НОЧНОЙ «ГОСТЬ»

Домик был деревянный, легкого типа и скорее походил на сарайчик, чем на жилое помещение. Но я в нем жил без всяких претензий — кругом буйство зелени, аромат цветов, неподалеку ручеек с чистой водой. Днем и ночью поют, кричат, свистят, щебечут, лают, рычат и шипят пернатые, лохматые, чешуйчатые и панцирные обитатели тропического леса, порхают огромные бабочки и с гудением проносятся жуки. Чем не жизнь? Расположился я в домике один, и моими гостями были лишь ящерицы гекконы, да и те появлялись на стенах и потолке только с наступлением сумерек. Днем они отдыхали в трещинах стен, складках оконных занавесок или в каких-то других укромных уголках. На день окна домика я закрывал решетчатыми ставнями, после того как, возвратившись однажды вечером, обнаружил полный разгром. Все мои вещи были разбросаны по полу, тетради с записями разорваны, а запас продовольствия похищен. В мое отсутствие здесь немного порезвились обезьяны. На ночь ставни я открывал, а оконные проемы завешивал марлей, прикрепляя ее кнопками. Обезьяны по ночам не бродили, а марля была достаточной преградой для ночных насекомых, которых привлекал свет. Те комары, бабочки и жуки, которым удавалось все-таки найти лазейки и проникнуть в домик, быстро становились добычей гекконов, способных бегать не только по стенам, но и по потолку головой вниз. Гекконы ловко ловили насекомых и лишь изредка срывались и падали на пол или на постель, где я лежал. Упав, они на секунду замирали, но тут же вновь оказывались на стене.

Однажды утром, еще лежа в кровати, я внезапно почувствовал острую колющую боль в области ступни. Сдернув простыню, успел заметить, как с кровати сползла большая многоножка сантиметров двенадцать длиной и моментально исчезла в щели пола. Многоножки неядовиты, питаются они всевозможной живностью, поедают и мертвых червей, гусениц, бабочек и ящериц. На челюстях после еды остаются микроскопические частицы разложившейся пищи, которая и может вызвать заражение при укусе. Вообще эти очень неприятные на вид существа на людей не нападают, и я пострадал, видимо, потому, что сильно придавил ногой многоножку, забравшуюся под простыню невесть зачем. Ступня моя распухла, я себя стал чувствовать неважно.

Болеть—хорошего мало, а в тропиках вдвойне тяжело, особенно если повышается температура. Тяжко, жарко, душно, сон тревожный, постоянно мучает жажда.

Входную дверь в домик на ночь я запирал плотно, все от тех же бесчисленных насекомых, появляющихся с наступлением темноты. И вот в одну из таких томительных ночей в дремотном состоянии я уловил странные звуки. Будто кто-то приглушенно чихал. Что за наваждение? Соседей, кроме ящериц, у меня не было, а они молчаливы. Прислушался, затаился—снова раздались таинственные звуки, что-то упало на пол. При слабом лунном свете было видно, что дверь закрыта, окна затянуты марлей. Я осторожно поднялся на кровати, спустил ноги, стал присматриваться, но ничего различить не мог, а звуки повторялись. Едва я потянулся за коробкой спичек, чтобы зажечь светильник, стоящий на столике около кровати-раскладушки, как раздалось громкое шипение. Это меня встревожило. Светильник загорелся, заморгал, слабо освещая комнату; от его мигания поплыли тени, потом оконтурились предметы, и снова—«пчхи», будто воздух с силой вырвался из лопнувшей камеры велосипедного колеса. И тут впервые в жизни я явственно ощутил, как волосы на моей голове становятся дыбом. Метрах в трех от кровати на полу с распущенным капюшоном стоял гамадриад. Узнал я его сразу. Примерно две трети его туловища образовали на полу этакий «крендель», а передняя часть тела поднялась вертикально, и голова гамадриада находилась на уровне моего лица.

Вот так посетитель! Ведь гамадриад не что иное, как самая крупная ядовитая змея в мире — знаменитая королевская кобра. По величине среди кобр она действительно королева—длина ее достигает четырех-пяти метров! И вот эта красавица рядом, с глазу на глаз. Под руками никакого оружия, бежать не в состоянии, да если б и мог—нельзя! Только выдержка и спокойствие. Змеи, как правило, на предметы неподвижные почти не реагируют. Это я знал, и пришлось превратиться в неподвижный предмет. Гамадриад тоже замер, как изваяние, а я, не спуская с него глаз, осторожно повернулся, поднял ноги на кровать, прижался спиной к изголовью. Ступнями ног придавил простыню к матрацу, а руками, ухватившись за ее концы и уперевшись локтями о колени своих слегка дрожавших ног, натянул простыню на себя. Получилось что-то вроде паруса, поверх которого я мог следить за «королевой». Обдумывая свое положение, я решил в случае нападения защищаться парусом, отбить им броски змеи, хотя прекрасно сознавал, что тонкая материя не преграда для больших изогнутых, как сабли, и острых, как иглы, зубов моего противника. Знал я и то, что вообще-то кобры на людей первыми не нападают, но пойди определи, что там на уме у гамадриада.

Внезапно в пламя светильника влетела большая ночная бабочка, фитиль заморгал, затрещал. Гамадриад насторожился и сделал несколько резких выпадов, потом опустил к полу голову и пополз к столику, на котором трепыхалась опаленная бабочка.

Вот он совсем близко у кровати, еще бросок — и он сможет коснуться моего паруса. У самого стола змея свернулась спиралью, подняла высоко голову и нацелилась на бабочку, а .она, как нарочно, пытаясь взлететь, часто взмахивала опаленными крыльями и передвигалась по столу. И тут я заметил у змеи одну странность. По всему разрезу ее рта были четко видны длиные белые зубы. Но ведь у змей они наружу не выступают, а скрыты на обеих челюстях губами, отороченными роговыми щитками. Объяснения этой странности я найти не мог, как ни ломал голову.

В окнах забрезжил рассвет, и я решил потушить светильник в надежде, что это отвлечет змею от кровати, и она отползет.

Ноги у меня от неподвижного сидения затекли, по лицу струился пот, он попадал в глаза, мешая четко видеть обстановку. Медленно повернув голову, я стал с силой дуть на пламя светильника, и мне удалось его потушить. Наступили полумрак и томительная тишина, гамадриада я потерял из виду, но от этого легче мне не стало. Ведь двигается змея молниеносно, и ее появления можно было ожидать где угодно.

Постепенно рассвело, и теперь главной моей задачей было обнаружить гамадриада. Где он затаился? Может, под кроватью, а может, уполз в смежную маленькую комнатушку, где у меня хранились кое-какие вещи и походный инвентарь? Надо было обязательно обнаружить кобру. От укусов крупной королевской кобры погибают не только люди, но и такие огромные звери, как носороги и слоны.

Совсем рассвело, а гамадриада я все еще обнаружить не мог. Внезапно занавеска на окне зашевелилась, и на подоконнике очутился маленький полосатый зверек, очень похожий на нашего сибирского бурундучка. Он осмотрелся и смело спрыгнул на пол. С этим зверьком и его собратьями я познакомился раньше, чем с гамадриадом. Они часто забегали в домик в открытые двери, забирались через окно, когда были приоткрыты ставни, и повадились ходить за лакомством. Это были пальмовые белочки, которые с удовольствием поедали кусочки печенья, сухарики и сладости. Спрыгнув на пол, зверек уселся на задние лапки и стал осматриваться вокруг глазами-бусинками. Потом замер, резко крикнул, метнулся в сторону, вскочил на подоконник, ловко отодвинул мордочкой краешек занавески и исчез. А на том месте, где он только что сидел, появился гамадриад. Он, видимо, бросился на зверька, но промахнулся, что редко бывает. Вообще зверьки не «королевская» пища. Как ни странно, «королевское» меню состоит главным образом из змей, в том числе ядовитых.

Фото. Королевская кобра встревожена

Рассерженный неудачной охотой, гамадриад высоко поднял голову и пристально посмотрел в сторону окна, через которое удрал полосатый зверек. А я все еще находился под парусом, все обдумывал, как же мне вырваться из плена королевы змей, которая, видимо, ретироваться и не собиралась. Длина ее была не менее трех метров, окраска туловища оливково-зеленоватая, ближе к хвосту располагались темные поперечные полосочки, задняя сторона головы имела оранжевый оттенок. Взгляд змеи был пристальным, длинный раздвоенный на конце язык часто высовывался и, пошевелившись, быстро исчезал. Все это я успел рассмотреть, пока не наступил критический момент.

Потеряв интерес к убежавшей белочке, гамадриад опустился на пол и пополз в мою сторону.

Три метра... два... один... полметра.

Голова змеи у ножки кровати. Нервы были на пределе, неудержимо хотелось рвануться и бежать.

Я замер, съежился, туго натянул простыню, образовав этакий щит, но глаз с головы гамадриада не спускал. Отчетливо различал все щитки на его голове, чешуйки на туловище и белые зубы — их я насчитал по шести с каждой стороны головы. Загадочные зубы... Гамадриад уполз под кровать и снова затаился, а я вынужден был все так же оставаться неподвижным, словно неодушевленный предмет. Теперь я раздумывал о том, как предупредить об опасности того, кто скоро должен был принести мне завтрак, как открыть ему дверь.

И вот раздались шаги, шум у входной двери, чей-то разговор. Значит, пришел не один человек—это уже хорошо. В дверь постучали, потом пытались открыть, но она была заперта, не поддалась даже сильным рывкам. Гамадриад же не замедлил вырасти перед ней во всем своем великолепии с раскачивающейся взад и вперед головой, окруженной капюшоном.

Улучив момент, когда змея сосредоточила внимание на двери, я стал кричать: «К окну! К окну!» Меня поняли. Один из пришедших отодвинул марлю и просунул голову. Я второпях объяснил, в каком положении нахожусь, предупредил о смертельной опасности. И тут я стал свидетелем совершенно потрясающего. Пришедшие—их оказалось двое— сорвали с окон занавески и смело влезли в комнату, загородив спинами оконные проемы. Гамадриад мгновенно повернулся, сильно зашипел и сделал бросок вперед. А в следующий миг он, ловко схваченный за шею и туловище, извиваясь всем телом, пытался вырваться из рук моих избавителей. Что же произошло?

Один из пришедших был ветеринарным врачом. Он хорошо говорил по-русски, так как окончил Московскую ветеринарную академию. Вот что он рассказал после того, как гамадриад был опущен в большой полотняный мешок, который крепко завязали шнурком. Таких мешков для транспортировки змей в домике, где я жил, хранилось много.

Все это происходило в Индии. Мое временное жилище находилось в лагере звероловов, куда меня пригласили отобрать из числа пойманных местными охотниками диких животных экземпляры для Московского зоопарка.

Отличный знаток фауны Индии, спасший меня от гамадриада, рассказал, что королевская кобра обитает в Индии, а также в южных провинциях Китая, встречается в Индостане, на полуострове Малакка и на некоторых островах Юго-Восточной Азии. На людей эта огромная змея не нападает, но очень опасна в период размножения. Она откладывает 30—40 яиц в кучи листьев, травы и веток, нагребая их усилиями своего гибкого и мускулистого туловища. После откладки последнего яйца кобра с осторожностью продолжает строительство гнезда, засыпая его сухой листвой, чтобы яйца совсем не стали видны. Потом змея укладывается поверх кладки, свернув свое длинное туловище кольцом. Развитие яиц в гнезде-инкубаторе продолжается долго, от двух до трех месяцев, и все это время змея на страже, ревностно его охраняет. Если приблизятся животные или люди, она громко шипит, «чихает» и, если пришелец переступит определенную границу, яростно набрасывается на него, атакует с молниеносной быстротой.

Когда кобрята выведутся и расползутся кто куда, самка покидает гнездо и больше к нему не возвращается. До следующей кладки яиц она особой опасности не представляет. Обычно при встрече с человеком или крупным животным кобра замирает, поднимает переднюю часть туловища, расправляет верхние ребра, которые, растягивают эластичную кожу на шее, поэтому кажется, что голова кобры очень большая. Поднявшись и расширив капюшон, змея громко шипит, но, если ее не трогают, старается быстро уползти. Ловят ее в тот самый момент, когда она стоит в угрожающем положении, готовая сделать бросок для укуса. Вот в такой опасный момент опытные ловцы, приблизившись к кобре, проявляют исключительную ловкость и отвагу. Они оказываются проворнее змеи и ухитряются, бросившись к ней, схватить ее руками в области шеи, зажать голову и не дать возможности укусить. На такую опаснейшую охоту обычно выходят вдвоем. Один старается отвлечь внимание змеи, а второй медленно подкрадывается с противоположной стороны и в удобный момент нападает. Когда змея схвачена, второй ловец тоже бросается к добыче и крепко прижимает середину туловища змеи к земле, не давая возможности зацепиться за сучки, стволы деревьев, пни или другие предметы. В противном случае сильным, резким движением кобра может высвободить свою голову из рук охотников. Длина ядовитых зубов достигает более 3—4 см. Кинжалы, а не зубы! Они опасны и тогда, когда кобра находится в мешке или корзине. Как же обезвредить змей? И ловцы придумали. Зная, что змеи вообще и кобры в том числе могут долгими днями и неделями обходиться без пищи и воды, они сшивают им челюсти прочными белыми шелковыми нитками, пропуская их в несколько рядов по бокам змеиной головы. При сшитых губах змея может издавать звуки, высовывать язык и даже пить воду. В этом и крылся секрет тех белых «зубов», которые ввели меня в заблуждение прошедшей ночью. В этом и объяснение тому, что пришедшие поутру ко мне ветврач со своим помощником без особого труда справились с гамадриадом. Мне оставалось лишь пожалеть, что я не знал об этом раньше.

При поступлении в зоопарк или лабораторию голову кобры крепко зажимают руками, нитки осторожно перерезают. Живи себе, кобра, только не кусайся! Конечно, такой способ временного обезвреживания кобр и других ядовитых змей применяется не везде и не всегда, но он несомненно оригинален и надежен.

Но как же гамадриад со сшитыми губами попал ко мне в домик? В лагере случилось вот что. Пойманных кобр обезвредили, осмотрели и разместили в корзинах. Одну из них недостаточно крепко завязали. Сильные змеи сумели приподнять крышку и расползлись. Одна кобра, видимо привлеченная светом в окнах домика, ухитрилась проникнуть внутрь, отодвинув головой занавеску.

Фото. Кобра успокоилась, капюшон спадает

В нашей стране королевские кобры не водятся, но обитают их близкие сородичи— кобры среднеазиатские. Живут они в Туркмении, Узбекистане и Таджикистане. Они находятся под охраной закона как редкий вид, зарегистрированный в Красной книге СССР и Международного союза охраны природы. Может возникнуть вопрос: почему и зачем брать под защиту столь опасных змей?

Ну, что ж, надо вспомнить тогда, почему эмблема медицинских учреждений— чаша, обвитая змеей. Какое отношение имеют «отвратительные» животные к благородному делу здравоохранения?

Змеи в представлении большинства людей до сих пор слывут страшными, агрессивными, коварными, злобными, обладающими магическими свойствами и таинственной способностью гипнотизировать свою жертву, «притягивать» ее. Все небылицы перечислить невозможно. Однако некоторые основания для столь сильной неприязни есть. Это в первую очередь их ядовитость, известная с глубокой древности и вызывающая панический страх и в наше просвещенное время. Я многократно был свидетелем того, как во время охоты, экскурсий, туристических походов и экспедиций смелые и физически сильные люди при встрече со змеей бежали куда глаза глядят. А те, кто порешительнее, «обороняются» и «обороняют» присутствующих. Тут в ход идут палки, камни, топоры, подчас огнестрельное оружие, все, что попадется под руки. В итоге прославляется «герой» сражения, не дрогнувший перед страшной медянкой, а она-то, погибшая из-за жестокости и невежества, на самом деле обыкновенная безногая ящерица веретеница, которая ни малейшего вреда причинить не может.

В наше время на просторах земного шара, в основном на суше, обитает около 2500 видов змей, из которых опасны своей ядовитостью для людей примерно 400 видов.

Отличить ядовитую змею от неядовитой— в природных условиях задача сложная и для зоологов. Животные эти передвигаются быстро, внешние формы их схожи. А окраска даже в пределах одного вида весьма разнообразна. Поэтому и повелось издавна: что ни змея, то и ядовитая тварь. Нагоняют страхи и такие особенности змей, как бесшумное скольжение, внезапность появления, пристальный взгляд немигающих глаз, блеск чешуи, таинственное шипение, высовывающийся и быстро шевелящийся тонкий раздвоенный язык, обитание среди развалин, на заброшенных кладбищах, в болотистой местности. Наконец, внезапные укусы при сборе грибов, ягод, валежника, цветов, уборке сена или во время других хозяйственных работ. Все это породило представление о змеях как заклятых врагах человека.

Но во многих районах земного шара с давних времен змеи обожествлялись, поклонение живым змеям и их изображениям носило массовый характер. Сооружали специальные храмы, в которых содержали «священных» змей, и в том числе кобр.

Особенно высокого развития культ змей достигал в Египте, Индии, Бирме, Мексике, Перу и других странах.

Большая смертность людей, пострадавших от укусов ядовитых змей в прошлом, низкая эффективность применявшихся противоядий долгое время служили причинами обожествления змей, возвеличивания их как существ, обладающих чудодейственной, колдовской силой.

Однако прослеживается и другое. Змеиный яд и разные части тела змей с древних времен использовались в качестве сырья для приготовления лечебных средств. Микстура под названием «Тери-акл», в состав которой входил яд змей,

была впервые изготовлена в I в. н. э. Она стала столь популярной, что ее можно было приобрести в аптеках многих стран Европы еще и в XVIII в. В восточной медицине для изготовления лекарственных средств кроме яда использовали змеиные глаза, печень, жир, кожу, кости и другие части тела. С развитием научной медицины было установлено, что подавляющее большинство лечебных средств, изготовляемых ранее из яда змей и отдельных органов этих животных, лечебными качествами не обладают. Но все же змеиный яд как целитель отвергнут не был. Современная наука после глубокого и разностороннего изучения признала яд исходным продуктом для изготовления многих медикаментов. Сейчас лечебные препараты, в состав которых входит змеиный яд, широко используются для исцеления людей, страдающих ревматизмом, полиартритом, ишиасом, эпилепсией, бронхиальной астмой, гемофилией, стенокардией и другими заболеваниями. Ведутся исследования в области применения змеиного яда против злокачественных образований и облегчения острых болевых ощущений. Яд змей — основа для изготовления сывороток, применяемых при спасении укушенных этими животными людей.

Нет сомнения в том, что дальнейшее изучение змеиного яда откроет еще более широкие возможности для использования этого ценнейшего дара природы.

В пределах нашей страны обитает 10 видов ядовитых змей, из них 4 вида зарегистрированы в Красной книге СССР; они подлежат особой охране, да и остальные 6 видов находятся под защитой, их отлов регламентируется, истребление запрещено, так как они являются единственным источником добычи ценнейшего яда, потребность в котором ежегодно увеличивается, а заменители пока не найдены.