ГЛАВА ТРЕТЬЯ

Они обедали на открытом воздухе, в ресторане, где стенами служили деревья, и Саксон заметила, что по счету за всех четверых платит Билл. Среди молодых людей и женщин, сидевших за другими столиками, у них оказалось много знакомых, и обе пары оживленно перебрасывались с ними приветствиями и шутками. Берт настойчиво и даже грубо подчеркивал свое право на Мери, ловил и сжимал ее руку, клал на нее свою и даже, завладев ее двумя кольцами, долго не хотел отдавать их. Время от времени он обнимал ее за талию, и Мери то порывисто отталкивала его, то с притворной рассеянностью, которая никого, однако, не могла обмануть, делала вид, что не замечает его маневра.

Саксон, говорившая мало, но очень внимательно изучавшая своего спутника, с удовлетворением решила, что Билл стал бы, наверное, делать все это совсем иначе - если бы вообще стал вести себя так. Во всяком случае он никогда бы не облапил девушку, как это позволяет себе Берт, да и многие другие парни. Она невольно остановила взгляд на могучих плечах своего кавалера.

- Почему вас зовут "Большой Билл"? - спросила она. - Вы ведь не такой уж высокий.

- Пожалуй, - согласился он. - Во мне росту только пять футов восемь и три четверти дюйма. Должно быть, из-за моего веса.

- На ринге его вес считается за сто восемьдесят фунтов, - вмешался Берт.

- Ну, хватит, - резко прервал приятеля Билл, и его глаза потемнели. - Я вовсе не боксер. Вот уже полгода, как я не выступаю. Надоело. Игра не стоит свеч.

- Однако за тот вечер, когда ты сокрушил Слэшера из Фриско, ты получил двести долларов, - с гордостью заявил Берт.

- Сказал - хватит! Замолчи! Знаете, Саксон, ведь и вы не бог весть какая громадная, а? Как раз в точку: кругленькая и стройная. Держу пари, что я отгадаю ваш вес.

- Вряд ли. Многие старались, да ничего не вышло, - ответила Саксон; она не знала - радоваться, что он бросил бокс, или жалеть об этом.

- Только не я, - отвечал он, - я на этом собаку съел. Вот погодите, - Билл окинул ее критическим взглядом, и было ясно, что он не просто оценивает ее сложение, но и восхищается ею. - Подождите минутку!

Он перегнулся к ней и пощупал ее бицепс. Девушка почувствовала, что рука, сжавшая ее мышцы, - крепкая и честная рука. И она вздрогнула. В этом полумужчинеполумальчике было что-то обаятельное и влекущее. Если бы ей так сжал руку Берт или другой парень, она бы только рассердилась. Но Билл!.. "Может быть, он и есть тот самый?" - спрашивала она себя. Но тут он прервал ее мысли, высказав свое заключение:

- Ваша одежда весит не больше семи фунтов, а отнять семь от... ну, скажем, от ста двадцати трех, - словом, ваш вес сто шестнадцать фунтов без одежды.

Мери воскликнула с упреком:

- Слушайте, Билл Роберте! О таких вещах не говорят, это не прилично.

Он посмотрел на нее с возрастающим недоумением.

- О каких вещах? - спросил он, наконец.

- Ну вот опять! Бессовестный! Посмотрите, вы заставили Саксон покраснеть.

- Вовсе нет! - возразила Саксон с негодованием.

- А если вы. Мери, будете продолжать в том же духе, - проворчал Билл, - я, пожалуй, покраснею. Мне кажется, я знаю, что хорошо и что дурно! Дело не в том, какие слова мужчина говорит, а что он при этом думает. А я не думаю ни о чем дурном, и Саксон это знает. Ни у нее, ни у меня и в мыслях нет того, о чем думаете вы.

- Ой-ой! - воскликнула Мери. - Час от часу не легче! Я никогда не думаю о гадостях.

- Стой, Мери! Замолчи! - решительно остановил ее Берт. - Зачем говорить зря? Билл себе никогда подобных вещей не позволит.

- Тогда не надо так грубо выражаться, - настаивала она.

- Ну ладно. Мери, перестаньте, не сердитесь, и довольно об этом, - отрезал Билл и повернулся к Саксон. - Ну что, угадал?

- Сто двадцать два, - отвечала она, задумчиво глядя на Мери. - Сто двадцать два с одеждой.

Билл расхохотался, Берт тоже.

- Как хотите, - запротестовала Мери, - но вы ужасны! Вы оба, да и ты тоже, Саксон. Вот уж никогда бы про тебя не подумала.

- Послушай, детка, - вкрадчиво начал Берт, и его рука обвилась вокруг ее талии.

В своем притворном возмущении Мери резко оттолкнула его, но затем, боясь, что ее поклонник обидится, принялась подтрунивать над ним и дразнить его. Она снова пришла в хорошее настроение, его рука вернулась на прежнее место, и, склонившись друг к другу, они зашептались.

Билл степенно продолжал разговаривать с Саксон.

- А знаете, у вас все-таки чудное имя. Я никогда не слышал, чтобы кого-нибудь так звали. Но оно хорошее. Мне нравится.

- Меня мать так назвала. Она была образованная и каких только мудреных слов не знала. И вечно сидела с книгой, чуть не до самой смерти. А сколько она писала! Я нашла ее стихи, напечатанные очень давно в газете, которая издавалась в Сан-Хосе. Саксы - это был такой народ, - она мне все рассказала про них, когда я была маленькой. Они были дикие, как индейцы, только белые. У них были голубые глаза и белокурые волосы, и они были страшно воинственные.

Пока девушка говорила, Билл сосредоточенно слушал, и глаза его не отрывались от ее глаз.

- Никогда про них не слыхал, - сознался он. - Они, что же, жили где-нибудь тут в окрестностях?

Она рассмеялась.

- Нет. Они жили в Англии. Это были первые англичане, а вы ведь знаете, что американцы произошли от англичан. Мы ведь все саксы - вы, я. Мери, Берт. Словом, каждый, если только он настоящий американец, а не какой-нибудь даго [1] или японец.

- Мои предки издавна жили в Америке, - начал Билл, медленно обдумывая все то новое, что она ему о себе рассказала. - По крайней мере предки моей матери. Они высадились в Мэне сотни лет тому назад.

- Мой отец тоже из Мэна, - радостно прервала его Саксон. - А мать родилась в Огайо, вернее - там, где теперь находится Огайо. Она обычно звала это место Великой Западной Резервацией. А кто был ваш отец?

- Не знаю. - Билл пожал плечами. - Он и сам не знал, да и никто не знал, хотя отец был чистокровный американец.

- У вас настоящая староамериканская фамилия, - сказала Саксон. - И сейчас в Англии есть известный генерал по фамилии Роберте. Я в газете читала.

- Но ведь фамилия моего отца не Роберте. Он не знал своих родителей. Роберте - фамилия золотоискателя, который усыновил его. Вот как было дело. Во время войны с индейским племенем модоков очень многие из золотоискателей и поселенцев приняли в ней участие. Роберте командовал таким отрядом. И вот после одного сражения было взято очень много пленных, среди них оказались женщины, дети и даже грудные младенцы. Один из этих малышей и был мой отец. Ему было тогда, вероятно, около пяти лет, и он умел говорить только по-индейски.

Саксон всплеснула руками, и ее глаза заблестели.

- Индейцы держали его в плену!

- Так предполагают. Потом многие припомнили, что это племя за четыре года до того перебило целую партию орегонских поселенцев. Роберте усыновил мальчика, и вот почему я не знаю настоящей фамилии отца. Но уж через прерии-то он прошел, можете быть уверены!

- Мой отец тоже, - сказала Саксон с гордостью.

- И моя мать, - добавил Билл дрогнувшим голосом. - Во всяком случае она родилась в повозке, возле реки Платт, когда ее родители миновали прерии.

- А моей матери, - сказала Саксон, - было восемь лет. Волы выбились из сил, и ей пришлось большую часть дороги идти пешком.

Билл протянул ей руку.

- Давайте вашу лапку, детка, - сказал он. - В судьбе наших родителей очень много сходного, и мы все равно что старые друзья.

Глаза Саксон засияли, она протянула ему руку, и они обменялись торжественным рукопожатием.

- Разве это не чудесно? - пробормотала она. - Мы оба от того же старого американского корня, и если уж вы - с вашими глазами, цветом волос и кожи и так далее - не сакс, то не знаю, кого и назвать саксом! И к тому же вы герой!

- Уж если на то пошло, я думаю, что наши предки были закаленный народ. И это естественно: они, черт побери, были вынуждены бороться, а не то погибли бы!

- О чем это вы так оживленно беседуете? - вмешалась Мери в их разговор.

- Успели уже подружиться, - поддразнил их Берт. - Можно подумать, они знакомы по крайней мере неделю.

- О, мы знали друг друга гораздо раньше, - возразила Саксон. - Нас еще на свете не было, а наши предки уже совершили переход через прерии.

- А ваши, чтобы отправиться в Калифорнию, ждали, пока им построят железную дорогу да перебьют всех индейцев, - словно желая подчеркнуть свою близость к Саксон, заявил Билл, обращаясь к Мери. - Нет! Мы - Саксон и я - коренные жители здесь; так и скажите, если кто-нибудь спросит.

- Ну, не знаю, - надменно и с тайным раздражением возразила Мери. - Мой отец предпочел остаться в Восточных штатах, он хотел принять участие в Гражданской войне. Он был барабанщиком. Вот отчего он только потом попал в Калифорнию.

- А мой отец вернулся, чтобы участвовать в Гражданской войне, - сказала Саксон.

- И мой, - подхватил Билл.

Они радостно взглянули друг на друга: еще и это их сближало.

- Ну, хорошо, но ведь они все умерли, верно? - желчно заявил Берт. - Все равно, где умереть, - в бою или в богадельне. Суть-то в том, что их уже нет. А мне вот наплевать, хоть бы моего отца повесили. Кто об этом спросит через тысячу лет? Довольно вам хвастаться своими предками, надоело! Да мой отец и не мог бы тогда сражаться: он родился спустя два года после войны. Зато двое моих дядей были убиты при Геттисберге. Кажется, хватит с нас!

- Еще бы, - поддержала его Мери.

Берт снова обнял ее.

- Зато мы живы. Верно? А это главное. Мертвые - мертвы, и - голову даю на отсечение! - мертвыми и останутся.

Мери зажала ему рот рукой и начала бранить за то, что он говорит такие ужасные вещи, а он поцеловал ее ладонь и придвинулся к ней.

По мере того как ресторан наполнялся публикой, веселый стук тарелок становился все громче. Там и сям сквозь гул голосов прорывалась песня, слышался пронзительный визг и восклицания женщин, взрывы басовитого мужского хохота. Это молодые люди, как всегда, шутили со своими приятельницами. Многие мужчины были заметно навеселе. Какие-то девушки, сидевшие за одним из соседних столиков, стали звать Билла, и Саксон с новым проснувшимся в ней ревнивым чувством отметила, что он всеобщий любимец и эти девушки очень хотели бы его заполучить.

- Какой ужас! - неодобрительно сказала Мери. - Экие нахалки! Ни одна уважающая себя девушка этого себе не позволит! Нет, вы послушайте!

- Билл! Билл! - звала одна из них, пухленькая молоденькая брюнетка. - Надеюсь, ты узнаешь меня, Билл?

- Конечно, цыпленок, - галантно отозвался он.

Но Саксон заметила с радостью, что он морщится, и почувствовала к брюнетке решительную неприязнь.

- Потанцуем? - крикнула брюнетка.

- Может быть, - отвечал он и тут же круто повернулся к Саксон.

- Мы, старые американцы, должны держаться друг друга, правда? Как вы думаете? Ведь нас осталось так мало. К нам сюда валом валят всякие иностранцы...

Он говорил спокойно, вполголоса, в тоне интимной доверчивости, склонив к ней голову и как бы давая этим понять той девушке, что он занят.

Молодой человек, сидевший за столиком напротив, обратил внимание на Саксон. Одет он был неряшливо и казался грубым, его спутники - мужчина и женщина - тоже. Лицо у него побагровело, глаза дико сверкали.

- Эй, вы! - крикнул он. - Вы там, бархатные туфельки, наше вам!

Девушка, сидевшая рядом с ним, обняла его за шею и пыталась успокоить, но он бормотал из-под ее руки:

- Вот это краля так краля. Увидишь... я пойду туда и отобью ее у этих обормотов!

- Хулиганы из мясных рядов, - презрительно фыркнула Мери.

Саксон встретила взгляд девушки, с ненавистью смотревшей на нее. Потом она посмотрела на Билла и увидела гневные искорки в его взоре. Теперь его голубые глаза были особенно красивы и задумчивы, они то темнели и затуманивались, то вспыхивали, то снова меркли. Ей стало в конце концов казаться, что они таят в себе какую-то бездонную глубину. Он смолк, видимо ему не хотелось говорить.

- Не затевай скандала! - заметил Берт. - Они с того берега и не знают тебя, вот и все.

Вдруг Берт поднялся, подошел к соседнему столику, что-то шепнул сидевшим и вернулся. Все трое сразу же повернулись и посмотрели на Билла. Парень, пристававший к Саксон, поднялся, стряхнул с себя руку девушки, пытавшейся удержать его, и, пошатываясь, подошел к Биллу. Это был широкоплечий малый с жестким, злым лицом и колючим взглядом. Он, видимо, утихомирился.

- Так это вы. Большой Билл Роберте? - спросил он заплетающимся языком и, покачнувшись, уцепился за стол. - В таком случае отступаю... Страшно извиняюсь... Восхищен вашим вкусом по женской части... А уж я в этом деле знаток! Я же не представлял, кто вы, а то бы и глазом не мигнул в вашу сторону... Поняли? Еще раз прошу извинить... Дайте мне вашу руку...

- Ну ладно, - сказал Билл мрачно. - Все в порядке. Забудем это недоразумение. - Он, насупившись, пожал парню руку и медленным мощным толчком пихнул его обратно к столу.

Щеки Саксон пылали. Вот это мужчина, это защитник, на него можно положиться! Достаточно было назвать его имя - и даже такой хулиган оробел!