На суше и на море 1987(27)

Владимир Дукельский

ИЗ СПИСКОВ ИСКЛЮЧИТЬ...

ОЧЕРК

Весной 1862 года в Кронштадте ожидали возвращения из трехлетнего плавания клипера «Опричник». Собственно говоря, он мог бы прийти и зимой, но ледовая обстановка не позволяла сделать это.

Майские восточные ветры выгнали лед из Финского залива, заголубела вода, однако клипер в порту не появился. Для военного корабля обстоятельство весьма странное. Может быть, командир «Опричника» решил переждать зиму в каком-нибудь из западных портов Балтийского моря или даже в Англии? Но в таком случае, почему ни он, ни представители военно-дипломатической службы России не известили об этом? При любом, запланированном или незапланированном, заходе в порт командир корабля письменно уведомлял об этом адмиралтейство.

Однако последний доклад командира клипера капитан-лейтенанта Селиванова был от 10 ноября 1861 года. В нем он уведомлял, что перед длительным переходом из Батавии (ныне Джакарта) к мысу Доброй Надежды он зашел в порт для пополнения припасов, осмотра судна и небольшого отдыха экипажа. Ведь «Опричнику» предстояло сделать «прыжок» через весь Индийский океан без заходов в промежуточные порты. Целесообразность такого маршрута была основана на многолетнем плавании парусных судов, в том числе и русских. Ведь начиная с первой половины XIX века «посылка на Тихий океан военных кораблей из Балтийского моря на один-два года представляла в тех условиях единственную возможность защиты русских интересов на Тихом океане»*.

* Морской атлас. Том III. Военно-исторический. Часть 1. Изд. ГШ ВМФ, с. 481.

Кроме того, практика подсказывала оптимальное использование господствующих ветров, всех гидрометеорологических данных. Именно поэтому для кораблей, идущих в Европу, наиболее целесообразным являлся путь от Явы на юго-запад.

Итак, по времени «Опричник» давным-давно должен был где-то объявиться. Может быть, командир корабля по известным только ему причинам изменил маршрут и пошел севернее, зайдя в какой-либо из портов Индии? Но тогда англичане, зорко следящие за побережьем этого огромного полуострова, не преминули бы сообщить об этом всему миру, поскольку отношения между Россией и Англией в тот период были весьма напряженными.

Поначалу, учитывая медлительность почты (телеграф только-только начал распространяться по земному шару), русское Морское министерство особого беспокойства не проявило. Не пришел пока, придет позже.

Одним из первых недоумение отсутствием «Опричника» в Саймонсбее (у мыса Доброй Надежды) выразил командир французского корвета «Лаплас». Дело в том, что «Лаплас» вышел из Батавии практически одновременно с «Опричником», но из-за неисправности материальной части прервал свое плавание и зашел на Кокосовые острова, где и простоял некоторое время. Его командир был уверен, что еще раз встретится с русским кораблем у мыса Доброй Надежды или по крайней мере узнает, когда «Опричник» миновал Африку. Но отсутствие каких-либо сведений о русском корабле насторожило командира «Лапласа», своими опасениями он поделился с представителями портовых властей.

Между тем и в России росла тревога за судьбу корабля. Новый 1862 год, увы, ничего не принес.

Волновались не только официальные лица, волновались за судьбы своих мужей, отцов, братьев и родственники, ожидающие их уже четвертый год. Морское министерство находилось в Петербурге, семьи офицеров проживали в основном там же или в Кронштадте, поэтому неудивительно, что число обеспокоенных посетителей Адмиралтейства росло. Они настоятельно добивались ответа: где «Опричник»?

Чиновники министерства утешали их ссылками на «различные случайности, неизбежные на море», но, сдается, сами не очень верили этому.

Наконец, когда все реальные сроки, по убеждению Морского министерства, прошли, приняли решение предпринять широкий официальный розыск пропавшего без вести корабля.

Пропавшего без вести... Трагичен смысл этой фразы, даже с годами не теряющей своего горького оттенка. Точка не поставлена, только многоточие. Обманчивая надежда, что хоть лучик вдруг высветит тайну.

Трагична судьба человека, пропавшего без вести. До самого конца дней своих родные и близкие не будут иметь покоя. Тем более трагична судьба пропавшего без вести корабля.

В разные времена в море исчезли тысячи кораблей. Но в наш технический век вычислить последние курсы корабля легче. Дело в том, что современные подводные и надводные корабли незримыми нитями прочно связаны с берегом. Тут и пополнение припасов всех видов, тут и развитая радиосвязь, тут и наблюдение за кораблями всеми видами технических и иных средств. Прошел установленный с перестраховкой срок, не прибыл корабль в пункт назначения — исключай его из списков.

С парусниками было посложнее. Арифметический метод: количество тонн топлива разделить на количество дней — здесь не подходил. Парус автономен. Имей Колумб паровые суда уровня середины XIX века и используй только паровую машину — не видать бы ему Америки, как и Магеллану не обогнуть бы земной шар. Под парусом корабли могли плавать месяцы и годы, пополняя нехитрый запас продовольствия и пресной воды по пути следования.

Вот почему проследить судьбу судна в XIX веке труднее, и это справедливо и по отношению к «Опричнику».

Итак, «Опричник» не прибыл. Странно. Ведь никаких оснований для тревоги вначале не было. Ничто ни в его прошлом, ни в настоящем не предвещало катастрофы. Корабль был построен сравнительно недавно, в 1856 году, на старейшей судостроительной верфи России в Архангельске. Весной того же года заложили серию однотипных клиперов: «Джигит», «Стрелок», «Наездник», «Разбойник», «Пластун» с тактико-техническими данными, вполне отвечающими требованиям того времени и классу судна: водоизмещение — 615 тонн, длина около 50 метров, ширина более 9 метров, вооружение — 6 орудий. Корабли строились как винтовые. На них предполагалось поставить машины Ижорского завода мощностью 150 сил. (Для сравнения можно указать, что современный рейдовый катер водоизмещением двадцать тонн имеет двигатель такой же мощности и более.)

Малый запас угля позволял использовать машину только периодически: при входе и выходе судна из порта, штилях, в штормовых условиях. Основным движителем при трансокеанских переходах оставался парус. И на состояние парусного вооружения всегда обращали самое пристальное внимание.

14 июля 1856 года под руководством поручика Василевского строительство «Опричника» было закончено, и в ту же осень он пошел в Кронштадт.

На переходе 30 октября в районе мыса Нордкап клипер попал в жестокий шторм от норд-веста и выдержал его с честью. «Корабль соответствует своему назначению и способен бороться со всеми прихотями моря» — так был аттестован «Опричник» после этого перехода.

«Способен бороться со всеми прихотями моря...» Значит, погодных ограничений для данного класса и типа корабля не имелось. Например, об однотипном «Наезднике» в заключении комиссии говорилось: «Имеет хорошие морские качества. Спускался и приводился в крепкий ветер прекрасно, и не один всплеск не попадал на палубу, когда он переходил галфинд и крутой бакштаг. В полветра, при свежем ветре воды вливалось немного; редко и весьма ненадолго она превышала карлингсы». Далее в отзывах указывалось, что клиперы этого типа «очень устойчивые»: «Клипера свободно разрезают воду, не претерпевают ударов в носовую часть и на волнение всходят легко».

Как видим, характеристика отличная. Правда, она относится к более позднему времени, а пока же «Опричник» в Кронштадте. Идет повседневная служба, с учениями, тревогами, стрельбами, выходами в море. Проверяется и осваивается машина.

Вскоре поступает распоряжение готовиться к длительному плаванию. Корабль будет находиться в отряде капитана 1-го ранга А. Попова, человека сурового и требовательного, в прошлом одного из помощников адмиралов П. Нахимова и В. Корнилова. Отметим, что Попов выведен в повести К. Станюковича «Вокруг света на «Коршуне»» под фамилией Корнева.

Словом, в скором будущем предстоит переход на Дальний Восток и боевая служба в Тихом океане. Тут и все виды обеспечения далекого Приморского края и американских владений России, связанных с центром только морским путем, тут и решение военно-дипломатических задач и охрана русского побережья, тут и постоянная готовность к ведению боевых действий в условиях оторванности от России, когда решение принимает сам командир корабля, тут и плавания от Камчатки до Сан-Франциско и от Шанхая до Гонолулу.

...24 июля 1858 года выдалось солнечным и маловетреным. «Опричник» под командованием капитан-лейтенанта Федоровского заранее вытянулся из гавани и стоял на Большом рейде в ожидании «добро» на выход. Отвалили последние шлюпки с провожающими, выбран якорь, задымила машина. Крепостные орудия отсалютовали «Опричнику», помахали платками провожающие. Разлука на целых три года... А корабль уже зажил походной жизнью. Заступили вахты, а подвахтенные все еще не уходили с палуб. Вот миновали траверз Толбухина маяка — западной оконечности острова Котлин. Финский залив встретил небольшой волной, стало чуть покачивать.

Переход на Тихий океан прошел вполне благополучно, служба там шла нормально. Посещали порты Японии, заходили в русские поселения Приморья, пересекали и Тихий океан. Уже два года как на корабле ни одного больного. Правда, одно ЧП все же случилось: 29 сентября 1859 года при следовании «Опричника» из Хаккодате (о. Хоккайдо) в Николаевск вахтенный начальник мичман Тихенга-узен, стоя на крыше рубки, стремительной волной был сброшен за борт. Матрос Титов немедленно оказал помощь: сбросил спасательный круг, быстро спустили шлюпку, но человека не обнаружили... Спустя неделю, 7 ноября, при возвращении в Хаккодате корабль попал в тайфун в Японском море. Ветер от зюйд-оста, барометр падает. К шести утра он показывал 740 мм. Командир корабля, определив, что судно находится в правом полукруге тайфуна, идущего на норд-вест, грамотным маневрированием ушел от встречи с центром тайфуна. Правила расхождения с тайфунами или вращающимися штормами, как их тогда называли, командиры знали твердо.

Несмотря на то что удалось избежать центра тайфуна, неправильное громадное волнение било клипер со всех сторон, он беспрерывно черпал всем подветренным бортом. Оказались поврежденными бом-утлегарь, изорвало фор-стаксель. Но корабль сумел выдержать и этот весьма суровый экзамен.

Вскоре Федоровского отозвали в Россию для принятия фрегата, а командование «Опричником» принял опытный моряк капитан-лейтенант Селиванов. Служба продолжалась: вояжи в порты Японии, Китая, Николаевск, бури, штормы, штили...

Наконец 1861 год подошел к финишу. Вот и долгожданный приказ: возвратиться в Кронштадт. Идти самостоятельно. Командир и экипаж «Опричника» рассчитывали к весне будущего года быть дома. Перед отправлением в далекое плавание «Опричник» зашел в Шанхай. Там произвели необходимый ремонт такелажа и рангоута. Нашлись работы и по механической части: сделали ревизию котла, очистили его от соли, заменили 106 дымогарных трубок, проверили машину. Таким образом, предпоходная подготовка производилась весьма тщательно.

План перехода был прост: из Шанхая в Батавию, затем, как уже говорилось, «прыжок» через Индийский океан до южной оконечности Африки. Это самый длинный участок пути, в 5190 миль, который предстояло преодолеть без заходов. Далее, в зависимости от обстановки кратковременная стоянка в одном из портов Атлантического океана, а там... уже и дом видно!

В рапорте из Батавии, о котором уже упоминалось, Селиванов докладывал о готовности судна к переходу. Никаких сомнений в том, что «Опричник» не сможет выполнить задачи из-за состояния корабля, экипажа или по другим причинам, не было. Таково последнее донесение командира «Опричника». В Кронштадт корабль не прибыл. Он не прибыл ни в один порт.

В июне 1862 года, спустя семь месяцев, было наконец сделано распоряжение о розыске «Опричника». Из заграничных портов надеялись получить хотя бы отрывочные сведения о нем.

16 июля капитан 1-го ранга Шварц, находившийся в Англии, донес, что, по данным Ллойда, «Опричник» покинул Батавию 11 декабря (далее все даты по новому стилю. — В. Д.).

Консульства в Кейптауне и Австралии сообщить ничего не могли. Тогда Гидрографический департамент Морского министерства, непосредственно занимающийся розыском, обратился к русским официальным представителям — агентам, как их тогда называли, с просьбой собрать выписки из метеорологических журналов иностранных судов, которые могли в тот период находиться в районе предполагаемого курса «Опричника». Отсутствие прямых сведений попытались заменить подробным анализом или, выражаясь современным языком, смоделировать всю обстановку по району плавания.

Капитан-лейтенант Федоров, русский представитель в Голландии, проявив незаурядное упорство и настойчивость, сумел добыть выписки из судовых журналов девяти судов, проследовавших примерно в то же самое время от острова Ява до мыса Доброй Надежды. По полученным документам удалось воссоздать обстановку в Индийском океане, пусть не полно, но с определенной степенью достоверности. Удалось установить, в частности, что барк «Зваан» 25 декабря выдержал в Индийском океане ураган и при этом его команда наблюдала судно, держащее курс прямо в центр вращающегося шторма!

Кроме того, из документов французского корвета «Лаплас», о котором уже упоминалось, явствовало следующее: «Русская канонерская лодка (т. е. клипер. — В. Д.) «Опричник» вышла из Батавии во вторник 10 декабря (по Ллойду, 11-го), а корвет «Лаплас» — 11-го. По выходе из Зондского пролива 12 декабря в 7 часов утра наблюдал «Опричника» под парусами. Зондский пролив прошли ночью и взяли курс на зюйд-вест 45°, и первый обсервованный пункт в полдень был в широте 7°53' зюйд и долготе 101°20' ост (от Парижа). Русское судно было вблизи и при этом держало ближе к северу, с тех пор его не видели».

Следовательно, исходная точка для анализа есть. За конечную точку Гидрографический департамент решил принять место «Зваана» на 25 декабря, указанное в донесении его капитана. Но прежде чем сообщить координаты этой точки, неплохо полистать судовой журнал «Зваана»:

«21 декабря ш-19°24' зюйд, д-79°11' ост, ветер ост-зюйд-ост А—5 баллов, видимость хорошая. Наблюдается трехмачтовое судно, идущее одним курсом с «Звааном»...

25 декабря ш-22°8' зюйд, д-68°23' ост, ветер ост-норд-ост 10—11 баллов, море очень бурное, видимости нет. Я (капитан. — В. Д.) полагаю, что центр урагана от судна к весту. Я хочу заранее привестись к ветру и лежать правым галсом, чтобы ураган прошел западнее нас».

Что интересно в этой записи? Во-первых, что и 21 и 25 декабря наблюдалось какое-то трехмачтовое судно (клипер «Опричник» — трехмачтовый), во-вторых, грамотные действия капитана купеческого судна, сравнительно легко определившего положение корабля по отношению к урагану и принявшего верное решение по расхождению с его центром.

Непонятным представляется, почему капитан неопознанного судна шел на явное самоубийство в центр шторма? Если это был «Опричник», почему его командир, опытный моряк, поступил так опрометчиво? Ведь два года назад при встрече с тайфуном в Японском море командование действовало совершенно правильно. Сменили командира? Но Селиванов был грамотен не менее Федоровского, имел большой опыт плавания в восточных морях.

И снова выписка из судового журнала «Зваана»: «В полдень 25 декабря мы видели судно (барк), бегущее на фордевинд на вест-тень-вест». Если перевести эту запись на современный язык, то неизвестное судно шло на запад, в центр урагана. Судно наблюдалось дважды, 21 и 25 декабря. Но было ли это одно и то же судно? Увы, точного ответа журнал не дает, по силуэту же можно и ошибиться.

Итак, примем, как и Гидрографический департамент, место «Зваана» на 25 декабря за конечную точку пути «Опричника» и измерим расстояние. Оно окажется равным 2250 милям. Следовательно, и за 13 суток (по Ллойду, за 12 суток), с 12 по 25 декабря, «Опричник» должен был покрыть это расстояние. Суточный переход составил бы 172 мили со скоростью 7—8 узлов. Такое вполне допустимо.

Значит, «Опричник», и все ясно? Нет, пожалуй, не все. Во-первых, капитан-лейтенант Федоров просмотрел журналы еще восьми судов, находившихся примерно тогда в этом районе. Никаких указаний на ураган в них не обнаружено. Во-вторых, еще раз проанализируем скорость корабля. Сама по себе величина 7—8 узлов для серийного клипера далеко не предельная. Они ходили со скоростью и 10, и 11 узлов. Но заданной скоростью 7—8 узлов надо было идти две недели. Возможно ли это? Да, в общем возможно. Но при условии, что все время дует хороший, попутный, достаточно сильный, но не штормовой ветер.

А между тем именно в декабре в северной части Индийского океана наблюдаются муссоны с запада, которые могут задержать движение кораблей на двое-трое суток.

В качестве примера приведем данные об одном американском судне, которое расстояние в 180 миль от Зондского пролива до меридиана 100° прошло за 6 суток! Конечно, это не эталон, но пример показателен. Задержки случались.

Гидрографический департамент не ограничился анализом гидро-метеообстановки. Специалисты проанализировали переход более ста американских и голландских судов на декабрь 1861 года. Удалось выяснить, что их суточный переход был меньше, чем у «Опричника», и составлял 138 миль.

Можно возразить, что «Опричник» — судно военное, для него скорость — это элемент боевой мощи; однако корабль шел со значительным грузом товаров, полученных на Камчатке, с полными запасами продовольствия, боеприпасов и т. п. Гидрографический департамент установил: только 14 судов из 124, прошедших Зондским проливом, способны были выдержать такой темп, чтобы оказаться в точке, указанной Звааном», через 13 суток.

Конечно, «Опричник» погиб. Но где и когда и каковы возможные причины его гибели? Может быть, пожар или взрыв? Такие примеры есть. Корабль этого же отряда клипер «Пластун» возвращался домой с Дальнего Востока. И 18 августа 1860 года в 17 час 8 мин в Балтийском море, т. е. «дома», взорвался и за несколько минут затонул. Шедшие рядом корабли спасли часть команды, но причина взрыва так и осталась неизвестной.

Неизвестно и то, что случилось с «Опричником». Корабль пропал без вести, и Морское министерство в 1862 году исключило его из списков. На корабле погибли: командир капитан-лейтенант Селиванов, старший офицер лейтенант Куприянов, лейтенанты Де-Ливрон и Суслов, мичман Карякин, корпуса флотских штурманов прапорщик Карякин, корпуса инженер-механиков прапорщик Иванов, врач Голомицкий. Унтер-офицеров 14 и 73 человека рядовых.

В память об «Опричнике» в Летнем саду Кронштадта стоит скромный каменный памятник, а в Приморском крае есть бухта Опричник, названная так в честь посещения ее погибшим клипером.