Мир путешествий и приключений - сайт для нормальных людей, не до конца испорченных цивилизацией

| планета | новости | погода | ориентирование | передвижение | стоянка | питание | снаряжение | экстремальные ситуации | охота | рыбалка
| медицина | города и страны | по России | форум | фото | книги | каталог | почта | марштуры и туры | турфирмы | поиск | на главную |


OUTDOORS.RU - портал в Мир путешествий и приключений

На суше и на море 1983(23)


ПАМЯТЬ ГОРОДА, СКАЖИ...

ПАМЯТЬ ГОРОДА, СКАЖИ...

«А город им сметить»

«Послал ты холопа своего меня к Ивану Микитичу Мясному город делати и острогу. И я, государь, с воеводою твоим Ондреем Дмитриевичем Звенигородским и Иваном Микитичем Мясным острог сделали». Это—из челобитной городовых дел мастера Ильи Катерини-на, поданной государю Федору Иоанно-вичу и посвященной строительству города Ельца после разрушения его татарами. На челобитной сделана помета, содержащая царево распоряжение: «Дати ему четыре рубля, что город и острог делал...»

Челобитная Ильи Катеринина относится к 1592 г., от нашего времени ее отделяет без малого четыреста лет. Она вводит нас в мир, казалось бы давно ушедший, и, однако, мир, удивительно близкий нам, затрагивающий за живое. Близкий не только тем, что в нем—наше прошлое, прошлое нашего народа, страны, но и тем, что прошлое продолжает жить в нашем сегодня.

Мысль эта сама по себе не нова, ни в каких объяснениях и подтверждениях не нуждается, и все-таки... Можно сказать так: прошлое нашего народа так богато, исторический опыт, накопленный им в разных областях культуры, так необъятен, что еще долго предстоит открывать и исследовать то, что сквозь века, сквозь войны, нашествия, невзгоды донесли до нас наши предки. И при этом не стоит удивляться, если окажется, что в сегодняшнем дне скрыто гораздо больше следов былого, чем это можно себе представить на первый взгляд; что и для нашего времени—времени космических кораблей, ЭВМ и прочих примет атомного века—сделанное предками таит в себе много поучительного.

Давно ушли от нас времена Бориса Годунова и Федора Иоанновича. Илья Катеринин—где он жил? Что мы знаем о нем? Да почти ничего. А вот дело его рук живет: в планировке старрй части Ельца, которая не раз перестраивалась, в которой деревянные дома давно заменены каменными и которая тем не менее до наших дней сохранила замысел своих созидателей. Память города...

Она неисчерпаемо богата для тех, кто понимает язык, на котором с нами говорит минувшее. Среди тех исследователей, чьим трудом открывается мир средневекового русского градостроительства, Гали Владимировна Алферова—историк, архитектор; реставратор. И кроме того, прекрасный знаток древнерусского языка. Очевидно, именно благодаря такому счастливому сочетанию знаний и стали возможны те значительные результаты, к которым пришла исследовательница после 20 лет упорной работы. Ею поднят целый пласт отечественной истории, разобрано и изучено множество дел из фондов бывшего Московского архива Министерства юстиции. Поместно-вотчинного Архива, охватывающего документы с 1540 по 1720 г. Боярские городовые книги, приказные дела старых лет, статьи о Разрядном приказе, дела Сибирского указа, Уфимской приказной избы, документы о строительстве многих русских городов. Сделано много. Возможность в подлинниках читать документы и оценивать их глазами специалиста, архитектора, открыла перед исследовательницей широкие перспективы. Дела приказов, в частности Разрядного, математические книги, книги чисто практического свойства того далекого времени, прочитанные архитектором, неожиданно стали источником бесценной, неизвестной до этой поры информации по истории градостроительства. Именно эти сведения наряду с другими позволили совсем иначе увидеть картину строительства городов на Руси XVI—XVII вв., переосмыслить очень многое из того, что было сделано до нее. Главные вьшоды ее исследований последних лет следующие.

Первые города на Руси XVI—XVII вв. не появлялись случайно. Их строительство было частью обширной внутригосударственной политики. В архивных документах нередко встречаются указания приказных дьяков, подобные тому, какое Алферова обнаружила в указе Бориса Годунова 1600 г. о строительстве города Царева-Борисова: «А на город на башни и на всякое городовое дело сметить им лес каков город делати по тому чертежу и по росписи».

Второе — города на Руси этого времени не строились стихийно. Их планировка была свободной, но не случайной и беспорядочной (Алферова называет ее пространственно-модульной, впервые вводя этот термин в научный оборот). А свободная, живописная планировка, по мнению исследовательницы, это результат высочайшего градостроительного искусства.

И третье — города на Руси строились согласно градостроительным законам того времени, по чертежам, планам и сметам, составлявшимся с учетом местности предварительно, задолго до начала строительства.

Все три вывода, сделанные исследовательницей, ломают традиционные представления о русских городах средневековья, сложившиеся в науке. Они настолько новы, интересны, так основательно аргументированы, что почти не оставляют сомнений в умах даже самых закоренелых скептиков.

Итак, какая картина встает в свете этих новых выводов?

70 городов и еще 70

Надо сказать, что более основательно исследованы Алферовой XV, XVI, XVII вв. И помимо особого интереса этому есть объективная причина. Если в период феодальной раздробленности никто из князей архивов не держал и каждый строил, где мог и как хотел, то в период Московского государства дело обстояло совсем иначе. О строительстве городов этого времени сохранилось много документов. Иван III, его сын Василий III, внук Иван IV, наконец, Борис Годунов—все они строили очень много, и документы, сообщающие об этом, до нас дошли. В XV в. было построено 70 новых городов и почти столько же реконструировано. Из 240 городов, известных к концу XVII в., за предыдущие два столетия были отстроены заново или перестроены, подняты из руин больше 200. Даже нас, привыкших к строительному размаху XX в., эти цифры поражают.

Но такое грандиозное строительство вполне объяснимо. При всех различиях характеров Ивана IV, Бориса Годунова и Алексея Михайловича, при различии их интересов, возможностей и условий, в которых они царствовали, было одно, единое для всех обстоятельство: они должны были устроить и защитить русскую землю. от врагов. И ту* роль города, особенно пограничного, становилась огромной. Именно поэтому-то

градостроительная политика была единой и целенаправленной — она естественно вытекала из политики создания сильного централизованного государства и сохранения его жизнеспособности.

Методы организации всей системы строительства городов начинаются со времени Ивана III, разворачиваются по-настоящему при Иване IV и последовательно продолжаются в дальнейшем.

Город замысливался и отстраивался как государев город, и строительство его было делом государственной важности. Имеется в виду, конечно, прежде всего градостроительная политика, которая была государственной и осуществлялась правительством. Но еще и особое отношение государя к этой политике, очень пристальное, пристрастное. Такой пример. По указу Бориса Годунова Вельский, назначенный воеводой, должен был закладывать в 1600 г. город Царев-Борисов. Будучи баснословно богатым человеком, он, прибыв на место и заложив город, начал его сам строить—сам нанимал людей, сам кормил их. И пошла о нем молва, что щедрый, денег не считает. А за это Борис Годунов отстранил его от работ, ибо город государев и только на государевы деньги могут строиться города. Пример очень характерный. Время феодальной раздробленности прошло. Настало единовластие, и проявлялось оно во всех сферах жизни того времени. Но прежде всего, конечно, там, где речь шла о самосохранении. Строительство городов и охрана границ— главная забота Русского государства, и ошибочно, наивно думать, что это дело могло быть реализовано стихийно.

Попробуем на минуту представить себе— ведь это время освоения и заселения земель в Поволжье, за Уралом, в Сибири, на далекой Индигирке,— можно ли было свершить все это так, «как бог на душу положит»? Работа велась очень большая. Застраивалось Русское государство планомерно и добротно. При таком размахе необходимы были организации, как бы мы теперь сказали, осуществлявшие надзор за строительством. И не только надзор, но и руководство. И такие организации были. Это приказы. Выявить среди многочисленных функций приказной деятельности функцию градостроительную было непросто, и заслуга в этом принадлежит Г. В. Алферовой.

В Центральном государственном архиве древних актов (ЦГАДА) собраны, в частности, огромные материалы по московским приказам. Изучая их, ей удалось обнаружить множество планировочных чертежей, сметы, расчеты, распоряжения и указания градостроителям. Постепенно таких материалов у нее становилось все больше и больше—выстраивалась целая линия в деятельности приказов. По документам шаг за шагом ей удалось восстановить очень четкую и логичную систему, благодаря которой на протяжении нескольких веков осуществлялась и реализовывалась государственная градостроительная политика. И начиналось все с приказов.

Фото. Планирование территории для нового города. Деталь гравюры Ширского. 1696 год

Правда, случались и промахи. Хорошо известен из русской истории, например, приказ Каменных дел. Естественно было предположить (это и сделала исследовательница), что именно он и должен заниматься градостроительством. Но он, как оказалось, строительством городов не ведал, а ведал строительством лишь отдельных зданий. А вот приказы, которым, казалось бы, на первый взгляд никакого дела до подобного строительства не было — Разрядный, Поместный, Сибирский, приказ Казанского дворца,— как раз этим и занимались. И этой странности, как впоследствии выяснилось, было свое объяснение — в их ведении были огромные территории. И получалось, что благоустраивать и ставить города было первейшим делом именно этих приказов. Алферовой удалось выяснить, что в их составе кроме руководителей были воеводы-строители, государевы каменщики и плотники.

Главным же в градостроительном деле был Разрядный приказ. По описи 1686 г., к Разрядному приказу относилось 125 городов. Он следил за их жизнью, списывался с воеводами, был в курсе дел наиболее важных. Воеводе вменялось в обязанность сообщать, какие у него в городе ремесла, как идет торговля, какие доходы и расходы и сколько проживает людей, какая застройка, какие укрепления—требовался их план и т. д.

Сохранились отчеты воевод, их письма и донесения. Этих материалов оказалось вполне достаточно для того, чтобы представить себе, как строился и жил средневековый русский город.

Вначале приказы подбирают на строительство города воевод и отдают им распоряжения составить смету и чертежи будущего города.

Они строились по чертежам и сметам

«Смета» и «чертеж» — слова нашего времени. Но они имели тот же смысл и в XVI и XVII вв. И об этом стоит сказать несколько слов хотя бы потому, что даже многие специалисты, занимающиеся историей градостроительства Русского государства, употребляют их с более позднего времени, и в том, что теперь они вновь возвращены в обиход своего времени — XVI и XVII вв.,—заслуга Алферовой.

Изучая опись царского архива 1575— 1584 гг., она обнаружила в ящике под № 22 дела Ивана III и Василия III, среди которых был «чертеж Себежский и Гу-нянский». В ящике № 25 хранился и список города Смоленска с «путями и волостями, что к нему тянет». В архивах поименованы чертежи Лукам Великим, Псковским пригородам с литовским городом Полотском и др. Сохранились городские росписи Василя, разъездные списки Дмитрова, Рузы, Звенигорода. Здесь надо иметь в виду, что в царский архив попадали лишь некоторые чертежи,

Основная масса чертежей находилась в Разряде — сохранился список 231 чертежа, составленный до 1666 г. думным дьяком Д. И. Башмаковым. В нем поименованы 63 города и дан дополнительный список из 17 городов. И наконец, факт любопытнейший: по городу Белгороду и его уезду в Разряде хранилось 27 чертежей.

Фото. Строительство городской стены. Город Свияжск. Фрагменты гравюры XVI века

Сметы так же, как и чертежи, были неотъемлемой частью градостроительной документации, составлявшейся в Разряде. Не вызывает сомнения, что размах градостроительных работ на необъятных просторах южных и восточных земель мог осуществляться только при условии хорошей организации планирования и сметного дела. Но не вызывает сомнения теперь, когда Алферовой удалось обнаружить в делах Разрядного приказа многочисленные сметы, в том числе, например, полностью сохранившуюся смету на три новых города, которая была составлена служащими Разрядного приказа Ф. Сухотиным и Я. Юрьевым. На ней точно указывалось местонахождение будущих городов, устанавливалось число жителей—на одну тысячу служилых людей, которых надо «устроить на жилье землями и всякими угодьями». И еще устанавливалась масса всяких необходимых подробностей, например, из каких мест «на городовое дело и на селитьб, брать лес», откуда брать служилых людей, которые должны охранять строите лей, «покаместь город устроитца», и сколько им нужно платить. Дополнительно составляется смета на крепостные укрепления. Определялась стоимость работы строителей и материалов на все три города. В конце указывалась общая сумма: «Обоего три города да восемь острожков ратным людям, и от земляного и от надолбного дела дать денег по большой статье 111574 рубли 15 алтын, да хлеба, ржи и овса 24 000 чети».

Города строились небольшие. Считалось, не без оснований, что небольшим городом управлять легче, легче прокормить. Не случайно поэтому в смете расчетной едшшцей является одна тысяча человек мужского пола. Все население такого города с женами и детьми примерно составляло 5—6 тыс. человек. О том, что размер города регламентировался правительством и имелся определенный оптимальный вариант, говорит другой документ. В 1680 г. выходцы из правобережной Украины хотели построить город на берегу реки Битюга. Боярская дума разрешила им поселиться в России, но предложила другое место. Она заявила следующее: «А буде их придет многолюдство большое и в одном городе им уселиться немочно и им строиться городами...», и дальше подробно говорится, в каких именно местах. Если же город разрастался, часть жителей отселялась в новые города.

Помимо чертежей и смет в архивах приказов оседали государевы указы о том, откуда брать деньги на строительство нового города, откуда хлеб, чтобы кормить жителей до их первого урожая; интересно, что на первых порах, пока новый город «вставал на ноги», он находился на государственной хлебной дотации.

Алферова находила много документов, подтверждающих ее догадку о том, что строительство и устроение городов шли через приказы, и еще, что города сами собой не возникали, а только в результате государственной необходимости, согласно решению государя.

Вот что сообщает о строительстве города Свияжска Никоновская летопись. Он возводился под непосредственным руководством Ивана IV, который после первых неудачных походов на Казань создает форпост в двадцати километрах от нее. Этот форпост, основанный на новых землях, должен был одновременно стать и административным центром. Место для города выбирается царем вместе с воеводами. «Благоверный царь на место приехал... и место полюбил, где быти граду и церквам святым стояти, Круглую гору». Среди строителей особенно выделялся И. Г. Выродков. Все строительство велось на средства Ивана IV. «Да запасы свои царьские посылати великие» для прокорма огромного войска.

Сохранились документы от 1636 г., относящиеся к строительству Козлова, Тамбова, Нижнего Ломова и Верхнего Ломова, подробнейшие распоряжения и приказ за подписью государя и Боярской думы. Из этих документов мы также узнаем два имени крупных строителей укреплений—Биркина и Спешнева. В ЦГАДА хранится чертеж, с которым они поехали «устраивать» Козловский уезд и строить Козлов и Тамбов.

А вот как строится Яблонов (ныне поселок юго-западнее Тамбова). Пять тысяч стрельцов, прибывших из Москвы, и воевода Бутурлин строят город... за две недели. Это невероятно, но это — исторический факт. Сохранился чертеж того деревянного города, который был построен, и множество документов, рассказывающих об этом строительстве. Но как возвести огромные земляные укрепления, храмы за две недели? Как сразу занять на стройке 5 тыс. человек? Это возможно при одном условии—четкой, продуманной организации градостроительных работ и, конечно, мастерстве и умении строителей.

Однажды в документах Г. В. Алферовой было найдено такое распоряжение: «А город строить по образцу». Позднее она сплошь и рядом встречала такие распоряжения и стала докапываться, что это за образец такой. Оказалось, в московских приказах разрабатывались образцы городов, учитывающие специфику местности, ландшафты, окружения, наконец, среднегодовую температуру, в теплом климате —строить один город, в холодном—совсем другой. И воевода, который закладывал город и должен был„стать его строителем, видимо, имел на руках несколько образцов. Он мог выбирать, что более подходит для данной местности. Но и выбрав, он не становился его рабом, оставалась свобода для творчества.

Узор диковинного цветка

Очень важное для своей концепции исследование Алферова провела на материалах Ельца. Город этот, полностью разрушенный татарами в 1580 г., в 1592 г. был выстроен заново. Для нового строительства московское правительство посылает трех, как мы теперь понимаем, видных в градостроительном деле людей—Ивана Никитича Мясного, Андрея Дмитриевича Звенигородского и Илью Катеринина.

Приехав в разрушенный город, строители отказываются восстанавливать его на прежнем месте и находят для него новый участок. Их взгляд привлекает место, где в реку Сосну с одной стороны впадает речка Елец, а с другой—речка Лучка. У Сосны да и у речки Ельца один берег высокий, а другой низкий. Разница высот довольно заметная, и вся эта местность являет собой картину сложного, раздробленного, расчлененного рельефа. Место, безусловно, удивительно живописное, однако трудное для градостроителей. Но как же блестяще они сумели «обыграть» именно этот сложный рельеф!

Центр города был привязан к устью Ельца, к месту слияния Ельца и Сосны. Здесь, у широкого водного простора, градостроители поставили крепость, а выше по течению Ельца, вдоль этой речки, раскинули большой посад. Так образовалась центральная структура города, его сердцевина. Вокруг нее были заложены слободы: правильными овалами, напоминающими лепестки какого-то диковинного цветка, они расходятся из центра, от посада. Далее, каждая слобода имела свое укрепление, занимавшее определенное место в общей оборонительной системе города. И наконец, единую структуру высотных доминант образуют храмы, поставленные так, что в центре их оказывается много, а вокруг, в слободах — по одному на две-три слободы.

Каменный город донес до нас то, что так привлекательно в городах вообще и что теперь так редко — пропорции, соразмерные человеку, систему, при которой все части города соразмерны одной заданной величине — модулю.

Но это еще не все. Была исследована постановка городских архитектурных доминант. Алферова взяла планы с горизонталями и посмотрела, как они расположены по высоте. Открылся интересный замысел градостроителей. Ряд храмов стоит на отметке 120—125 м, другие — на отметке 140, третьи—150, четвертые — 180 м. И это — не случайно. В основе именно такого расположения храмов лежали эстетические и социальные требования того времени. Это было связано, в частности, и с законом, по которому все доминанты города должны были просматриваться из каждого двора.

Уместно рассказать об этом градостроительном законе хотя бы кратко. Издан он был в IX в., а написан Василием Македонянином, императором византийским, в 878 г. и сразу же переведен на сербский и болгарский. На Русь пришел в XII—XIII вв. и с тех пор свято выполнялся. Выполнялся он и во времена Киевского государства, и даже в период феодальной раздробленности, но особенно в Московском государстве—именно в это время он становится основополагающим законом в градостроительстве.

В законе этом говорилось следующее: город должен закладываться на высоком месте, но улицы при этом должно так планировать, чтобы нечистоты верхней части города не попадали на дома и усадьбы нижних жителей и чтобы дым из труб нижнего города не шел в окна верхних горожан. Кроме того, город должен быть распланирован так, чтобы каждый (!) дом был связан с природой и городскими доминантами и чтобы никто друг другу не мешал их видеть. Предусматривалось выполнение и более «мелких», деликатных требований, скажем, чтобы твои окна не смотрели в окна соседа, чтобы проход от твоего дома на улицу не был сделан за счет участка соседа, и т. д. Указывалось, как должна быть размещена зелень в городе. Сказано: если ветви вашего дерева попадают к соседу, он имеет право их обрубить. Деревья не должны закрывать прозор.

Удивительно человечный документ! Результатом его распространения и принятия по существу и явились города со свободной живописной планировкой. И это понятно. При регулярной планировке эти условия удовлетворить было бы невозможно. Дома, построенные вдоль прямой улицы, один за другим и в ширь города, и в его длину, естественно, стали бы загораживать друг другу и «прозо-ры», и доминанты, и просто солнце. Как раз этого-то закон и не должен был допустить. И вот что получалось.

Изучались ландшафты — земля, дороги, реки. Создавалось кольцо стен с нужным числом ворот, освящались земли под храмы, затем намечались места для административных зданий, намечались участки для слобод и посадов. Участки под слободы делились между горожанами, а затем между их домами и участками прокладывались улицы. Есть даже такой документ по Воронежу, что строитель был никудышный, так как улиц в городе не проложил... Сохранились специальные сметы, предусматривавшие прокладку улиц.

Итак, свободная планировка. Значит ли это, что она была хаотичной и беспорядочной? Вовсе нет. По мнению Алферовой, именно свободная планировка являет собой высшее достижение градостроительного искусства.

Регулярная планировка, как более простая, возникает гораздо раньше свободной. Мы знаем древнеиндийские города дравидов — Мохенджо-Даро и Ха-раппу, древнеегипетский Кахун, города шумеров. Это улицы, разбитые на квадраты и прямоугольники. Свободные в своей планировке города впервые возникают в Древней Греции, где стремление добиться максимального удобства для жителей связано и с высокими эстетическими запросами, и с желанием быть ближе к природе. Градостроительное законодательство в Греции было создано в V в. до н. э. Об этом говорит Аристотель. Говорит он и о том, что свободная планировка гораздо человечнее регулярной.

Преимущества свободной планировки видны даже сегодня, спустя века, при изучении древних городов. Идешь по улице старого города и видишь, что все дома поставлены к улице углом. Только значительно позднее появляется улица-коридор, характерная для Западной Европы. Поначалу в городах такой улицы не было. Система градостроительства на Руси была такой же, какой она была в Греции. О создании русской градостроительной традиции, в основе своей исходящей из греческой, следует говорить особо. Это уже тема для другой статьи. Здесь же следует сказать, что, как и в Греции, на Руси при закладке города земли делятся на три части—под общественные сооружения, под селитьбу и резервные земли для роста города в будущем. Улиц как таковых не было. Дома фасадом своим повернуты к солнцу, морю, реке, к красивому виду, но не к улице. Дом окружал простор, окружала природа.

Фото. План юрода Оловца. Рисованный чертеж, начало XVIII века

«Работать с солнцем, с ветром...»

Это выражение — «работать с солнцем, с ветром» — встретилось нам в книге, посвященной исследованию крестьянской избы. Но оно показалось крайне удачным и для рассказа о труде средневековых русских градостроителей.

В средневековом городе вторая, рукотворная природа еще не отделила человека от первой, естественной. И это— поистине неоценимое достоинство живописного города.

Идешь по старинному городу, если только он сохранил хотя бы следы первоначальной своей планировки, и перед тобой все время возникают все новые и новые картины, тебе не скучно—ты словно наблюдаешь последовательную смену декораций. Тут замысловатая резьба на доме, там открывающийся вид на городской кремль, чуть дальше— каменный храм, а еще дальше—простор окрестных лесов, лугов. И пусть человек проделывает этот свой путь не в первый раз. Смена впечатлений не даст угаснуть живому интересу к своему городу, запе-чатлит его образ надолго в памяти. В таком городе каждый шаг открывает новые картины, вид новых улиц и храмов, общественных и городских сооружений. Путнику они открываются то одной, то другой стороной. Меняется ландшафт в самом городе, но меняются и дали, открывающиеся с его улиц. Город становится необычайно емким — емким эмоционально, психологически, становится необычайно многообразным, многокрасочным, многокартинным. И начинается диалог между человеком и городом, и диалог этот, надо заметить, необходим обеим сторонам. Он нужен человеку — сейчас, когда мы отчетливо поняли, столкнулись с психологическим однообразием многих микрорайонов современной застройки. Но диалог этот нужен и самому городу — ведь только так город может рассказать человеку о себе, о своих зданиях, о замыслах, воплощенных в его планировке. Наконец, именно так—рассказывая о себе, показывая здания, возведенные отдаленными и близкими предками,— город мог внушить человеку уважение к этим предкам, к их деятельности, а значит, и к самому себе, к своему облику, в котором соединялись разные эпохи.

И еще. Никогда приезжавшая из села в старый город неграмотная женщина не могла заблудиться в городе, никогда почтальон не мог принести письмо в другой дом, а только туда, куда оно послано, хотя адреса на конверте, в нашем понимании, не было. Почему? «Работала» великолепно продуманная система ориентиров и доминант. Застройка была разнородной, запоминающейся, имела лицо и характер. Сейчас, бывает, нет ни того ни другого. Вторая среда, созданная руками человека, заглушила первую — природу. Ее как бы и не стало в городе вовсе. Мы не всегда понимаем ритм ее холмов, оврагов, долин, излучин рек. Очевидно, только когда мы вновь «повернемся» к ней, мы сможем обрести города, не чуждые нам, а милые сердцу.

Наконец, в городе свободной планировки многие санитарно-гигиенические проблемы решались удачно. Там не возникало скученной застройки, жилые дома были отделены от проезжей части,, оставались свободные участки для расширения города.

Нам есть чему поучиться у предков — эта мысль не оставляет при знакомстве с работами Алферовой. Конечно,— и это нужно подчеркнуть с самого начала— градостроительные проблемы в наше время имеют принципиально иной характер, чем в пору средневековья, и пути решения наших проблем иные, и все же...

Внимание к рельефу местности — ведь оно дает прекрасные результаты и в наши дни. Например, при создании жилого района Лаздинай (создатели его удостоены Ленинской премии в 1974 г.) в Вильнюсе жилые дома были поставлены проектировщиками на одном уровне, а транспортные магистрали, опоясывающие этот район, опущены на уровень ниже, чтобы шум от автомобилей меньше беспокоил горожан.

Опыт планирования средневекового Ельца, да и Тюмени, где работал все тот же И. Н. Мясной, поучителен и ныне. А информационная емкость городского ландшафта? А соразмерность застройки самому человеку — если и не всей застройки (от высотных домов сейчас отказаться невозможно), то хотя бы каких-либо ее элементов?

Еще одно весьма поучительное наблюдение—использование свободной планировки, отказ от сооружения зданий по красной линии и образования улицы-коридора. Даже и в наше время, когда большая плотность застройки диктуется жизненной необходимостью, вполне реально так спланировать микрорайон или другой какой-то градостроительный участок, чтобы дома стояли кучно, группами, но зато рядом с ними, вокруг них освободилась площадь, которую можно было бы использовать и для скверов и садов, и для спортивных или детских площадок, да помимо всего прочего и просто — для зелени лужаек, которых так не хватает человеку среди камня, асфальта и бетона...

Память жилого, обжитого пространства, память города—как она продолжается в новой, современной застройке? Как продолжаются в ней мысль, полет фантазии тех, кто основывал эти города, градостроителей минувших эпох? Нередко, к сожалению, вовсе не прослеживаются знаки былого, оставленные нам предками, а в результате новая застройка как бы отвергает все прежнее.

А какая это благодарная задача— попытаться понять движение мысли старых градостроителей, их замыслы, смысл их реальных свершений! Понять — и продолжить, продолжить, используя неисчислимые современные технические возможности, и развивать так, чтобы новые районы были и живописны, и неповторимы по своему облику, и создавали бы комфортные условия жизни, лучше вписывались в окружающую среду. Порой этого не происходит по многим причинам. Одна из них—мы не умеем еще читать знаки минувшего, записанные в планировке наших, идущих из прошлого, городов, не понимаем языка, на котором говорят с нами древние градостроители. А потому бесценный опыт предков еще во многом скрыт от нас.

Исследования Г. В. Алферовой привлекают внимание к этой стороне градостроительного дела, показывают великолепно отработанную веками градостроительную традицию, позволявшую создавать в средневековых городах гармоничную среду обитания человека, открывают перед нашим воображением яркую и полную смысла картину. И оживают наши предки, в черед известных имен входят городовых дел мастер Илья Кате-ринин, дьяк И. Г. Выродков, бывший заметной фигурой среди строителей Сви-яжска, крупные градостроители конца XVII в. Иван Биркин и Михаил Спешнев, возводившие Козлов (ныне Мичуринск). И давно, казалось бы, минувшее становится по-настоящему современным, волнующим, поучительным.

Григорий Зеленко,
Галина Вельская

 
Рейтинг@Mail.ru
один уровень назад на два уровня назад на первую страницу