Мир путешествий и приключений - сайт для нормальных людей, не до конца испорченных цивилизацией

| планета | новости | погода | ориентирование | передвижение | стоянка | питание | снаряжение | экстремальные ситуации | охота | рыбалка
| медицина | города и страны | по России | форум | фото | книги | каталог | почта | марштуры и туры | турфирмы | поиск | на главную |


OUTDOORS.RU - портал в Мир путешествий и приключений

Глава двадцать четвёртая

Равнины - Стервятники и другие птицы - Цветы одного вида, но различной окраски - Росянка - Двадцать семь приступов лихорадки - Река, которая идёт в двух разных направлениях - Положение пород - Объяснение Родерика Мурчисона - Характерные особенности дождливых сезонов в связи с разливами Замбези и Нила - Вероятная причина разницы в количестве осадков к югу и к северу от экватора - Сообщения арабов о местности, находящейся к востоку от Лунды - Вероятный водораздел между Замбези и Нилом - Озеро Дилоло - Прибытие в город Катемы; его гостеприимство; желание походить на белого человека - Галки - Переправа через южную ветвь озера Дилоло - Маленькая рыба - Сердечный приём, оказанный нам Шинте - Вниз по Леебе - Стада диких животных на её берегах - Лягушки - Извещение Маненко о нашем прибытии - Прибытие её мужа Самбанзы - Церемония, называемая "касенди" - Хитрость охотников мамбове - Водяные черепахи - Нападение буйвола - Приём, оказанный нам в Либонте

Перебравшись через Касаи, мы вступили на обширные равнины, которые недавно были залиты водой. Они не вполне высохли, потому что в некоторых впадинах всё ещё оставалась вода. В воздухе парили грифы, показывая, что где-то есть падаль. И, действительно, мы видели несколько павших крупных животных, но они были в таком состоянии, что к ним невозможно было подойти. По стеблям травы ползали во множестве гусеницы. Несмотря на то, что была зима, появилось много стрекоз и бабочек. Стаи козодоев, каменных стрижей, ласточек и огненнокрасных пчелоедов показывали, что и самая низкая температура не вредит здесь насекомым, которыми питались эти птицы. Чёрные жаворонки с их жёлтыми плечиками оживляли своими песнями утро, но они не могут так долго и так высоко парить в воздухе, как наши жаворонки. Мы видели водяных птиц, которые летели над невысохшими ещё местами, а иногда - диких уток. Последних было немного, и они напоминали нам о том, что мы приближались к Замбези, где все водяные птицы чувствуют себя дома.

На этих бесконечных равнинах глаз с удовольствием останавливается на одном маленьком цветке, которого здесь так много, что он окрашивает в свой цвет всю почву. Мы идём по обширному жёлтому ковру. При взгляде на этот золотистый ковёр видишь все оттенки жёлтого цвета, начиная с бледнолимонного и кончая густооранжевым. Пройдя полосу жёлтых цветов шириной в 100 ярдов [91 м], мы попадаем на другую широкую полосу тех же самых цветов, только синих, и этот цвет имеет тоже все оттенки от самого светлого до тёмносинего и даже пурпурового.

Я видел этот цветок и раньше, но в разных местностях он имел разный цвет. Даже цвет оперения у птиц менялся с областью, которую мы проходили, но никогда прежде не приходилось мне видеть на одних и тех же равнинах такого резкого изменения, как перемена с жёлтого цвета на синий, всё время сменяющие друг друга. Другое растение так сильно заинтересовало меня, что я спешился для того, чтобы лучше рассмотреть его. К великому моему удовольствию, оно оказалось старым домашним знакомым из вида Drosera, близко напоминая нашу собственную росянку (Drosera anglia). Стебель цветка никогда не поднимается у неё выше чем на 2 или 3 дюйма [5 - 7,5 см]. Листья её покрыты красноватыми волосками, на конце которых выступает капелька клейкой жидкости, благодаря чему весь лист кажется усеянным блестящими алмазами. Первый раз я заметил этот цветок утром и думал, что это роса сверкает в солнечных лучах, но так как блеск не пропадал и в самую жару, то я исследовал причину этого и увидел, что концы волосков выделяют прозрачную жидкость.

На второй день нашего путешествия по равнинам у меня двадцать седьмой раз повторился приступ лихорадки. На поверхности земли нигде не было воды. Мы не считали необходимым нести с собой воду, и теперь, когда я был не в состоянии двигаться дальше, мои люди всё-таки скоро нашли её на глубине нескольких футов, копая землю палками. Таким образом, у нас оказался удобный случай наблюдать эти замечательные равнины и в другое время года. На следующий день мы продолжали свой путь и 8 июня вышли на нашу первоначальную дорогу.

Лотембва имеет здесь около мили [1,8 км] в ширину и 3 фута [около 1 м] в глубину. В ней было много лотосов, папируса, аронникаи других водяных растений. Переправляясь через неё, я не обратил внимания, в какую сторону она идёт, но, заметив, что на другой стороне озера Дилоло она идёт в южном направлении, я решил, что это было продолжение той же реки, которая была за озером Дилоло, и что она поднималась в этих обширных болотах, чего мы не видели, когда шли на северо-запад. Но когда мы подошли к южной Лотембве, то Шакатвала сообщил нам, что река, через которую мы переправились в противоположном направлении, впадала не в Дилоло, а в Касаи.

Тот факт, что одна и та же река шла в противоположные стороны, поразил даже и его ум; и хотя я не наблюдал за течением, думая, что оно направлено в сторону озера, я не сомневаюсь, что его заявление, подтверждаемое и другими, правильно и Дилоло на самом деле является водоразделом между речными системами, направленными - одна на восток, а' другая на запад.

Для того, чтобы исследовать более тщательно это интереснейшее место, я хотел вернуться к нему, но мои ноги были так простужены при переправе через северную Лотембву, что я опять заболел и к тому же не находил причин для сомнений в показаниях туземцев. Расстояние между оз. Дилоло и между долинами, ведущими в долину Касаи, не больше 15 миль [28 км], а равнины между ними представляют совершенную плоскость. Если бы я вернулся, то нашёл бы только, что это небольшое озеро, изливая часть воды с одной стороны в р. Касаи, а с другой - в Замбези, распределяет свою воду между Индийским и Атлантическим океанами. Я устанавливаю этот факт совершенно точно, как он представляется мне самому, потому что только теперь я понял настоящую форму речных систем и континента. Я видел, что реки этой страны, находящиеся на западной её стороне, текут с краёв к центру, и получил от туземцев и арабов сведения о том, что большинство рек, находящихся на восточной стороне той же самой огромной области, принимают, до некоторой степени, то же самое направление от поднятия той стороны; все они соединяются в два главных водостока, один - идущий на север, а другой - на юг; северный водосток нашёл себе выход на запад через р. Конго, а южный - на восток через р. Замбези.

Таким образом, я находился на водоразделе, т. е. самом высоком месте между этими двумя великими системами, но не выше 4000 футов [около 1200 м] над уровнем моря, на 1000 футов [около 300 м] ниже вершины западного поднятия, через которое мы уже прошли. Но всё-таки вместо высоких гор со снежными вершинами, вид которых подтверждал бы умозрительные догадки, у нас перед глазами были обширные равнины, по которым можно итти целый месяц, не видя никаких высот, кроме вершин термитников или деревьев. Прежде не знали, что центр Африки представляет форму невысокого плато.

Я заметил, что древние сланцевые породы, находящиеся на краях этого плато, понижаются по направлению к центру страны и что простирание их пластов соответствовало широтной оси континента; где бы на центральном плато ни выходили плоские слоистые массы недавно изверженных траппов, - в их массах имеются угловатые обломки более древних пород. Я пришёл к заключению, что в древние времена не более чем в трёхстах милях от моря имела место сильная вулканическая деятельность, происходившая вдоль обеих сторон континента, которая вынесла породы на поверхность, придав им тот вид, который они имеют теперь. Огромная сила и более растянутая линия вулканической деятельности в те отдалённые периоды, когда происходило образование Африки, придали ей её нынешние очертания.

Породы траппов, заполняющих теперь великое плато, приводили меня в недоумение до тех пор, пока Родерик Мурчисон не объяснил первобытной формы континента, потому что тогда я мог ясно увидеть, почему эти траппы, занимающие обширную площадь и лежащие в горизонтальном положении, заключают в себе угловатые обломки, содержащие водоросли древних сланцев, которые образуют дно первобытного озёрного бассейна; прорываясь через сланцы, траппы оторвали и сохранили их. В центральных частях есть, кроме того, цепи возвышенностей, состоящие из глинистых и песчаниковых сланцев с ясно заметной рябью, в которых не видно ископаемых; но так как они обычно вынесены из горизонтально лежащих масс траппов, то, вероятно, они тоже составляли часть первобытного дна и, может быть, в них ещё найдут ископаемые.

Характерные особенности дождливого сезона в этой удивительно влажной области могут до некоторой степени объяснить периодические наводнения Замбези и, может быть, Нила. Дожди выпадают, повидимому, в связи с передвижением солнца в октябре и ноябре, когда оно проходит над этой зоной на своём пути к югу. По достижении им в декабре тропика Козерога наступает сухой сезон: декабрь и январь являются месяцами, в которые около этого тропика (от Колобенга до Линьянти) царит засуха. Когда солнце в феврале, марте и апреле снова возвращается на север, здесь бывают самые сильные дожди, и равнины, которые были в октябре и ноябре хорошо увлажнены и пропитались дождём, как губки, становятся пересыщенными водой и разливают дальше её прозрачные потоки, которые заполняют берега Замбези. Такое же явление вызывают, вероятно, периодические наводнения на Ниле. Обе реки берут начало в одной и той же области; разница существует только в периоде наводнения, может быть, оттого, что обе реки находятся на противоположных сторонах экватора. Говорят, что воды Нила становятся мутными в июне, а наводнение достигает наивысшего подъёма в августе, т. е. в тот период, когда, по нашим предположениям, происходит перенасыщение. Вопрос этот заслуживает внимания тех, кто изучает область между экватором и 10° ю. ш., потому что когда солнце бывает на самом дальнем пункте севера, т. е. на тропике Рака, то Нил не обнаруживает сильного увеличения, что имеет место во время возвращения солнца к экватору, точно так же, как в другом случае, когда оно бывает на тропике Козерога и Замбези начинает проявлять признаки подъёма воды 2.

Согласно сведениям, полученным мной от занзибарских арабов, с которыми я встретился в Нальеле, область, находящаяся к востоку от Лунды, где мы путешествовали, напоминает по своему ландшафту местность Лунды. Арабы сообщают о болотистых степях и о том, что на некоторых из них нет деревьев. Они указывают в том направлении большое, неглубокое озеро, называемое Танганьика, которое можно переехать на челноках в три дня. Оно соединено с озером Калагве (Карагуе?), находящимся дальше на север.

Из последнего выходит много небольших потоков, собирающихся в р. Лоапулу, восточный приток Замбези, который, идя с северо-востока, протекает за г. Казембе.

Южная оконечность этого озера находится на расстоянии десяти дней пути к северо-востоку от г. Казембе, а так как г. Казембе находится, вероятно, более чем в пяти днях пути от Шинте, то от нас до него не ближе 150 миль [280 км].

Переправившись через северную Лотембву, мы продолжали путь к оз. Дилоло. Это красивая водная гладь в 6 или 8 миль [11 - 15 км] длиной и в 1 или 2 мили [1,8 - 3,7 км] шириной. Озеро имеет почти треугольную форму. От одного из углов озера отходит ответвление, которое идёт в южную Лотембву. После унылой и однообразной равнины и лесного мрака вид этих синих вод и ударяющихся о берег волн производит особенно отрадное впечатление. Душа истосковалась по оживляющим впечатлениям, которые всегда вызывались у меня видом широкого пространства огромного старого океана. В этом есть жизнь, а однообразная плоскость, по которой мы брели, вызывала такое чувство, как будто я был заживо погребён.

Моене Дилоло (Господин озера) был толстый весёлый парень. Он сетовал на то, что когда у них не бывает иностранцев, то бывает много пива, а когда иностранцы приходят, то пива не бывает. Жители окрестностей охотились в это время на антилоп, чтобы послать вождю Матиамво их шкуры в качестве дани.

В озере ловится много рыбы; в камышах много гнёзд с новыми выводками водяных птиц. Озеро Дилоло находится на 11°32' ю. ш. и 22°27' в. д.

14 июня мы дошли до деревень с беспорядочно настроенными хижинами. Этими деревнями управляет Катема. Катемы в данный момент тоже не было, он добывал шкуры для Матиамво. Очень было приятно видеть опять старые знакомые лица.

15 июня Катема услышал о моём прибытии и вернулся с охоты домой. Он очень хотел, чтобы я отдыхал и побольше ел, и предоставил мне всё для отдыха. Люди в этих местах чрезвычайно гостеприимны, и Катема был не последним из них. Когда он пришёл к нам в лагерь, то я, согласно обещанию, которое дал ему на пути в Лоанду, подарил ему плащ из красной байки, украшенный золотыми блёстками, бусы и порох. Катема спросил меня, не могу ли я сделать для него такое же платье, какое ношу сам, чтобы при посещениях его чужеземцами он мог иметь вид белого человека. Уходя от нас и желая следовать домой наиболее достойным его особы способом, он сел на плечи своего уполномоченного. Уполномоченный был слабым человеком, а вождь - ростом в 6 футов [более 1,8 м] и очень плотной комплекции; если бы уполномоченный не привык носить его, они полетели бы кувырком.

На следующий день Катема подарил нам корову. Большинство его коров были очень красивые животные белого цвета. Здесь мы видели стаю галок (в Лунде это большая редкость); разгребая землю, они клевали червей, которых здесь едят также и люди.

19-го числа, оставив город Катемы и пройдя четыре мили на восток, мы перешли вброд южное ответвление оз. Дилоло. Оно имело в ширину милю с четвертью [2,3 км]; поскольку по этому ответвлению вода идёт в Лотембву, озеро является, по-видимому, водостоком окружающих плоских равнин. При переходе его вброд вода была нам по грудь. Мы с большим трудом пробирались сквозь заросли аронника и тростника. Пройдя около трёх миль на восток, мы подошли к южной Лотембве, протекающей по долине; ширина долины равнялась 2 милям [3,7 км]. Ширина Лотембвы равнялась здесь 80 или 90 ярдам [до 80 м]; на ней много островов, покрытых густой лесной растительностью. В дождливый сезон долина затопляется, и когда вода высыхает, то местные жители вылавливают огромное количество рыбы. На каждом шагу здесь видишь верши. Одной маленькой рыбы величиной с пескаря налавливают полные мешки и сушат на солнце. Эта рыба горьковата на вкус и имеет острый запах. Моим людям она очень понравилась, несмотря на то, что прежде им не встречалась. После затопления на многих тропинках остаётся какая-то отвратительная слизь от разлагающейся растительности, и, благодаря этому, в период высыхания происходит много заболеваний.

Мы прошли через обширную равнину, находящуюся на северном берегу Леебы, и переправились через эту реку у Каньенке, которая находится в 20 милях [37 км] к западу от возвышенности Пири, места нашей прежней переправы.

Так как была зима, то можно упомянуть о том, что температура воды по утрам была 47° [17°,7С], а температура воздуха 50° [18°,8С]; воздух, насыщенный влагой, был холодным, но днём на солнце становилось очень жарко, и температура в самых прохладных местах доходила до 88 - 90° [33,3 - 34° С], а вечером до 76 - 78° [28,7 - 29°,5 С].

Мы добрались до нашего друга Шинте и были радушно приняты этим приветливым человеком. Его город стоит на 12°37'35" ю. ш. и 22°27' в. д. У него мы оставались до 6 июля. Нам предстояло теперь плыть по Леебе. После того, как я видел Коанзу около Массангано, я считал, что Лееба больше Коанзы, по крайней мере, на одну треть. Во время последнего наводнения уровень воды в ней поднимался почти на 40 футов [12 м] по отвесной линии, но этот подъём был, вероятно, выше обычного, потому что количество выпавшего дождя было выше среднего. Мои спутники купили у балонда много небольших челноков, в которых можно было сидеть только по два человека. Они были очень тонкие и лёгкие. На них охотятся по воде за животными.

Спускаясь по Леебе, мы видели много диких животных, особенно тагеци (Aegoceros eguina) и одну великолепную антилопу путокуане (Antilope niger) и двух прекрасных львов. В одной деревне нас очень просили убить буйволов, которые каждую ночь опустошали огороды её жителей и уничтожали маниок. Так как мы не имели успехов в стрельбе по той дичи, которая нам попадалась, и нам очень хотелось мяса, то мы отправились по следам старых буйволов. Эти животные проявляют большую осторожность, выбирая для своих дневных стоянок или отдыха самую густую чащу леса. Мы несколько раз подходили к ним на 6 ярдов [5 м], прежде чем узнавали, что они находятся так близко, и слышали только треск веток под ногами промелькнувших животных.

Когда мы, осторожно крадучись, ступали по сухим листьям, нас охватывало волнующее чувство, потому что мы могли каждый момент подвергнуться внезапному нападению этих очень опасных зверей.

Послав извещение о своём прибытии нашему другу Маненко, мы ждали день, остановившись против её деревни, которая находилась в 15 милях [28 км] от реки. Она сейчас же послала нам в подарок много продуктов. Сама она не могла приехать, так как обожгла себе ногу. На следующий день для скрепления дружбы между балонда и макололо была совершена церемония, называемая "касенди". Она выполняется таким образом: обе стороны, заключающие союз дружбы (в данном случае Пицане и Самбанзе, муж Маненко), соединяют свои руки. Затем на сжатых руках обоих людей, на правой щеке и на лбу каждого из них делаются небольшие надрезы и берётся немного крови. Кровь от одного лица опускается и подмешивается в один горшок с пивом, а от другого - в другой; затем каждый из них пьёт пиво с кровью другого, и с этого момента считается, что они навеки стали друзьями или даже родными. Пока они пьют, все присутствующие ударяют по земле короткими дубинками и произносят изречения, утверждающие договор. Оставшееся пиво допивают все присутствующие. Главные лица, выполнявшие "касенди", с этого времени считаются кровными родными и обязаны предупреждать друг друга, если кому-нибудь из них угрожает опасность. Если бы Секелету решил напасть на племя балонда, то долгом Пицане было бы предупредить Самбанзу, чтобы он мог убежать, и такой же долг лежал бы при подобных обстоятельствах на Самбанзе. Закончив обряд "касенди", побратавшиеся сделали друг другу самые дорогие подарки. Самбанзе ушёл одетый в костюм Пицане, сшитый из зелёной байки, отделанной красным, а Пицане, кроме множества продуктов, получил две такие же раковины, какую подарил мне Шинте.

Нам встретилось много охотников из племени мамбове, подвластных вождю Масико. Они сушили мясо гиппопотама, буйволов и крокодилов. На охоте они подкрадываются к этим животным, маскируясь шкурой лече (антилопы) или головой покуса, на которой ещё есть рога, или же выставляя из травы верхнюю часть белого журавля, называемого ими жабиру (Муcteru senegalensis), с его длинной шеей и клювом наверху. Накрытые сверху этим чучелом, охотники ползут по траве: они легко могут поднимать голову, чтобы разглядывать свою добычу, оставаясь сами невидимыми, пока не подползут к животным на расстояние выстрела из лука. Они преподнесли мне в подарок трёх водяных черепах. В одной из них, когда она была приготовлена в пищу, оказалось сорок яиц. Скорлупа у яиц была мягкая. Оба конца яйца черепахи одинаковой величины, как у яйца крокодила. Мясо черепахи, особенно печёнка, превосходного вкуса.

Хотя на нашем пути попадалось очень много диких животных, но я стал плохим стрелком и постоянно делал промахи. Однажды я поехал на охоту, решив подойти к зебре так близко, чтобы не промахнуться. Мы плыли в маленьком челноке вдоль берега одного из рукавов реки, и двое людей тихо гребли, нагнувшись как можно ниже, направляя челнок к свободной от тростника площадке, около которой паслись стада зебр и покусов. Когда я выглядывал из-за борта челнока, то эта площадка походила по виду на скользкий, увлажнённый клочок земли, какие встречаются по берегам рек. Только находясь уже в нескольких ярдах от него, мы по стремительному движению пресмыкающегося, нырнувшего в воду, поняли, что это был не клочок мокрой земли, а большой крокодил. Хотя я старался подплыть к животным как можно ближе, я ранил только одну зебру в заднюю ногу. Мои люди погнались за ней, но ранение задней ноги не помешало этому животному бежать во всю прыть. Когда я медленно шёл за людьми по обширной равнине, густо заросшей травой, то увидел, что на меня мчался буйвол, который был потревожен остальными нашими людьми. Я оглянулся кругом: единственное дерево на всей равнине находилось в 100 ярдах [90 м] от меня; бежать мне было некуда.

Намереваясь сделать выстрел прямо в лоб буйволу, когда он будет в 3 или 4 ярдах [около 3 - 4 м] от меня, я взвёл курок своего карабина. В голове моей пронеслась мысль: "Что, если ружьё даст осечку?" Когда буйвол, не уменьшая скорости, приближался ко мне, я приложил карабин к плечу. Небольшой куст и пучок травы, находившиеся в 15 ярдах [13 м] от меня, заставили буйвола немного отклониться в сторону, выставив вперёд плечо. Я услышал, как моя пуля ударила ему в плечо. Боль заставила буйвола отказаться от своего намерения напасть на меня, он отскочил от меня и побежал к воде, около которой упал мёртвым.

27 июля. Мы достигли г. Либонты и были встречены с такой радостью, какой я нигде не видел до сих пор. Нас вышли встречать женщины. Приплясывая на ходу, они пели в честь нас песни. Некоторые из них держали в руках рогожу и палку, изображающие щит и копьё. Другие бросались вперёд и восторженно целовали руки и щёки своих знакомых, поднимая при этом такую страшную пыль, что, только дойдя до котла, на котором собрались и торжественно сидели мужчины, я мог легко дышать. На нас смотрели как на людей, воскресших из мёртвых, потому что их прорицатели заявили им, что мы давно погибли.






 
Рейтинг@Mail.ru
один уровень назад на два уровня назад на первую страницу