолко Доро Алтан. Получив мое согласие принять участие в экспедиции, он предоставил мне полную свободу действий по альпинистской части. Мне предстояло выбрать компаньона. Я без колебаний обратился к Карло Маури*, с которым к тому времени мы прошли немало сложных маршрутов на вершины Альп. В итоге в состав экспедиции вошли шестеро «андинистов» и двое альпинистов: сеньор Фолко Доро Алтан, его брат инженер Витторио, доктор Орацио Солари, архитектор Эктор Эдмундо Форте, доктор Мигуэль Анджел Гарсиа, гид Рене Эгманн, Карло Маури и я.

4 января 1958 года, на несколько дней опережая остальную часть экспедиции, Витторио Доро Алтан, Карло Маури и я вылетели из Буэнос-Айреса, чтобы разведать восточный склон вершины Торре. Небольшой одномоторный самолет доставил нас в долину озера Вьедма. Но только через три дня мы смогли увидеть свою вершину. Эти дни ожидания были так насыщены различными впечатлениями, что заслуживают подробного описания. Где пешком, где верхом на лошадях мы продвигались по бескрайним просторам диких пампасов. По пути нам встречались, порой совсем близко, страусы и гуанокосы, огромные стада диких животных, составляющих основное богатство страны.

Нас поражали размеры огромных местных ферм, которые здесь называют эстансиями. Каждая из них площадью пастбищ эдак на четыреста квадратных километров и тысяч на тридцать овец. Восхитительны великодушие и гостеприимство местных жителей — эстансеров.

Мосты на здешних реках — исключительная редкость. Да и то это лишь подвесные настилы, по которым можно перебираться только пешком. Переправляются в основном на паромах, верхом на лошадях или же с помощью громадных телег. Очень распространен здесь гриф — гигантская птица с размахом крыльев более двух метров. Высматривая добычу, гриф плавно и элегантно парит в воздухе, изредка делая мощные взмахи. В долине Фицроя на пути к массиву Торре нам попались останки двух лошадей, ставших жертвами пумы. Этот хищник часто встречается в Кордильерах.

* Карло Маури — один из опытнейших итальянских горовосходителей — участник двух экспедиций Тура Хейердала на папирусной лодке «Ра»,— Прим. пер.

Маршрут экспедиции в районе озера Вьедма

Наконец 9 января Торре сбросил завесу из туч и впервые предстал перед нами во всем своем великолепии. Мы любовались вершиной из гущи леса неподалеку от лагуны Торре. На фоне остальных вершин она выглядела внушительно: гигантская гранитная игла красноватого оттенка на полторы тысячи метров уходила ввысь к небу. Даже мысль о штурме Торре могла привести в отчаяние любого смельчака. Лишь только сосед его, горный пик Фицрой, блестящую победу над которым в 1952 году одержали французы, имел не менее грозный вид.

...Мы разбиваем базовый лагерь в устье долины Фицроя, возле хижины пеона *. И сразу же начинаются неприятности. Обстоятельства вынудили задержаться остальную часть экспедиции, которая смогла догнать нас с опозданием на четверо суток. А в это время совершенно неожиданно на наших глазах к восточной части

* Пеон - батрак, поденщик в Южной Америке.- Прим. пер.

Торре продвигалась итальянская экспедиция, приехавшая в Патагонию с той же целью, что и мы! Договориться о сотрудничестве нам не удалось. Чтобы избежать осложнений, мы приняли решение подойти к вершине с противоположной стороны.

В довершение всех бед стало известно, что из-за финансовых затруднений выброска снаряжения парашютами на Хело Континенталь не состоится. Все это основательно расстроило планы экспедиции, и на первых порах нам казалось, что она обречена на провал. Быть может, стоит отказаться от цели и испробовать свои силы на соседних, на редкость красивых, вершинах, доставка снаряжения и продуктов питания к которым не представит трудностей? Но если сердце отдано вершине Торре, можно ли так легко согласиться с поражением? Все наши думы и стремления были направлены к Торре, и мы должны, не колеблясь, попытать свое счастье чего бы это ни стоило!

От западного склона вершины нас отделяют 60 километров трудного пути. Часто приходится перекладывать груз с лошадей на свои плечи. Как назло, постоянно преследует непогода. Из-за этого теряется драгоценное время.

Нам предстоит сначала выйти к долине реки Рио-Тунель, затем верхом на лошадях переправиться через этот бурный поток и далее следовать вверх по течению. В окружающем суровом пейзаже преобладают серые тона, особенно впечатляют остатки древних лесов, когда-то выжженных индейцами. В низине дикой, красивой долины на высоте 580 метров мы разбиваем базовый лагерь. На перевале Пассо дель Вьенто (высота 1350 метров) устанавливаем палатку — лагерь I. Двумястами метрами выше, уже на границе Хело Континенталь, размещаем лагерь II. И наконец, 25 января, после нелегкого двухнедельного труда, на скальном взлете основания вершины на высоте около 1700 метров устраиваем лагерь III.

В тот же день мы впервые смогли разглядеть западную часть вершины. Менее высокая, чем восточная стена, она совершенно отвесна и плотно облеплена ледяной броней: отсюда вершина подвержена непрерывным атакам яростных тихоокеанских ветров.

Как и предполагалось, единственно возможный путь к вершине — это подъем на соединяющую Торре с пиком Адела перемычку и оттуда штурм последнего предвершинного взлета, что уже само по себе серьезная проблема — тысяча почти отвесных метров восхождения по скалам и льду.

Мы с Маури располагаемся в лагере III, который станет опорным при штурме вершины. Чтобы доставить сюда необходимое снаряжение и продукты из базового лагеря, находящегося в 40 километрах, наши товарищи проявляют невероятное упорство и энергию. И все же результаты такой транспортировки незначительны: к нам поступает лишь небольшая часть необходимого. Кроме того, работе мешает отвратительная погода — туман плотно укутал вершину. Грохот лавин перемежается завываниями ветра, который, кажется, вот-вот сорвет наши маленькие палатки. И тем не менее мы верим в удачу. С тех пор как началась битва за Торре, чаяния и думы всех устремлены к одной цели — к вершине.

Несмотря на испортившуюся погоду, мы с Маури трижды выходим на отметку 2300 метров, подготавливая первые 500 метров для безопасного подъема с грузом по навешенным веревочным перилам, закрепленным с помощью вбитых в лед и скалы крючьев. Наконец 1 и 2 февраля погода улучшается, что дает нам возможность пойти на решительный штурм. Начинаем вчетвером: Маури в связке со мной, а Фолко Доро с Рене Эгманном будут сопровождать нас до предельно возможной высоты.

К 7 часам утра после почти четырехчасового перехода с тяжелыми рюкзаками мы достигаем конца навешенных нами перил. Продолжая двигаться по крутому склону, в наиболее трудных местах закрепляем новые перила, которые пригодятся при возвращении. Настроение великолепное, и Торре, все более маня к себе, кажется, стал доступнее. Но условия восхождения незаметно усложняются, и мы, увлеченные, не замечаем, что только для выхода на перевал приходится преодолевать препятствия, которые в Альпах считаются скально-ледовыми маршрутами высшей категории сложности.

Когда в 12 часов 40 минут мы вышли на перевал, то были просто подавлены тем, что нас ожидало. Отсюда никому еще не приходилось видеть Торре. И теперь каждый из нас сознает, что с тем запасом снаряжения и продуктов, которыми обладает группа, нам никогда не достичь вершины. Совершенно ясно, что подобные стены не могут быть пройдены в один день. Установив на перевале мощный штурмовой лагерь, отсюда следует начинать осаду. Так вначале и было задумано в расчете на доставку грузов самолетом.

На смену надежде постепенно закрадываются сомнения, а потом и предчувствие неизбежности поражения. Дальнейшие наши действия были лишены здравого смысла. Не произнося ни слова, почти автоматически мы связываемся стодвадцатиметровой веревкой и начинаем лезть вверх. Лед очень тверд, и в нем трудно выбивать ступени. Склон становится вертикальным, а порой нависает над нами. Тогда идут в ход ледовые крючья, и мы продолжаем метр за метром набирать высоту. Отсюда Доро и Эгманн на перевале кажутся совсем крошечными. Сейчас они вырубают во льду нишу, которая защитит палатку от ветра. Я уверен, что никто из нас четверых не осмелится спросить себя, зачем все это. И тем не менее, понимая тщетность всех наших усилий, каждый упорно работает на своем участке. Лишь в 16 часов 30 минут, когда нас окликнули с перевала и сообщили, что веревка кончилась, мы поняли, что нужно спускаться.

Торре открыл свои секреты. Мы придем сюда снова, взяв все необходимое для победы.

Солнце садится. Мечта о восхитительном Торре не оставляет нас в продолжение всего спуска. Она будет жить до тех пор, пока мы не окажемся там, наверху, где абстрактное сливается с естественным, рождая в человеке самые сильные, самые яркие чувства, какие только может предложить жизнь.

Расставшись 2 февраля с Торре, вечером следующего дня мы выходим на штурм самой высокой и еще не исследованной вершины южной системы патагонийских Кордильер, полное название которой Серро-Мариано Морено (3500 метров). Основная проблема состояла не столько в технической сложности самого восхождения, сколько в трудности преодоления огромных снежных полей, надежно защищавших подступы к вершине и таивших в себе массу неожиданностей.

Грандиозный высокогорный массив Морено, площадью приблизительно 1500 квадратных километров, гордо возвышается на границе Аргентины и Чили в центре плато Хело Континенталь. Мне кажется, что, останься мы верны первому впечатлению, которое на нас произвела эта вершина из Пассо дель Вьенте, никто тогда не решился бы штурмовать ее. Но, как это всегда случается, после почти месячного пребывания в этом ледяном краю даже Морено не пугал нас!

Утро 3 февраля, когда мы, греясь на солнышке, отдыхали после штурма вершины Торре, вселило в нас вдохновение. Чтобы взойти на Морено, нужно только одно — хорошая погода. Так думал каждый. Все признаки говорили о том, что в ближайшие дни погода будет устойчивой. Снег под палящими лучами солнца осел, уплотнился, а за ночь его так сковало морозом, что наст выдерживал тяжесть человека даже без лыж. Полнолуние значительно облегчало ночной подход на небольшой высоте по плато, где днем идти просто невозможно. Лучшего и желать не надо!

После полудня с удвоенным энтузиазмом начинаем приготовления, хотя и сознаем, что нас ожидает серьезное испытание. Мы понимаем, что, решившись на восхождение, как бы ни сложились дела, до возвращения в лагерь имеем в своем распоряжении только 35 часов. Всякое промедление чрезвычайно опасно: на обратном пути нас может захватить дневная оттепель, и мы застрянем в раскисшем глубоком снегу. К тому же продукты на исходе. Если мы не хотим упустить шанса, надо выходить в первый удобный момент.

Как только взошла луна, по крутым скалам, которые ведут из лагеря III, спускаемся на ледник. Оттуда, держа курс прямо на Морено, начинаем большой переход через Хело Контитенталь. Отныне, до тех пор пока не вернемся к палаткам нашего лагеря, нам ни на час нельзя вздремнуть.

Сначала температура была относительно высока, и снег оседал под нашими ногами. Но к полуночи поднялся леденящий ветер, снег затвердел, и идти стало значительно легче. Во время перехода меня одолевают незнакомые чувства. В эти часы я представляюсь себе полярным исследователем. Снежным пространствам нет конца и края, теряются масштабы, и все кажется крохотным в этом безграничном ледовом пейзаже. Перед нами в 30 километрах Серро Морено. Вокруг рассеянный свет луны создает полное впечатление полярной ночи.

На рассвете, в 5 часов, мы подходим наконец к подножию массива. Какой гигант! Большой и крутой ледяной контрфорс прячет вершину, расположенную на двухкилометровой высоте над нашими головами. Подъем по контрфорсу должен вывести группу в безопасное место над разорванной и лавиноопасной частью ледника. Надеваем на ноги кошки и разбиваемся на две связки: Доро и я, Маури и Эгманн. В четверть седьмого, встревоженные, останавливаемся на изрезанном снежно-ледовом гребне: к нам с юга движется туманное облако, а чуть подальше, у вершины Мюралон, вырисовываются угрожающие контуры свинцовой тучи. Нужно торопиться.

Вот мы уже над ледяным контрфорсом на небольшом плато. Для облегчения разгружаем рюкзаки, оставляя часть вещей, и почти бегом продолжаем подъем. К 8 часам Морено также начинает погружаться в туман. Нас решительно преследуют неудачи. Но мы не можем смириться со вторым поражением. Пока еще тучи не полностью закрыли вершину, мы стараемся получше рассмотреть, и запомнить маршрут, обращая особое внимание на ориентиры. И снова трогаемся в нелегкий путь.

9 часов 30 минут. Нас окутывает туман. Сыплется снежная крупа. Видимости почти никакой. Но желание достичь вершины; сильнее всех препятствий, возникающих на нашем пути. Часто мы проваливаемся в снег по колено. Ветер дует с такой силой, что тотчас заметает наши следы. Приходится ориентироваться по направлению ветра да по тусклому диску солнца, изредка пробивающемуся сквозь завесу тумана. Нам ни в коем случае нельзя сбиваться с пути! Слева круто убегает вниз сильно изрубленный ледовый склон, а справа — отвесный ледяной сброс. Погода быстро ухудшается.

Но в половине двенадцатого ветер вдруг подул совсем с другой стороны— от зоны, которая на картах значится неисследованной. Склон стал пологим, и мы чувствуем, что вершина находится совсем рядом. Ослепленные бурей, шатаясь от усталости, мы находим в себе силы идти вперед.

Через час на какое-то мгновение туман наверху рассеивается. Глазам открывается вершина. Делаем последние шаги. Нас обступает мгла, прячущая под нашими ногами обрывы. Одежда покрыта ледяной коркой. А в сердцах горит огонь радости: мы первые люди, поднявшиеся на Морено!

Теперь надо спешить: мы не можем позволить себе ни передохнуть, ни тем более подождать улучшения видимости, чтобы взглянуть на незнакомый пейзаж по ту сторону вершины. На спуске как и при подъеме, ориентируемся только по ветру. На высоте 2800 метров выходим из зоны бурь. Уставшее за день солнце перед тем, как закатиться, провожает нас до подножия. .19 часов. Продукты давно кончились. Почти весь день нас мучает голод. Не останавливаясь, мы выходим прямо в поле громадного Хело, направляясь к покинутому лагерю II.

Надолго сохранится в памяти опускающееся за далекую горную цепь багровое солнце. От Кордона Маркони до Кордона Адела играет целая гамма сменяющих друг друга живых красок. На фиолетовом полотне неба вырисовывается позолоченная солнцем громада Фицроя с большим ярким диском луны над ним. Вслед за необычайными, просто фантастическими сумерками надвигается темнота, постепенно сгущая краски. Небо затягивается тучами. Однако температура воздуха не опускается ниже нуля. Мы той дело проваливаемся по колено в раскисший мокрый снег, и продвижение становится еще более медленным и изнурительным. Более часа нам потребовалось, чтобы выбраться из несложного лабиринта ледниковых трещин: из-за плохой видимости теряем много времени и сил. Нам не дают покоя голод и жажда.

В пути происходят самые невероятные истории. Вдруг я чувствую, как натянулась сзади веревка. У меня мелькнула мысль: Доро провалился в трещину. Резким прыжком с разворотом принимаю положение для страховки. Ситуация если не столь драматична, то не менее курьезна: распластавшись на снегу, мой напарник крепко спит. Такого в своей альпинистской практике мне никогда еще не приходилось встречать!

Шатаясь, продолжаем свой -путь в этом безмолвном снежном пространстве. Подкашиваются ноги. Мы стараемся заставить себя дойти до какого-нибудь ориентира, например снежной глыбы. Но чем дольше идем к ней, тем все более она удаляется от нас. Ночные миражи! Что это за коричневое пятно на снегу? Ах, вот оно что! В прошлую ночь в моем рюкзаке раздавилась банка какао. В ярости я выкинул ее. А сейчас мы настолько истощены, что, не задумываясь, набрасываемся на снег, посыпанный какао, и жадно поглощаем его.

5 февраля перед рассветом приходим в лагерь П. Здесь тоже нет ни крошки съестного! Но думаем мы уже только об одном — о сне. За 30 часов непрерывного движения мы преодолели все препятствия и совершили восхождение на Морено, покрыв в общей сложности по снежным полям и ледяным склонам около 70 километров.

Это первый успех экспедиции, и теперь уже она не обречена на провал.

Вершина Морено нас так вымотала, что мы проснулись лишь во второй половине дня. Из базового лагеря еще никто не пришел, и нам только оставалось гадать, хватит ли у нас сил добраться без продуктов до него. Готовясь к выходу, мы укладывали рюкзаки, как вдруг появились наши товарищи. Их было четверо, и в своих рюкзаках они принесли настоящие сокровища!

Такой сюрприз сразу изменил планы экспедиции. Продуктов теперь было столько, что мы могли остаться в лагере II еще на четверо суток. Чтобы наилучшим образом использовать драгоценные дни, было решено немедля выходить на расположенную поблизости вершину хребта Адела. Это изумительная по красоте горная цепь ледовых гигантов с южной стороны от Торре. Она высоким барьером отгораживает ледяную область Хело Конти-ненталь от знойных патагонийских пампасов района озера Вьедма. Высшая точка хребта Адела — вершина высотой 2960 метров. Она уходит вниз на Хело Континенталь совершенно отвесной тыся-чешестисотметровой стеной из льда и скал.

На следующий день погода ухудшилась. Тем не менее после полудня мы проводим разведку ледника и двух перевалов северо-западнее вершины Рио-Тунель. Грозовую ночь сменяет ясное утро 7 февраля. Решаем выходить вдвоем с Маури. На этот раз мы не будем голодать: в рюкзаках достаточно пищи. Мороз, и состояние снега хорошее. В 7 часов утра у подножия большого ледника барьера Гранд Адела надеваем кошки. Отсюда, с. западной стороны, нет легких путей к вершине, а склоны лавиноопасны. Поэтому надо действовать решительно и как можно быстрее подниматься вверх, пока снег не успел раскиснуть. Берем направление на большой снежно-ледовый кулуар с ледопадом. Вначале все схвачено морозом и недвижимо, но через час здесь начнут обламываться сераки *.

Этим утром мы в хорошей форме. Полностью полагаясь на передние зубья кошек, на носках мы быстро взбираемся по крутым ледяным склонам. Иногда уклоняемся в сторону, чтобы пофотографировать. Наши действия уверенны, а подъем происходит в полной безопасности. Мы даже позволяем себе останавливаться, чтобы с наслаждением выпить из большой фляги по нескольку глотков кофе. Связываемся веревкой, скорее не по необходимости, а как бы из уважения к тем препятствиям, которые нам предлагает на пути вершина. И вот девятисотметровый ледовый кулуар под нами. По нему начинают сходить лавины. Выше склон попроще. Температура падает. Небо постепенно затягивают перистые облака, извещая о приближении ненастья.

* Сераки — ледовые формы, образующиеся на леднике в местах его изломов и перегибов,— представляют значительное препятствие для альпинистов.— Прим. пер.

В 10 часов 50 минут наши флаги уже трепещут на вершине леденящими порывами ветра. Прямо перед нами Торре и Фицрой. Как завороженные, мы молча стоим на вершине целых полчаса не в силах оторвать взгляда от открывшейся панорамы. И тут голову приходит, что в нашем распоряжении достаточно времени, почему бы не траверсировать по хребту ряд вершин Кордон Адела? Сказано — сделано.

Держа путь по гребню, в нескольких метрах в стороне от его острия, мы быстро достигаем вершины Нато (2860 метров), уже в качестве первопроходцев. Далее спускаемся на перемычку, соединяющую ее с вершиной Добладо *, высота которой 2809 метров над уровнем моря. Вдруг замечаем двух альпинистов, движущихся в нашем направлении. Это, по всей вероятности, участники итальянской экспедиции, которая опередила нас на Торре. Сейчас они держат курс на Адела. Как приятно встретиться с ними, вместе перекусить, укрывшись под скалой от ветра! И конечно же, нам есть о чем поговорить. Это первая встреча в горах Патагонии. В 12 часов 30 минут, попрощавшись, расходимся по своим маршрутам. Не прошло и получаса, как наша связка на Добладо. Сразу же начинаем спуск по противоположному гребню, который местами кажется просто воздушным.

В 1937 году итальянская экспедиция под руководством графа Алдо Вонакосса впервые покорила вершину Добладо. Гребень со стороны пампасов, по которому было совершено первое восхождение, сейчас нам служит для спуска.

* Эти названия принадлежат доктору Ролликеру (1916 г.), а отметки высот - профессору Луи Либутри (1952 г.).

Наша связка как единый механизм. Уверенные друг в друге, мы продвигаемся быстро, невзирая на трудности. Гребень приводит нас к седловине, отделяющей Добладо от вершины 2675. Спуску на седловину в последний момент препятствует пятидесятиметровый скальный сброс. Если бы у нас был хоть один крюк, то вопрос решился бы легко и быстро — спускаться по веревке! Но крючьев нет, выручить может только лед. Несколько крутых метров вниз — и приступаем к вырубке ледяного столба. Работаем ледорубами. Закончив, набрасываем на ледяной столб веревку и по ней спускаемся до седловины. Снаряжение пионеров альпинизма: веревка, ледоруб, кошки — вот и все, чем мы пользуемся во время траверса. Человек может побеждать сложные вершины с помощью этих простейших приспособлений! И это нас вдохновляет.

Наползает туман, белый и густой, как молоко. С перевала штурмуем вершину 2675. В 3 часа дня мы наверху и тут же спускаемся по противоположному склону..

Только две вершины величественного пика Гранде остаются не покоренными. Несколько дней назад другая группа взошла на его высшую точку. У нас есть еще немного времени, поэтому решаемся идти и на эту вершину. После короткой передышки снова вступаем в борьбу. Поочередно первым идет то Маури, то я. Оба хорошо тренированы. Последние метры перед вершиной преодолеваем осторожно, страхуя друг друга; мощный, порывистый ветер может сбить с ног. Это первая вершина Гранде (2804 метра).

Далее предстоит довольно сложный спуск, и наше движение несколько замедлится. Но как можно отказаться от соблазна следующей, еще никем не покоренной вершины? Используя короткие разрывы тумана, мы выходим на перемычку и в который раз начинаем подъем. На этот раз по пилообразному ледовому гребню. И вот наперекор адскому ветру, к которому нам не привыкать, выходим на вторую вершину Гранде (2790 метров). Теперь она будет называться Люка, в честь сына Маури.

В 17 часов 30 минут начинаем спуск к перевалу, а оттуда — по северному склону вершины. Туман становится все плотнее, замедляя продвижение. Через час мы находимся на плато у подножия пика Гранде, который к этому времени уже полностью затянут тучами. Хочется перекусить, но вид грозно спускающейся сверху тучи страшит. Нужно во что бы то ни стало быстрее выйти на ледник, от которого не так далеко до Хело Континенталь.

Все ухудшающаяся видимость ставит проблему: как выбраться из запутанной сети ледниковых трещин? Пошел снег. Чтобы преодолеть глубокую трещину, приходится сидя продвигаться по острому тонкому ледовому перышку, нависающему над пропастью. Из опасного скопления сераков мы выбираемся, спустившись по веревке, прикрепленной к ледяной глыбе. Обходим еще один ледопад. Дальнейший путь ясен. Ни падающий снег, ни промозглый ветер не помешают теперь идти. Мы продолжаем спускаться. А мысли и переживания остались там, наверху, в этом красочном мире, любоваться которым приходится не так уж часто.

Три года прошло с тех пор, как я писал это повествование. Но сейчас, перечитывая его, я испытываю непреодолимое чувство сожаления. В тот зловещий день 2 февраля, когда в силу обстоятельств мы были вынуждены спуститься с перевала Надежды, отступив от Торре, нашим единственным утешением была мысль прийти туда снова. Свидетельством наших намерений подняться на вершину были те сотни метров веревок и значительная часть экспедиционного снаряжения, которые мы оставили на подступах к ней. Но видно, наша экспедиция родилась под несчастливой звездой. И в следующем году все сложилось не так, как нам хотелось. Нас опять опередила группа альпинистов. И еще в Италии я узнал из газет об их победе над вершиной Торре *.

* Эта вершина была покорена 31 января 1959 года австрийцем Тони Эг-гером и итальянцем Чезаро Маэстри. На спуске Эггер разбился.— Прим. пер.

У меня остались неизгладимые впечатления о районе, так не похожем на другие места земного шара. При каждом воспоминании об этой стране меня охватывает радость, правда с некоторой примесью горечи и сожаления, и непременно хочется вернуться вновь. Как наяву, вижу сейчас эстансии — эти небольшие оазисы зелени среди опустошенности полей, добрые и милые лица фермеров. Передо мной рокочут, бурлят горные потоки молочного цвета вырвавшиеся из-под толщи ледников, и я в мыслях снова переправляюсь через них на лошадях или же вброд. Полярные картины перемешиваются с тропическими; я вижу большие озера, на водной глади которых плавают айсберги, звонкие водопады в глубине первозданных долин и ущелий, где мы день за днем прокладывали путь к вершинам. Мне слышатся завывающие порывы ветра, раскаты грома грозовых дней, которые, увы, настолько затрудняли и без того нелегкую работу нашей экспедиции.

Под ветвями вековых деревьев, укрывшись среди больших камней, стоит наш лагерь. Вечереет. Насладившись местным «оса-до» (баранина, испеченная на железных крючьях), собрались мы вокруг весело потрескивающего костра, рассказываем разные истории, вспоминаем родину, и лишь иногда наша беседа Прерывается жалобными звуками губных гармошек. Маленькими глотками мы пьем парагвайский чай мате из бомбиллы — специального сосуда из полой тыквы с отверстием для питья. Одна на всех, бомбилла бережно передается из рук в руки. У нас завелся обычай после трудных переходов на биваке разводить костер и готовить мате, который все-таки нам пришелся по вкусу, хотя и казался горьковатым. Мате имел для нас особое значение, ибо, как говорит пословица этой страны, «кто пьет мате и ест калафат*, тот должен вернуться с победой».

* Калафат — колючий, обильно плодоносящий кустарник, разновидность барбариса (берберис буксифолия), плоды черные, сахаристые ягоды, по форме напоминающие виноградные косточки.

Сегодня еще больше, чем вчера, хочется верить в волшебную силу этих слов, и моя мечта о далеком крае не гаснет.

Сокращенный перевод с французского Л. Ремизова

Имя талантливого итальянского альпиниста Вальтера Бонатти хорошо известно советским горовосходителям. Родился Бонатти в 1930 году в Бергаме (Италия). Всю свею жизнь посвятил альпинизму. С 1957 года работает гидом в Курмаёре (район Монблана).

О его выдающихся восхождениях в нашей стране писали на страницах газеты «Советский спорт», в журнале «Физкультура и спорт» (№ И, 1969), а в сборнике «Побежденные вершины» («Мысль», 1970) был помещен его рассказ о беспрецедентном в истории альпинизма шестисуточном подъеме в одиночку по отвесной стене альпийской вершины Пти-Дрю (Франция).

В последние годы Вальтер Бонатти много путешествует, он побывал в разных уголках 'земного шара и посвятил этому ряд своих очерков. Здесь Мы публикуем отрывок из его книги «В моих горах», в котором автор рассказывает об экспедиции в суровый горный район патагонских Анд. Вплоть до последних лет эта область оставалась почти неисследованной, «белым пятном» на картах мира. В нашем сборнике автор публикуется впервые.