На суше и на море 1982(22)

ГАЛИНА ИВАНОВА

НОЧНЫЕ СПОЛОХИ В УРОЧИЩЕ МЕДЕО

Документальный рассказ

Жарко. На выгоревшем белесом небе маленькое, словно съежившееся, солнце сверкает с какой-то особой ожесточенностью. Не спасает от зноя и роскошный зеленый наряд Алма-Аты: как и все живое, деревья изнемогают, в пышной зеленой кроне нет-нет да и мелькнет желтый лист, который медленно падает на пересохшую землю. На асфальте лежит синяя узорчатая тень пирамидальных тополей и белых акаций; еще недавно вдоль тротуара невнятно бормотал веселый арычок, от которого тянуло прохладой, но сейчас воды в нем нет. Пучки травы, пробивающиеся в щели между бетонными плитами, которыми выложен арык, пожухли и торчат, словно обрывки мочала. А за городом ослепительно сверкают белоснежные шапки льда и снега на вершинах синих гор, отроги которых либо покрыты тянь-шаньскими елями, либо округло-голые, коричневатые от выгоревшей невысокой травы.

По тротуару неторопливо шагают, возвращаясь с обеденного перерыва, двое друзей. Сергей, высокий сероглазый парень с выгоревшими волосами, то и дело вытирает стекающий с лица пот скомканным, влажным платком. По широкому, круглому лицу его друга Одиля можно сразу узнать казаха: небольшие, черные, чуть лукавые глазки, прямые темные волосы, белозубая улыбка добродушного рта, смуглая кожа. Сергей по специальности сварщик, а его друг и напарник Одиль — слесарь. Одиль помогает при сварке, делает разметку трубопроводов, снимает фаску. Сергей и Одиль работают вместе несколько лет, привыкли друг к другу.

— Смотри, Одиль, опять вертолет в горы полетел.

— Так ведь они все лето над ледниками мотаются, караулят.

— Туда бы, в горы, сейчас,— Сергей тоскливо посмотрел на белеющие вершины гор,— там прохладно, хорошо... Давай в субботу махнем с ночевкой?

— Не, лучше на рыбалку. На Или покупаемся, рыбки наловим, уху на костре из жереха сварим.

— Ну что ж, можно и на рыбалку.

Некоторое время друзья шли молча, потом Одиль заговорил, жалуясь:

— Ох, Серега, еще четыре часа мучиться! С утра-то ничего, можно работать, а после обеда — никаких сил нет!

— Это тебе... А мне каково с держаком да с маской? Вон уж кожа на лице лупится. Дождичка бы... Наверное, опять к сорока подбирается?

— Да-а...

Около проходной стояла грузовая машина. Увидев подходивших Сергея и Одиля, из кабины вылез начальник участка Николай Петрович.

— Привет, ребята! На территорию не заходите, сейчас поедем.

— Куда, Петрович? Мы ведь еще сегодняшнее задание не кончили, осталось порядочно, почти до конца дня хватит.

Начальник участка махнул рукой:

— А, сейчас не до этого! Вот в чем дело, ребята: около часа назад по ущелью Медео прошел сель, ожидают еще; селевая ловушка почти полна, а труба стока забита, и вода не сходит. Нужно срочно сварить трубы для сброса воды, установить насосы для откачки. Селевой поток угрожает городу, жителей некоторых районов эвакуируют. Работать придется напряженно, в опасных условиях. Питание организуют на месте. Сварочный аппарат, кабель, электроды, маски уже в машине. Впрочем, это дело добровольное, если не захотите ехать, будем искать других.

— Ты что, Петрович? Конечно, поедем, ведь правда, Одиль?

— Какой может быть разговор! Едем.

— Тогда, Сергей, проверь, все ли уложили в кузов.

И вот уже, набирая скорость, машина мчится по улицам. Сергей и Одиль удобно устроились на брошенных в кузове телогрейках, закурили.

А город жил обычной жизнью: широко распахнуты двери магазинов, идут люди по своим делам, мчатся автомашины... Начался подъем в гору, надсадно завыл мотор. В обычные дни по этой дороге мало кто ездил: изредка проедет автобус, проскочит легковушка. А сейчас вверх, в гору, сплошным потоком ехали грузовики. В кузовах — трубы, кабель, различное оборудование, ящики с минеральной водой, бидоны с молоком... Машины, не имеющие специальных пропусков, автоинспекторы заворачивали обратно.

Сергей много раз ездил по этой дороге: он любил смотреть соревнования конькобежцев, проходившие на катке Медео, нравилось и просто полазать по горам, полюбоваться природой, которая здесь сказочно прекрасна, отдохнуть от жары и городского шума под тенью голубоватых елей. Но сейчас знакомая дорога была не похожа на обычную. Да, сель — это страшно. Сергей вспомнил, как одиннадцать лет назад грязекаменный поток захлестнул красивейшее озеро Иссык, прохладное синее озеро среди лесистых гор... Говорят, когда-то давно вблизи города селевым потоком было снесено целое селение; по Каргалинскому шоссе и сейчас видно поле округлых камней — тут и огромные валуны, не в одну тонну весом, и поменьше. Да и в самом городе часто увидишь такие же.

Дорога сделала последний поворот, и перед Сергеем открылась знакомая панорама ущелья. Регулировщик, стоявший у поворота, показал направо, где ниже катка уже было много машин, суетились люди.

— Побудьте в машине, я узнаю, где нам разгрузиться,— сказал Николай Петрович, выпрыгивая из кабины.

Вернулся он довольно быстро.

— Поедем к самой плотине. И вот что, ребята, если услышите крик «сель!», немедленно выскакивайте из машины и бегите в гору. Ясно? Ну, поехали!

Они с трудом выбрались из массы других машин, которые все подъезжали, выехали на левую, пустынную дорогу. Почти сразу же их остановил постовой. Николай Петрович что-то сказал ему, милиционер заглянул в машину и кивнул: «Проезжайте!» Сергей оглядывался. Не журчит речушка у подножия горы, ее каменистое ложе покрыто толстым слоем коричневого ила, который уже высох и растрескался... Когда машина поднялась выше, Сергей увидел просеку, спускавшуюся к плотине, и ему стало не по себе. Голубоватые ели, окаймлявшие просеку, имели жалкий вид: ветки обломаны, верхушек некоторых деревьев как не бывало — торчат высокие измочаленные пни; вместо бархатисто-зеленой травы с яркими пятнами цветов — обнаженная земля, иссеченная глубокими бороздами, кое-где слой рыжего ила... Груда искореженного металла... Приглядевшись, Сергей понял, что это селезащитное заграждение, сваренное из толстых двухтавровых балок — раньше оно стояло высоко в горах, а сейчас было смято, скручено, расплющено и отброшено селевым потоком к плотине... Огромная котловина за плотиной исчезла, ее заполняла серо-коричневая полужидкая масса с плавающими на поверхности обломками. Ниже плотины и на склонах гор лежали камни, видимо выброшенные потоком. Машина остановилась, к ней подошел немолодой худощавый человек в зеленоватых светозащитных очках.

— Сварщики?

Николай Петрович открыл дверцу кабины:

— Сварщик и слесарь. С оборудованием.

— Разгружайтесь. Вон там, правее, ближе к трубам. Машина проехала несколько метров, развернулась. Сергей слез, открыл борт:

— Подавай, Одиль.

Разгрузились быстро. К ним подошел Николай Петрович:

— Я поехал. Вы будете в распоряжении Борисова,— он кивнул на человека в светозащитных очках,— счастливо вам, ребята!

Машина уехала.

— Кто из вас слесарь? — спросил Борисов.

— Я,— ответил Одиль.

— Идите к стропальщикам стыковать трубы,— Борисов показал Одилю на рабочих, стоявших около трубоукладчика,—там есть сварщик, он берет трубы на прихватки. А вы,— он повернулся к Сергею,— будете варить вместе с Михаилом, вон там, выше. Скоро подъедут еще сварщики, поставим на следующий стык. Будьте внимательны: при крике «сель!» немедленно бросайте сварку и бегите в гору как можно выше.

— Понятно.

Оглядываясь на Сергея, Одиль стал спускаться ниже, к группе рабочих, на которых ему указывал Борисов. Сергей прикинул на глаз, хватит ли привезенного кабеля, решил, что хватит. Попросил электрика подключить аппарат, захватил маску, пучок электродов и полез на верхнюю кромку плотины, волоча за собой кабель.

Сварщик, который работал наверху, перестал варить и поднял маску:

— Подкрепление прибыло? Привет! Вари с той стороны, вдвоем-то веселей дело пойдет!

Сергей надвинул маску, взял поудобнее держак. Солнце жгло затылок через фуражку, жар от раскалившейся трубы дышал в лицо. Он еще не начал варить, а одежда взмокла от пота.

«Да, прямо скажем, не курорт»,— подумал Сергей, прилаживаясь поудобнее. Сверкнуло голубое пламя, разбрызгивая вокруг искры.

...Какой бесконечный этот шов... Сергей постепенно терял чувство времени, казалось, прошло много часов с тех пор, как он приехал сюда... Он варил, варил, обливаясь потом, задыхаясь от жары...

Внезапно со всех сторон, как многоголосое эхо, раздался вопль: «Сель идет!» Михаил уронил держак, закричал: «Беги!»

Сергеи, отбросив маску и держак, побежал в гору. Где-то вдалеке раздался гул и треск, гул разрастался, переходил в чудовищный рев, раздирающий уши, под ногами содрогалась земля. Сергей уже не бежал —задыхаясь, карабкался на четвереньках из последних сил. А рев и треск приближались с невероятной быстротой, и, казалось, над самой головой что-то трещало, ломалось и падало. Не в силах больше карабкаться, Сергей выпрямился и повернулся назад, готовясь встретить неминуемую гибель. В это мгновение раздался новый звук, похожий на залп сотен орудий. Сергей увидел, как чудовищная серая масса обрушилась в селехранилище. Колоссальные камни, несколько тонн весом, летели во все стороны, один из них с чавканьем врезался в землю довольно близко от Сергея. А потом наступила тишина—такая неправдоподобная, звенящая, в которую еще нельзя, невозможно было поверить...

Сергей опустился на землю, чувствуя, как ноги и руки трясет мелкая дрожь. Снизу к нему бежал Одиль:

— Сергей, ты жив? Цел? Сергей прикрыл глаза рукой:

— Жив, Одиль.

Друг молча сел рядом. Они, наверное, долго просидели бы так, если бы из репродукторов не раздался голос, старавшийся говорить спокойно:

— Селевая опасность миновала. Всем вернуться на рабочие места.

— Помоги мне встать, Одиль,— глухо сказал Сергей,—надо идти варить.

Одиль протянул ему руку, помог встать. Медленно, стараясь преодолеть дрожь и слабость в ногах, Сергей стал спускаться вниз. В это время из репродукторов донесся тревожный голос:

— Уровень в селехранилище повысился. До верхней кромки плотины осталось шестьдесят сантиметров.

Сварочный аппарат и кабель не пострадали. Только один из камней упал на маску, вдавив ее в землю. Сергей взял запасную маску. Подошел Михаил:

— Поехали дальше? — сварщик старался говорить шутливо, но голос его прерывался, по бледному лицу стекали капельки пота.

— Поехали...

Сергей поднял держак, надел маску, подошел к трубе. «А ведь немного осталось»,— с облегчением подумал он. Подъехал на машине Борисов:

— Как вы тут? Живы? Много еще осталось?

— У меня совсем пустяки,—ответил Михаил,— а у тебя, Сергей?

— Скоро закончу.

— Вот и хорошо. Ниже будет не так опасно. Прибыли еще сварщики, вы закончите сами, а они пусть варят следующий стык.

Михаил закончил раньше и спустился вниз, к следующему шву. Сергей остался один. Издалека глухо доносились голоса, удары о металл...

— Вот и все,— вслух произнес Сергей, окидывая законченный шов придирчивым взглядом. Он собрал остатки электродов, взял держак и стал спускаться вниз. К нему подошел Одиль и позвал обедать:

— Так Борисов распорядился.

Сергей постоял, с удовольствием вдыхая пахнувший хвоей воздух. Бросил кабель и электроды, снял маску. Умылся из бочки с водой, выпил бутылку минеральной воды, которая стояла тут же, в ящике. Обед в столовой был отличным. Поев, закурили и, не теряя времени, пошли к трубопроводу. Они не дошли нескольких метров, как раздался крик:

— Сель!!!

Сергей и Одиль мгновенно бросились к горе, вскарабкались довольно высоко, остановились, наблюдая с тревогой, как бегут сварщики — успеют ли? Опять дикий гул и рев, которые нельзя сравнить ни с чем — нет похожих звуков; оглушающий удар многотонной селевой массы... Отсюда, с горы, было хорошо видно, как селевой поток легко, словно песчинки, нес огромные камни, как ломал вековые ели...

— Вернуться к рабочим местам! — донеслось из репродукторов. И чуть позже:

— До кромки плотины осталось пятнадцать сантиметров. В теле плотины появились трещины, идет слабая фильтрация. Из Новосибирска для осмотра плотины специальным самолетом вылетел академик...

Сергей и Одиль быстро сбежали с горы, подошли к Борисову:

— Где варить?

— Вон, чуть ниже, видишь, парень один варит? Вставай рядом. Солнце опустилось низко и, казалось, остановилось, зацепившись

за гору. Из ущелья несло холодноватым ветерком. На площадке сновали электрики, заканчивая монтаж прожекторов. Стало прохладнее, Сергей ощущал сильную усталость, болела спина, резало глаза. А он варил, варил...

«Пятнадцать сантиметров до края плотины,—думал он,— еще один поток — и селевая масса хлынет через край... Трудно представить, что произойдет, когда со всевозрастающей скоростью поток грязи и камней помчится на город... Может быть, это случится сегодня ночью, когда люди будут мирно спать в своих домах... А вдруг не выдержит плотина? В ней появились трещины... Пять миллионов кубометров селевой массы... Наверное, весь город окажется погребенным под ней... А плотина-то ведь экспериментальная...»

Сергей помнил, как сооружалась плотина. Направленным взрывом на это место была обрушена одна из стоявших рядом гор... И сколько было разговоров об этой плотине — строить или не строить? Против направленного взрыва выступали в печати некоторые ученые... А что было бы сейчас, если б не плотина?!

Сергей как-то даже не задумывался над тем, что если прорвет плотину, то и он сам, и его товарищи погибнут первыми. Над этим просто незачем было думать — они должны успеть сварить трубу, должны успеть...

Солнце скрылось, только золотисто-розовое пламя заката полыхало на снежных вершинах. Вспыхнули и опять погасли прожекторы, вспыхнули еще раз и залили ослепительным светом ущелье, а за освещенной площадкой сгущались ночные краски, переходя из синих в непроглядно-черные.

Прилетевший академик, высокий, седой, в очках с толстыми стеклами, карабкался по камням, рассматривая трещины в теле плотины. Потом, весь измазанный, стоял в толпе инженеров и что-то спокойно объяснял. Сергей услышал только одно слово, которое он ждал больше всего:

— Выдержит... Подошел Борисов:

— Идите поспите часа три-четыре. Сергей отрицательно замотал головой.

— Поспите, вы не можете больше варить,— уже строже сказал Борисов,— я разбужу вас через четыре часа.

Сергей бросил держак, снял маску, взял телогрейку и заполз в одну из труб, лежавших на склоне горы. Не успел он устроиться поудобнее, как уже спал крепким сном невероятно уставшего человека.

Была еще ночь, когда его разбудил Борисов: ;,, — Вставайте, Сергей, заканчивать будем.

Ныло все тело, болела каждая косточка, каждый сустав. Сергей ополоснул лицо холодной водой, взял из ящика бутылку кефира, выпил. Огляделся. Он стоял на склоне горы, откуда было хорошо видно все ущелье, плотина, грязевое озеро позади нее. На поверхности грязевого озера плавали понтоны с установленными на них насосами. Кто-то отчаянно смелый — ведь если пойдет сель, с понтона не спасешься—подключал насосы к кабелю, переброшенному с берега.

Сергей сбежал с горы, нашел маску, держак. Последний шов... Наконец закончен и он. Сергей отошел в сторону. Еще светились кое-где голубые огни сварки, но постепенно они гасли, как звезды в предутреннем небе, вот погас последний...

— Включить насосы!

Зашелестело в трубах, застучали о металл мелкие камешки; еще несколько секунд — и на склон горы мощным потоком хлынула полужидкая коричневатая струя, сбегая с шумом и журчанием в пересохшее ложе речки.

А люди спали в своих домах, и мало кто знал в ту ночь, что за их жизнь, за жизнь прекрасного города идет самоотверженная борьба в урочище Медео... Они узнают об этом потом, когда исчезнет всякая опасность.