Мир путешествий и приключений - сайт для нормальных людей, не до конца испорченных цивилизацией

| планета | новости | погода | ориентирование | передвижение | стоянка | питание | снаряжение | экстремальные ситуации | охота | рыбалка
| медицина | города и страны | по России | форум | фото | книги | каталог | почта | марштуры и туры | турфирмы | поиск | на главную |


OUTDOORS.RU - портал в Мир путешествий и приключений

На суше и на море 1982(22)


РОМАН БЕЛОУСОВ

МОРЯК, ЭТНОГРАФ. ПИСАТЕЛЬ

Очерк

Этот человек выразил подлинную душу Мексики.
Дж. Л. Стеффенс

Незнакомец в джунглях

Много дней экспедиция доктора Сильвануса Г. Морли пробиралась сквозь мексиканские джунгли. На пути к городам древних майя, давно обезлюдевшим, нужно было преодолеть тропические заросли. Здесь произрастала краснодревная свителия, низвергались бурные потоки, громоздились скалистые утесы. Когда-то тут, в лесах нынешнего штата Чиапас, существовала высокоразвитая цивилизация. Следы ее и пытался отыскать доктор Морли. Если будут обнаружены древняя пирамида или храм, фотограф экспедиции запечатлит находку. Фамилия его была Торсван. В Мексике он выдавал себя за шведа. Был молчалив. Сдружился с молодым индейцем Фелипэ Амадором Паниагуа, подолгу сиживал у его костра, неспешно беседовал и что-то записывал. Они были знакомы еще по состоявшемуся два года назад летом 1926 года походу в Чиапас. Тогда экспедиция Альфонса Дамифа включала тридцать участников, среди них был и фотограф Торсван, «поставляющий корреспонденции в газеты США». В тот раз Торсван прошел с экспедицией только до Сан-Кристобала-де-лас-Казас, а потом вместе с Паниагуа совершил многодневный переход по джунглям, преодолев 350 километров. Позднее, в 1928 году, он описал это путешествие в книге «Земля весны». Многое в ней навеяно рассказами его попутчика — простого индейского парня, суеверного, смекалистого и доброго. Паниагуа любил петь песни своего народа, знал его древние обычаи и старинные легенды. Для Торсвана, который не только фотографировал, но и питал живой интерес к настоящему и прошлому родины Паниагуа, юноша-индеец был просто находкой. Не всем, однако, была по нраву дружба белого с индейцем. Это выглядело странным. Откуда пожаловал в Мексику фотограф? Что заставляло его скитаться по джунглям?

На первый вопрос Торсван предпочитал не отвечать. Что касается второго, пояснял: тот, кто хочет познать душу джунглей, жизнь и песни народа, его любовь и ненависть, должен покинуть «Реджис-отель» в Мехико и углубиться в девственные леса.

И Торсван познавал душу страны, ее народ. Он жил на плантациях, в монтериях среди лесорубов, добывающих в чащобе драгоценное дерево каоба, бывал у сплавщиков на катишах, работал на нефтепромыслах. Подружился с лакандонами — индейским племенем, которое, спасаясь от полного истребления, укрылось в джунглях. И всюду делал записи, зарисовки, которые хранил в небольшом сундучке — неизменном спутнике его скитаний. С годами записей становилось все больше. Это было целое сокровище — материал для тех книг, которые втайне писал владелец сундучка. Как потом признавался их автор, они создавались в периоды длительной безработицы. Он писал их для того, чтобы не ощущать непрерывных мук голода и не вспоминать по шестьдесят раз в час о том, что против безработицы и пустоты в желудке нисколько не помогают ни вера в бога, ни славословие в честь капиталистической экономики.

Кем же в действительности был создатель этих книг, на обложке которых стояло: Б. Травен (таков был псевдоним их автора, имя которого расшифровывали как Бруно). Прошло почти полвека, прежде чем удалось получить ответ на этот вопрос, а заодно и раскрыть тайну псевдонима, его местопребывание, поскольку никому не было известно не только подлинное имя писателя, но и то, где он жил. Никто никогда не встречался с писателем Б. Травеном. Его личность, подлинная биография много лет оставались загадкой. И еще недавно на вопрос, кто такой Травен, можно было услышать: всемирно известный неизвестный. Называли его еще и многоликим, потому что у него было двадцать две «достоверных» биографии. В стремлении раскрыть загадку Травена, расшифровать буквы «Б. Т.»—так иногда подписывался этот человек —было создано много легенд. Одни утверждали, что под псевдонимом скрывается американский моряк; другие заявляли, что Травен—это бывший русский князь; по мнению третьих, он потомок династии Гогенцоллернов. Появились слухи о том, что популярные романы написаны целым писательским концерном, дело даже дошло до оглашения имен. Наконец, находились фантазеры, доказывавшие, что Травен— это не кто иной, как сам Джек Лондон, который симулировал самоубийство и, спасаясь от кредиторов, где-то скрывается.

 

Бегство от славы

Загадка писателя-невидимки Б. Травена стала, пожалуй, одной из самых удивительных мистификаций нашего времени. Дотошные литературоведы, пронырливые репортеры и частные детективы сбились с ног, пытаясь проникнуть в эту тайну, охотились за каждым «подозрительным», в ком виделся таинственный автор популярных книг.

Им написано полтора десятка романов. Лучшие из них— «Сборщики хлопка», «Восстание повешенных», «Корабль смерти», «Сокровища Сьерра-Мадре», «Мексиканская арба», «Проклятье золота», «Поход в страну каоба», «Генерал выходит из джунглей», «Белая роза»*. В этих книгах привлекает правдивое изображение жизни индейцев, сезонных рабочих, крестьян. Писатель рисует нечеловеческие условия, в которых оказались лесорубы-пеоны, поднявшие наконец знамя восстания. Он показывает, как героически «мексиканский пролетарий-индеец сражается за свое освобождение, за то, чтобы пробиться к свету солнца». Мексиканский журнал писал, что «ни один мексиканец, ни один иностранец еще не изобразил мексиканскую действительность с такой правдивостью >. А вот личность автора этих книг так и оставалась загадочной.

Не раз в газетах появлялись сенсационные сообщения о «загадке века». Печатались подборки статей, посвященных Травену. Страницы солидных буржуазных изданий пестрели броскими заголовками: «Жизнь Травена скрывается во тьме», «Известный прозаик играет в кошки-мышки со своими читателями», «Писатель, книги которого изданы миллионными тиражами, остается неизвестным». Его пути-дороги действительно оставались неведомыми. Он бежал от славы с тем же рвением, с каким буржуазные писатели рвутся к ней. Это походило на парадокс, казалось неправдоподобным в мире бизнеса.

Почему же Травен не заявлял о себе? Однажды, отвечая на такой вопрос, он сказал, что, по его мнению, биография творческой личности не имеет никакого значения, если автора нельзя узнать по его книгам. «У писателя,—говорил Травен,—-не должно быть иной биографии, кроме его произведений».

Нередко через печать с ним пытались вступить в диалог: кто он, где скрывается, почему? Травен отвечал, что он оберегает свой покой и уединение и просил перестать охотиться за ним.

Как-то один издатель попросил у Травена его фотографию. В ответ писатель прислал снимки нескольких сот людей, заявив, что он среди них. Значит, он обыкновенный человек, такой же, как и все трудовые люди. «Я чувствую себя рабочим среди людей,— писал Травен,— безвестным, как каждый рабочий, который вкладывает свою долю в движение человечества к прогрессу».

Ловкие газетчики часто пользовались завесой тайны вокруг имени Травена. То и дело следовали сенсационные «открытия», публиковались якобы подлинные фотографии загадочного писателя. От имени американского журнала «Лайф» была обещана премия в несколько тысяч долларов за раскрытие тайны Травена. На поиски устремились журналисты и сыщики. Они выслеживали писателя на улицах Мехико, прочесывали целые области. Но розыск ни к чему не привел загадка Травенианы осталась неразгаданной.

* Большинство этих романов переведены на русский язык. Последняя вышедш. у нас его книга — сборник рассказов «Рождение божества» (М., 1972).

 

Ключ к тайне?

Однажды весенним днем 1930 г. но холмистой равнине Чиапас ехал верхом на муле невысокий «гринго». Следом за ним шел юноша-индеец, ведя на поводу вьючного мула. Путешественник остановился на ранчо Эль-Реаль, за которым начинались дремучие леса Сьерры. Незнакомец спешился, снял висевший на шее мула фотоаппарат и протянул хозяину ранчо свою визитную карточку: «Торсван, инженер. Занимается изучением живущего в лесах индейского племени лакандонов, а также интересуется лесоразработками».

Не одну неделю прожил «инженер» на ранчо, потом перебрался на лесоразработки в монтерию накануне обильных сентябрьских ливней, после которых обычно начинался сплав заготовленного леса. «В просторах прерий сезон дождей —самое прекрасное и бодрящее время года,— записывает Травен.— Но в джунглях в это время, когда ливни покрывают землю водой на два фута, жизнь превращается в адскую пытку...»

Земля, густо покрытая мягким слоем сгнивших растений и листьев, не в состоянии уже впитывать влагу. Палящие солнечные лучи, которые тотчас же после дождя мощно пробиваются сквозь тучи и удивительно быстро рассеивают их, не достигают почвы джунглей, где в глубоких лужах стоит вода. Кроны деревьев так переплелись в вышине, что только случайно, если проносится легкий ветер, заблудившийся солнечный луч, дрожа, проникает сквозь них.

«От этого зноя под густым лиственным покровом, когда стоишь по пояс в мокрой траве, голова делается мутной и тяжелой,— свидетельствует Травен.— Все это может обессилить человека, лишить его способности мыслить. Каждый удар тяжелого топора, который лесоруб вонзает в твердый, как железо, ствол каобы, ощущается им как последний. Ему кажется, что вслед за этим он упадет, безразличный ко всему».

Но это еще не все. Чем дольше длится сезон дождей, тем плодовитее звери, гады и насекомые. Москиты жалят немилосердно. Большие и малые пауки, скорпионы и сколопендры, змеи, которые, кажется, только и ждут, чтобы босая нога индейца оказалась рядом,— разве этого мало? А ведь еще, повиснув на толстых сучьях, отдыхают ягуары и пумы, которые подкарауливают зазевавшихся.

Но самое страшное в монтерии—это капатасы, надсмотрщики, которые хуже зверей, насекомых и гадов, они буквально истязают лесорубов-индейцев, принуждая к нечеловеческому труду. На этих лесоразработках в 1910 г., во время мексиканской революции, вспыхнул яростный бунт. О событиях в монтерии Б. Травен повествует в своем знаменитом цикле «В стране каоба». Прототипами троих братьев Монтельяно послужили братья Бульнас, владельцы ранчо Эль-Реаль, имевшие неограниченную власть над всем краем.

Давно было подмечено, что книги Б. Травена носят автобиографический характер. Эсперанца Лопес Матеос, имя которой не один год фигурировало в качестве переводчицы произведений Б. Травена на испанский язык, подтверждала, что писатель в своих книгах рассказывает о том, что сам видел и пережил. Тогда, может быть, текст книг Травена поможет раскрыть его тайну, укажет места, где он бывал, чем занимался? И те, кто охотились за писателем-невидимкой, принимались штудировать его сочинения, пытаясь найти хоть какую-нибудь зацепку, которая позволила бы найти путь к разгадке.

Кое-что им удалось установить. Похоже, что в романе «Сборщики хлопка» под именем бродяги-американца Гэйла автор вывел самого себя. Это он работал сборщиком хлопка на ферме, затерянной в дебрях тропического леса, был бурильщиком на нефтепромыслах, погонщиком скота, пекарем в маленьком городишке. Можно было предположить, что еще в 1922 г. автора заподозрили в том, что он член объединения профсоюзов: стоило ему поработать где-нибудь, как там вспыхивала забастовка. Полиция обращала на него внимание. Приходилось менять работу. Так, кочуя с места на место, он забрался в глушь, поселился возле индейской деревушки, затерянной в джунглях. У него был ящик с лекарствами, где хранилось все его земное достояние. Вскоре он прослыл лекарем. Он был единственным белым на весь обширный край, и его знали индейцы в радиусе тридцати миль. Каких только больных не приходилось ему врачевать! Он даже «воскрешал из мертвых».

Однако и он чуть было не заразился распространенным недугом— манией золотоискательства. Те, кого поражает эта болезнь, вечно ищут золото, они знают несколько историй о заброшенных рудниках, носятся со схемами и картами, рассказывают басни, слышанные от индейцев и метисов, о местах, где будто бы лежат груды золота. Они рыщут повсюду, и, чем неприступнее горы, чем больше опасностей, тем сильнее они убеждены, что цель близка.

Многие из них умирают от голода и жажды, становятся жертвами змей или хищников. Нередко на них нападают бандиты.

Подвергся такому нападению и Травен. К счастью, ему удалось выбраться невредимым из переделки, и он оставил мысль о поисках своего Эльдорадо.

В ярко написанной в джек-лондонских традициях повести «Проклятье золота», надо думать, отражены подлинные события, пережитые автором.

Выздоровев от «золотой лихорадки», он снова изнывал на хлопковых плантациях, охотился на аллигаторов где-то на границе штатов Сан-Луис-Потоси и Тамаулипас и стал участником событий, описанных в романе «Мост в джунглях». Затем он попадает в Тамгшко, трудится на нефтяных промыслах «Кондор ойл компани». Об этом прожорливом иностранном хищнике, нещадно эксплуатировавшем землю и народ Мексики, рассказано в романе «Белая роза».

Книги Б. Травена позволяли проследить пути-дороги писателя. Из его сочинений стало ясно, что он много странствовал, видимо, у него долгое время не было постоянного адреса. «Я не могу просиживать штаны,— говорил он.— Я должен бродить». Он был, возможно, последним бродягой в век паспортов.

Впрочем, одно время он не обладал паспортом. И что значит оказаться на чужой стороне без документов, писатель познал на собственном опыте. «У кого нет паспорта, тот—никто»,—напишет он позже в романе «Корабль смерти».

Полицейские чины, не желая иметь дело с бродягой, высылали его из одной страны в другую—из Бельгии в Голландию, из Голландии опять в Бельгию, оттуда во Францию, пока наконец он не оказался в Испании.

Человек беспомощен перед тупой и жестокой государственной системой, где царит власть золотого тельца. И только на корабле, обреченном на гибель ради того, чтобы дельцы получили страховку, ему удалось найти пристанище. Но судно терпит запланированную аварию, экипаж поглощают волны, и сам герой, чудом уцелевший, пережив своеобразную робинзонаду на полу затонувшем корабле, в конце концов тоже погибает в пучине: «Вошедший сюда избавлен от всех страданий».

Прогрессивный американский журнал «Нью мэссиз» назвал этот роман Травена своего рода «Моби Диком», «мастерским сочинением, которым может гордиться Америка».

Книга написана истинным моряком, а не верхоглядом, «побывавшим в каюте океанского парохода и вообразившим, что знает толк в морях и кораблях». Пассажир, говорит автор, «не в состоянии изучить не только море, и корабль, но и жизнь экипажа». И действительно, каждая страница этой правдивой и страшной книги словно пропитана морской солью и полна яростного ветра. Она не оставляет сомнения, что в юности Травен был юнгой и стюардом на судне, курсировавшем вдоль тихоокеанского побережья обеих Америк, затем плавал в качестве палубного матроса, угольщика и кочегара. Доставлял груз хлопка из Нью-Орлеана в Антверпен, ходил на каботажных судах вдоль берегов Европы, имел дело с контрабандистами.

Однако и книги не помогли раскрыть тайну Б. Травена. По-прежнему загадки громоздились одна на другую, путали след, сбивали с толку, мешали докопаться до истины. Но именно к этому стремился тот, кто называл себя Б. Травеном. Он был мастером мистификации, вводил в заблуждение, играл в прятки. Ему удавалось сохранять свою тайну благодаря множеству хитроумных предосторожностей; он ловко надувал любопытных благодаря разработанной им сложной системе общения с внешним миром, в частности с издателями; пользовался несколькими почтовыми ящиками, из которых корреспонденцию на его имя получали другие. Нередко в анонсах на книги Травена указывалось, что мексиканское издательство принимает оплату за его романы только почтовым переводом по адресу: Мехико, почтовый ящик 2520. Корреспонденцию из ящика с этим номером вынимала Эсперанца Лопес Матеос — не только переводчица его книг, но и доверенное лицо. Денежные переводы от швейцарского издателя И. Видера одно время поступали на текущий счет хозяйки гостиницы и парка в Акапулько.

 

Отшельник из Акапулько

У писателя Травена было несколько так называемых генеральных уполномоченных. Они вели все его дела, переписку с издателями. Хол Крове считался одним из них.

Впервые это имя появляется после второй мировой войны, когда Травен согласился на экранизацию своих романов. Автором сценариев был Хол Крове. С ним имели дело и режиссеры, желавшие снимать фильмы. Имя Хола Кровса встречается и на титульных листах книг Травена, где указывается, что этому «генеральному уполномоченному» принадлежит право переиздания.

Кто же такой Хол Крове?

Человек этот часто путешествовал, появлялся обычно в темных очках и всячески избегал фотографов. Лишь дважды удалось его сфотографировать. Было известно, что Травен имеет свой сейф в «Банко де Мехико». Казалось нетрудным проследить за владельцем сейфа. Выполнить этот план взялся мексиканский журналист Луис Спота. След привел его на модный курорт Акапулько. Здесь, вблизи шоссе, ведущего в Мехико, расположилась гостиница с парком. В глубине его журналист увидел скромный домик с черепичной крышей. В нем под охраной двух собак жил странный отшельник. Не сразу удалось журналисту поговорить с обитателем дома, проявлявшим чрезмерную подозрительность и осторожность. Именно этот человек и оказался владельцем сейфа в банке. Более того, сюда поступала вся корреспонденция на имя Травена, проходившая-предварительно через несколько промежуточных адресов и доставлявшаяся специальными посыльными.

Обстановка дома оказалась скромной: стол, стулья, полки с книгами. Обитатель его, назвавшийся не кем иным, как Торсваном, заявил журналисту, что Б. Травен—его двоюродный брат, что он болен и живет в Швейцарии. Он же, Торсван, служит писателю чем-то вроде секретаря. Л. Споту удалось тайком сделать несколько снимков Торсвана. Они появились на страницах мексиканского журнала «Маньяна» в 1948 году вместе с сенсационной статьей.

После этого случая Торсван вернул банку ключ от сейфа и скрылся. В то же время в одной из газет мексиканской столицы появилась его статья, как бы ответ на разоблачение Л. Спота.

«Автор книг, о которых пишет Спота,— говорилось в статье,— покинул Мехико в 1930 году из-за серьезных недоразумений с властями и некоторыми частными лицами». Далее объяснялось, почему большая часть корреспонденции писателя Б. Травена пересылается через Мехико. Делалось это будто бы для того, «чтобы зарубежные издатели думали, что Травен живет еще в Мексике. Тогда его произведения покажутся более достоверными». С некоторых пор, заявлял Торсван, писатель живет чрезвычайно замкнуто, в полном бездействии. «Я не имею права раскрывать, что побуждает его вести такой образ жизни, ибо это могло бы нанести ущерб его интересам».

Второй случай, когда Торсвана удалось застать врасплох и сфотографировать, представился в Гамбурге в октябре 1959 г., куда он приехал под именем Хола Кровса, «генерального уполномоченного», на премьеру фильма, снятого по роману Травена. Появился он не один, а в сопровождении элегантной темноволосой дамы. В отеле «Атлантик» они зарегистрировались как Беррик Торсван (он же Хол Крове) и Роса Элен Лухан, его жена.

С этого времени оба эти имени неизменно встречаются на титульных листах книг Травена, где говорится, что им принадлежит и право переиздания.

Как всегда, Хол Крове и в Гамбурге избегал фотографов. Тем не менее его все же удалось сфотографировать. Так к старой загадке прибавилась новая: кто же в конце концов этот Хол Крове, он же Торсван? И кто такая Роса Элен Лухан?

Но прежде посмотрим, какую роль играла во всей этой истории Э. Л. Матеос, младшая сестра будущего президента Мексики.

Как уже говорилось выше, Э. Л. Матеос значилась переводчицей на обложках книг Б. Травена. Она же числилась издателем журнальчика «Б. Т. Бюллетень», начавшего выходить с 1950 года в Цюрихе, где находился представитель Травена в Европе.

Тот, кто захотел бы изучить окружение этой сеньориты, без особого труда установил бы, что у нее есть двоюродная сестра Роса Элен Лухан, вдова умершего промышленника Карлоса Монтес де Оса. В число ее родственников входили кинооператор Габриель Фигуероа, связанный с «генеральным уполномоченным» Холом Кровсом, жена сеньора Родригеса, мексиканского издателя произведений Травена, а также некая Мария де ла Люс, та, кому официально принадлежал парк с гостиницей в Акапулько, где, как упоминалось, жил Хол Крове—Торсван.

Несомненно, это был узкий круг лиц, близких к Травену, каждый из них мог бы кое-что рассказать о нем. Но вот беда, ни один из этих людей не отличался разговорчивостью. К тому же Э. Л. Матеос в 1951 году неожиданно покончила жизнь самоубийством. С этих пор и появилось имя Р. Э. Лухан на книгах Б. Травена в качестве имеющей право на переиздание его произведений.

 

След ведет в Европу

Пока журналисты пытались выследить Травена в мексиканских джунглях, литературовед Рольф Рекнагель из Лейпцига отправился в не менее трудное, но и увлекательное путешествие. Он вел своё поиск в библиотеках и архивах, за столом своего кабинета, штудируя произведения Травена, сведения о нем к его редкие выступления в печати. Проанализировав множество данных, он проследил путь Торсвана в Мексике. И тогда оказалось, что маршрут скитаний фотографа по этой стране совпал с описанием мест и событий, встречающихся в книгах Травена. Чем глубже вникал исследователь в книги и документы, тем больше убеждался, что «уполномоченный» Хол Крове, он же Торсван, и писатель Б. Травен — одно и то же лицо.

Однако считать такой вывод окончательным было преждевременным. Дело в том, что след писателя, скрывающегося под именем Б. Травена, вел через океан в Европу. И Рекнагель решил отправиться по нему.

Здесь надо сказать несколько слов о том, когда впервые появилось имя Б. Травена в печати. Весной 1925 года редакция берлинской газеты «Форвертс», тогда центрального органа социал-демократической партии Германии, получила из Мексики рукопись романа «Сборщики хлопка». Было решено его опубликовать, хотя имя автора ни о чем не говорило, как и его адрес: Тампико, Ардо, почтовый ящик 72.

Итак, 1925 год—рождение писателя Б. Травена.

Для него самого это было полной неожиданностью. «Деловой характер письма, в котором мне сообщали о том, что рукопись принята,— признавался он через несколько лет,— не наполнил меня великими надеждами. Я считал публикацию романа простой случайностью, которая вряд ли когда-нибудь повторится. Мне казалось, что я совершаю очень удачную экскурсию в область немецкой литературы, но что более длительные поездки уже, вероятно, не последуют». Но автор элих строк ошибся. Писатель Травен. как отмечают справочники и печать ГДР, стал одним из любимых писателей. Его книги издавались неоднократно, пока фашисты не запретили их. В ГДР произведения Травена по-прежнему пользуются большим успехом. Высоко оценивает его творчество и критика, отмечая художественное и общественное значение книг Травена.

По мере того как Рекпагель изучал стиль книг Травена, все явственнее становилось их поразительное сходство, подчас идентичность мыслей и творческого почерка с забытым немецким литератором; Рет Марутом.

Вот как рассказывал мне об этом сам Р. Рекпагель, когда я посетил его в Лейпциге летом 1977 года: «Загадкой Травена я заинтересовался лет двадцать назад. Как преподаватель литературы в Лейпцигском библиотечном училище имени Эриха Вейнерта, я из года в год, рассказывал своим ученикам о творчестве Травена, читал им короткие выдержки из его произведений, и, как сказал бы Травен, «слова его горели в моем мозгу». Он стал моим добрым старым знакомым.

Однажды мне пришлось более глубоко заняться историей литературы периода Ноябрьской революции 1918 года. В центре внимания оказался Мюнхен, писатели Оскар Мария Граф (позже о нем я написал книгу), Лион Фейхтвангер, Леонгард Франк... Круг становился все уже: Эрнст Толлер, Эрих Мюзам, Курт Эйснер, Густав Ландауэр...

Внезапно я натолкнулся на творчество литератора, имя которого мне было совершенно неизвестно, зато стиль удивительно напоминал стиль Травена. Этот человек выступал в печати под именем Рет Марут. Впрочем, как вскоре выяснилось, у него имелись и другие псевдонимы. Об этом поведали не столько страницы старых изданий, сколько протоколы полицейских архивов. Я складывал камешек за камешком, пока из этой мозаики не возник портрет...»

О том, какой огромный труд проделал лейнцигский литературовед, пытаясь разгадать загадку Б. Т., свидетельствуют его многочисленные публикации. И вот итог поиска, книга-исследование «Б. Травен. Материалы к одной биографии», выпущенная дважды — в 1966 и 1970 годах — лейпцигским издательством «Реклам ферлаг».

Мне довелось заглянуть з лабораторию литературоведа. Рекна-гель показал мне многие документы, тщательно подобранную картотеку, составленные им карты маршрутов Травена, его книги на разных языках, работы о нем зарубежных авторов и тому подобное. Можно сказать, передо мной находилось обширное досье «следственного» дела по розыску некоего Травена. Или, иначе говоря, своеобразная Травениана.

Каков же результат разысканий Р. Рекнагеля?

Впрочем, не будем спешить с ответом. Интереснее проследить за тем, как проходил сам поиск. Оставим на некоторое время Мексику и отправимся в Германию по следам Рет Марута.

 

Розыск продолжается

Тот, кто называл себя Рет Марутом, еще до первой мировой войны выступал в немецкой печати, иногда публиковал рассказы и статьи, затем в течение нескольких лет—с сентября 1917 по декабрь 1921 года—издавал журнал «Цигельбреннер», что в переводе с немецкого означает «Тот, кто обжигает кирпичи».

Р. Рекнагель прежде всего занялся журналом. И тогда открылось многое.

Под огненно-оранжевыми обложками, имеющими формат кирпича, Рет Марут публиковал исполненные яростного гнева статьи против «тягостных условий жизни» людей труда, с негодованием бичевал милитаризм, буржуазное государство, продажную печать.

В одном лице Рет Марут совмещал автора и редактора, сотрудника и издателя, выступая на страницах своего журнала под различными псевдонимами. Мало того, журнал извещал своих читателей, что ни телефона, ни адреса у редакции нет. и откровенно предупреждал: «Не трудитесь посещать нас: вы никого никогда не застанете».

Объясняя свое стремление остаться в безвестности, Рет Марут заявлял: «У меня нет ни малейшего литературного честолюбия. Я только порождение времени, которое стремится исчезнуть безыменным в необъятной вселенной...»

Рассказы Рет Марут печатал без подписи или под разными псевдонимами в издательстве «Цигельбреннер ферлаг», которое, однако, как и журнал, не было соответствующим образом зарегистрировано. Так, в 1919 году вышел анонимный сборник рассказов, очерков и рецензий «Синекрапчатый воробей». Но еще до того как появился журнал «Цигельбреннер», Рет Марут создал не зарегистрированное нигде издательство «Ферлаг И. Мермет», которое в 1916 году напечатало антивоенную его новеллу «Письма к фрейлин С...».

По мере изучения номеров журнала все отчетливее возникал портрет издателя, все явственнее становился образ его мыслей.

Нельзя было не заметить, что в публицистике Рет Марута нашли отражение социал-демократические идеи. Однако довольно скоро он разочаровался в них и даже предсказал задолго до Ноябрьской революции 1918 года, что, если «почтенные правые социал-демократы и придут к власти, они предадут дело рабочего класса».

Когда в ноябре 1918 года в Киле началось восстание матросов, ставшее «искрой, зажегшей революционный пожар в стране», а вслед за тем произошли выступления рабочих и солдат в других городах, Рет Марут объявил себя сторонником диктатуры пролетариата, которая, по его мнению, «единственная предпосылка свободы».

Обращаясь в те дни к революционным массам, он провозглашал: «Ваш лучший учитель—Россия». Как и другие подлинные немецкие патриоты и революционеры, Рет Марут с восторгом приветствовал Октябрьскую революцию. «Некогда я надеялся,— писал он,— что свет, который озарит мир, изойдет из Германии. Я очень хотел этого. Но он зажегся в России».

Реакционная пресса обрушилась на Рет Марута с нападками, началась травля. Его обвиняли в измене «делу нации», в приверженности большевизму. В апреле 1919 года «Зальцбургер кроник» прямо назвала его «пламенным большевиком». Популярность его росла. На одном из собраний фабзавкомов рабочие единогласно избирают его в комитет пропаганды. Он становится правой рукой своего давнего товарища Густава Ландауэра—активного участника революции, впоследствии убитого реакционерами. Но, как и предсказывал Рет Марут, правые социал-демократы, пришедшие к власти в итоге Ноябрьской революции, во главе с тогдашним премьером Эбертом предали дело рабочих. Роль «кровавого усмирителя» исполнил министр и одновременно главнокомандующий Носке. Его солдаты ворвались в Мюнхен, Баварская советская республика пала, начались кровавые недели весны 1919 года.

Густав Ландауэр, Эрих Мюзам, Рет Марут и многие другие были схвачены и преданы военному суду по обвинению в государственной измене. Им грозила смертная казнь, но писателю удалось бежать. Скрывшись, он продолжал издавать «Цигельбреннер». Хотя и нерегулярно, журнал выходил до конца 1921 года.

Почти невероятно, что в условиях разгула реакции и слежки ему удавалось изготовлять свои «кирпичи».

Где скрывался Рет Марут и как выпускал журнал, не известно. Видимо, он продолжал жить в Мюнхене в подполье, но голос «Цигельбреннера» продолжал звучать.

И все же Рет Маруту пришлось исчезнуть. Есть, правда, сведения, что он скрывался в Кельне, затем нашел пристанище в Берлине у своего товарища, который дал ему свой паспорт и денег на дорогу. На другой день после отъезда Рет Марута нагрянула полиция—она шла за ним буквально по пятам. Вскоре Рет Марут сообщил из Бельгии товарищу, что паспорт у него украли. Так писатель стал беспаспортным бродягой. Больше никаких вестей о нем не поступало.

Поиски загадочного издателя «Цигельбреннера» привели Р. Рек-нагеля в Мюнхен на Клеменсштрассе. Здесь, в старом доме № 84, некогда жил тот, кто называл себя Рет Марутом.

Тогдашний домовладелец хорошо помнит, что невысокий господин был приятным жильцом, всегда вежливым и приветливым. Приехал он из Франкфурта-на-Майне, кажется, в 1915 году. На столе в его комнате высились целые горы бумаги, до поздней ночи стрекотала пишущая машинка. Часто с ним приходила одна дама.

Здесь, на третьем этаже, Per Марут изготовлял свои пылающие «кирпичи». Отсюда начал свой поиск и Рекнагель. Шаг за шагом шел исследователь к разгадке, проследил, жизнь Рет Марута в Германии и постепенно из пестрой мозаики отрывочных биографических данных возникал портрет человека, его жизненный путь.

Удалось установить, что впервые имя Рет Марута упоминалось в 1908 году, когда он появился в Эссене как актер без ангажемента и член товарищества немецких работников сцены (членский билет № 8228). В следующем году он гастролирует с разъездной труппой в Гримитшау, где у него завязывается тесная дружба с актрисой Эльфридой Цильке. Раз в неделю, по ее словам, Рет Марут обязан был являться в полицию. Чем объяснить такой приказ? Вероятно, у него не было необходимых документов и в полиции он числился иностранцем. А может быть, причину внимания к нему полицейских властей следует искать в другом? Не случайно товарищи по сцене часто величали Рет Марута революционером.

 

Рисунок. Иммиграционная карточка Травена-Торсвана

Из Гримитшау Рет Марут переезжает в Зуль, затем в Дюссельдорф, где вплоть до ноябре 1915 года служит актером, играет в основном лакеев и кельнеров.

Но кто же был Рет Марут до того, как стал артистом и публицистом? Откуда он пришел, где родился? Сохранились ля какие-либо документы?

Единственное, что удалось разыскать,— это удостоверение личности, какие выдавались иностранцам в 1912 году. В нем указано, что Рет Марут—англичанин, британский подданный. Когда началась война с Англией, слово «англичанин» в графе «гражданство» но просьбе Рет Марута было перечеркнуто и заменено словом «американец». Других документов найти не удалось.

Доказательcтво тождества

Не один год продолжал свою кропотливую работу Р. Рекнагель. На его столе множились папки с бумагами, увеличивалось число выписок, «свидетельских» показаний, росла переписка.

«Зная биографию писателя и внимательно читая его романы, встречаешь на каждом шагу воспоминания о пережитом, образы и события, навеянные минувшим», — говорил мне Рекнагель и напомнил признание Травена, что писатель «должен сам пережить всю печаль и нее страдания, прежде чем выстрадать образы, которые вызывает к жизни». Это относится и к пейзажам. Травен пишет о Мексике и сравнивает описываемую местность с Руром, нефтяные скважины Тампико с угольными шахтами в Герне.

Во всех мексиканских книгах Травена можно найти сцены, в которых встают эпизоды из жизни писателя, связанные с его пребыванием в Германии, навеянные воспоминаниями о Ноябрьской революции...

Здесь, справедливости ради, следует сказать о том, что еще до Рекнагеля высказывалось предположение: Травен и Рет Марут — одно лицо. Но едва ли Рекнагель знал об этом, когда начинал свой поиск.

В 1926 году на немецком языке вышел роман «Корабль смерти», и писатель-антифашист Эрих Мюзам заподозрил в авторе книги Рет Марута, которого знал по Мюнхену. В первом номере журнала «Фаналь» за тот же год Эрих Мюзам напечатал статью «Где «Цигельбреннер»?». Он вспоминал о своем боевом товарище Рет Маруте и призывал его выступить с воспоминаниями о днях Баварской советской республики. Статья заканчивалась словами: «Ты нужен нам. Кто знает «Цигельбреннера»?»

Неожиданно из Мексики пришел косвенный ответ — в редакцию поступила статья без подписи, написанная в манере Травена.

О том, что Эрих Мюзам догадывался, кто такой Травен, подтверждает Вальтер Штоле, соратник этого немецкого революционера, погибшего в гитлеровском концлагере в 1934 году. В своем письме к Рекнагелю в сентябре 1960 года он сообщал: «С октября по декабрь 1933 года я сидел вместе с Эрихом Мюзамом в старой Бранденбургской тюрьме. Камера под самой крышей была битком набита—в ней находилось человек тридцать. Я сделал так, чтобы мой матрац, набитый соломой, лежал рядом с матрацем Эриха. Он страдал гораздо больше, чем я, и мне удавалось хоть сколько-нибудь ухаживать за ним. Для того чтобы окончательно не потерять себя в этих нечеловеческих условиях, мы беседовали о литературе и истории. Вспоминали мы и о Травене. Эрих сказал, что он хорошо знает его. Травен участвовал в создании Баварской советской республики, был арестован и отправлен вместе со многими революционерами на расстрел. Но, видимо, ему удалось бежать...»

Обратился Рекнагель и к другим ветеранам революционного движения, которые могли знать Рет Марута. В декабре 1959 года пришло письмо от Эрнста Никиша, бывшего председателя Центрального Совета рабочих, солдатских и крестьянских депутатов. «Помню, что я несколько раз встречался с ним,— сообщал он.—Рет Марут был стройный, хрупкий человек. Он пришел ко мне в то время, когда ему поручили руководить газетой «Мюнхенер нойестен нахрихтен»».

Вслед за Мюзамом высказал аналогичное предположение и писатель Манфред Георг. В 1929 году, обменявшись с Травеном несколькими письмами и одним из первых оценив его талант, он заявил, что Травен «принадлежит к немецкому поколению послевоенных революционеров». Тогда же Манфред Георг рассказал о том, как возник псевдоним «Марут». Будто бы это анаграмма слова «траум» (traum — мечта, сон). Стоит лишь переставить буквы в этом слове, и получится «марут».

Имелись, правда, и другие объяснения. Псевдоним этот заимствован из древнеиндийской литературы, где «маруты» — некие существа, обладающие способностью зачаровывать. Маруты сражаются с демонами, но их происхождение для всех тайна.

Со временем в руках Рекнагеля оказалось столько фактов, скопилось столько документов, подтверждающих тождество Рет Марута и Б. Травена, что сомнений больше не оставалось. Наконец он сличил и опубликовал фотографии Рет Марута и Б. 'Горсвана. И мы можем убедиться, что перед нами снимки одного и того же человека, называвшего себя разными именами: писателя Б. Травена, его «уполномоченного» Торсвана—Хола Кровса и исчезнувшего публициста Рет Марута.

 

Разгадка

В 1966 году прозвучал наконец голос самого писателя, выразившего признательность стране, давшей ему в свое время приют.

В мексиканском журнале «Сьемпре» появилось первое и, как он сказал, последнее интервью Травена. Корреспондент этого журнала встретился с писателем в его домашней библиотеке в городе Мехико.

Как он относится к тем небылицам, которые писали о нем?

«Все это дело журналистов!» — заявил 76-летний писатель. Он подчеркнул, что с любовью и уважением относится к Мексике, стране, гражданином которой стал, любит ее народ и чувствует себя мексиканцем.

«Доволен ли я своей работой? Нет, недоволен. Я хотел бы сделать больше, вечно жить и писать. Вы спрашиваете, почему некоторые из моих книг не опубликованы в США? Вполне возможно, потому, что я все вижу только с мексиканской колокольни. В отличие от американских литераторов, у которых злодей обычно мексиканец, в моем романе «Белая роза» им является янки. Многое, что пишется в США о Мексике, неправда».

Рисунок. Бруно Травен и его жена Роса Элен Лухан

На вопрос, жил ли он в Германии, Травен ответил утвердительно и добавил, что родители его были выходцами из Скандинавии.

Корреспондент «Сьемпре» сфотографировал Травена. Однако по его просьбе снимки не были напечатаны. Писатель согласился, чтобы вместо них был воспроизведен его скульптурный портрет работы Федерико Канесси, друга писателя.

Завеса тайны над именем Травена окончательно поднялась.

Вскоре, однако, из Мексики пришла весть: Травен скончался. На похоронах присутствовали многие выдающиеся представители творческой интеллигенции, в том числе художник-коммунист Давид Сикейрос. По завещанию писателя, тело его было сожжено, а пепел рассеян с самолета над тропическим лесом в штате Чиапас, над местами, где он прожил много лет.

В мексиканской прессе появились статьи о Травене его близких друзей. Наконец, в печати выступила вдова Травена Роса Элен Лухан. Она рассказала, что подлинное имя писателя—Травен-Торсван-Кровс, родился он в 1890 г. в Чикаго, в семье выходцев из Скандинавии. Отца его звали Бартон Торсван, мать—Дороти Крове. Травен рано остался сиротой. С юных лет бродяжничал, был грузчиком, юнгой, кочегаром на судах, курсировавших между США и Европой. Во время первой мировой войны оказался в Германии. Здесь впервые проявился его талант публициста. Под псевдонимом Рет Марут он выступал в печати, издавал журнал «Цигельбреннер».

«Всю свою жизнь,—заявила жена писателя,— он был революционером и антифашистом. Он всегда боролся против несправедливости, за переустройство мира».

Роса Элен Лухан привела много фактов из жизни Травена и его деятельности, заявила о том, что писатель горячо приветствовал Великую Октябрьскую социалистическую революцию, что он примыкал в Германии к «Союзу Спартака», с восторгом встретил создание Баварской советской республики и принимал участие в работе революционных комитетов. После падения республики Травен бежал из Германии. Вскоре он появился под именем Торсвана в городе Тампико, на восточном побережье Мексики.

В этой стране, ставшей его второй родиной, Травен затерялся в девственных лесах Чиапас, жил среди индейцев, был сборщиком хлопка и золотоискателем, погонщиком скота в горах Сьерра-Мадре, работал на нефтепромыслах и лесоразработках. И всюду он изучал народ, его историю, наблюдал жизнь, о которой потом рассказывал в своих книгах. В столице Мексики он жил под фамилией Торсван, числился фотографом, изучал археологию в Мексиканском университете. Он увлекался древней цивилизацией майя.

На деньги, полученные за издание своих книг, совершил несколько путешествий в джунгли Юкатана и Чиапаса, столь же увлекательных, сколь и опасных. Собранные здесь материалы и легли в основу его романов.

С тех пор до конца своих дней писатель работал над историей доиспанской цивилизации в Мексике.

Рисунок. Писатель Бруно Хранен. Фото начала 60-х годов

Таков путь Травена-Торсвана. Чтобы восстановить его, пришлось совершить путешествие не только по архивам и бесчисленным изданиям, но и по разным городам, встречаться с теми, кто знал и помнил Травена — Рет Марута. И наконец, как завершение этого своеобразного путешествия, Рекнагель оказался в доме своего героя в Мехико, увы, уже после его смерти. Рекнагель перешагнул порог жилища, где жил писатель, увидел его кабинет, старый «Ремингтон», верой и правдой много лет служивший хозяину. Довелось ему заглянуть и в архив Травена.

Сегодня дом этот открыт для посетителей.

«Я наблюдал буквально паломничество многих читателей,— говорит Рекнагель и показывает мне вещи, принадлежавшие писателю (дар его вдовы) — пепельницу и старинную шкатулку.— Когда я был в Мексике и гостил у вдовы писателя, мне показали его дневники. Одна запись, сделанная в сентябре 1924 г. и связанная с романом «Сборщики хлопка», привлекла мое особое внимание. В ней говорилось, что рукопись этого романа (сто пять страниц) была послана двенадцати немецким газетам. И только одна газета— «Форвертс» издательства «Киппенхойер» в Потсдаме — опубликовала ее. Возвратившись в ГДР, я разыскал бывшего владельца этого издательства в Веймаре. От него я получил машинописный оригинал рукописи Травена. Рукой автора на ней сделаны многочисленные пометки наборщикам».

В кабинете Рекнагеля на стене висят самодельные карты. На них изображены маршруты странствий Травена по Германии и Мексике. Здесь же целая полка с книгами о писателе, изданными в разных странах.

«С каждым годом все больше появляется исследований о творчестве и жизни Травена,— говорит Рекнагель и достает с полки книги, вышедшие в ГДР, ФРГ, США, Англии. Издаются его романы и рассказы и в Советском Союзе.— А вот это,— продолжает хозяин,— напечатанный с моим предисловием сборник рассказов, публиковавшихся 60 лет назад в «Цигельбреннере»».

«Ранние рассказы» Б. Травена—Рет Марута—это тоже своего рода открытие. Подобное издание выходит впервые, и заслуга в этом, несомненно, доктора Рекнагеля.

Помимо романов Бруно Травену принадлежит немалое число рассказов. Один из них — «Танцы индейцев в джунглях» — публикуется ниже.

 


 
Рейтинг@Mail.ru
один уровень назад на два уровня назад на первую страницу