На суше и на море 1981(21)

АЛЕКСАНДР ИВАНЧЕНКО

ДРАКОНЫ ОСТРОВА КОМОДО

Очерк

Уже в пути, зная маршрут самолета, я все еще сомневался: действительно ли лечу на Комодо? Два дня назад мы с моим переводчиком Анди Варисаджи завтракали в одном из джакартских кафе. На стене там висела картина, изображавшая доисторических динозавров. Я сказал Анди, что хотел бы сфотографировать нечто подобное — гигантских варанов, сохранившихся лишь в Индонезии. Но тогда я и не думал, что это окажется столь реальным.

Громадные допотопные ящеры обитают на четырех островах Малого Зондского архипелага — Флоресе, Риндже, Падаре и Комодо. Регулярного сообщения с Джакартой они не имеют. На Комодо всего полторы сотни жителей, а на Риндже и Падаре вообще никто не живет. Несколько селений лишь на Флоресе, но постоянной связи с ними не налажено. Больше всего варанов на Комодо (само слово «комодо» на языке бахаса-индонесиа означает «варан»).

Глядя на картину в кафе, я вспомнил малозондских драконов и тут же выбросил их из головы. И оказалось совсем напрасно. Назавтра Анди с сияющей улыбкой сообщил, что мы летим на Комодо.

— Как? Ведь мы собирались в Бандунг.

— Мне казалось, вараны интереснее.

— Да, но как мы попадем на Комодо? Анди скромно опустил глаза.

— Я зафрахтовал «Дакоту».

Увидев мою полную растерянность, он добавил:

— Меньшего самолета у них не нашлось.

Я все еще не мог вымолвить ни слова. Страшно было даже подумать, во что это может обойтись.

Анди засмеялся:

— Не волнуйтесь, все расходы взяла на себя газета «Мердека». Я обещал репортаж о варанах.

А я и забыл, что в переводчики мне дали журналиста.

Так началось это путешествие. Я смотрел на плывущую под крылом «Дакоты» искристую синеву моря и думал о живых представителях мезозойской эры, открытых всего несколько десятилетий назад.

История эта связана с драматическим приключением голландского пилота Хендрика Артура ван Боссе, решившего в 1911 году перелететь с Явы на остров Сумбава. В те времена такое предприятие было рискованно. В тропиках сильные воздушные течения, вызванные разностью температур, играли маломощными машинами как хотели. Самолет ван Боссе бросило в пике, выйти из которого пилот не смог. К счастью, машина упала в воду вблизи острова, и летчик выбрался на берег.

Обессиленный, ван Боссе долго лежал на песке. Он понятия не имел, где находится. Малый Зондский архипелаг—великое множество крохотных островков, рассыпанных, как бисер, у слияния Индийского и Тихого океанов. Все они не были нанесены на карту. Ван Боссе помнил только, что от линии курса самолет уносило к западу.

Вдруг перед ним появилась омерзительная тварь в образе гигантского допотопного ящера, который стоял совсем рядом, в двух-трех метрах. В первый момент пилот подумал, что это галлюцинация. Но тут из ближайшего леса вышли еще две такие же химеры. Перепуганный ван Боссе выхватил маузер.

Рука дрожала, и в ящера он, видимо, не попал, но страшный дракон все же нехотя отступил. Наверное, его просто смутил непривычный вид двуногого существа. Как потом оказалось, остров был необитаем.

В полном одиночестве и постоянном страхе (гигантские ящеры бродили по всему острову) ван Боссе прожил на Комо до почти год. По сравнению с Робинзоном Крузо ему было куда труднее. Когда ван Боссе плыл к берегу, спички в кармане размокли. Как он ни старался, вспомнив школьные уроки истории, добыть огонь с помощью трения, ничего не вышло.

Складной нож и двенадцатизарядный маузер с тремя запасными обоймами — вот все, чем располагал наш герой, попав в общество химер мезозоя. Питался он зелеными кокосовыми орехами, лесными бананами и слегка привяленной на солнце олениной, разнообразя иногда стол яйцами сорных кур, которые водились на острове в изобилии. Вообще всевозможной живности на маленьком Комодо было много: дикие олени, стаи обезьян, птицы. Но добывать пропитание было нелегко. Если удавалось подстрелить оленя, к нему тут же устремлялись ящеры. Голодный охотник не всегда успевал отрезать кусок для себя. Как только авиатор находил и начинал раскапывать похожий на термитник инкубатор сорных кур, драконы были уже тут как тут. На ван Боссе они не покушались, но привыкнуть к ним авиатор так и не сумел. При одном виде громадных ящеров голландца бросало в холодный пот.

Ночевал ван Боссе на деревьях, но и там не чувствовал себя в безопасности. Он не раз замечал, как молодые ящеры, несмотря на кажущуюся неуклюжесть, взбирались, резвясь, на ветвистые смоковницы с ловкостью ящериц.

Когда кончились патроны, а вместе с ними и возможность добывать мясо, ван Боссе принялся строить плот. На его сооружение ушло несколько месяцев. Ведь всего инструментов — карманный нож, а сухие стволы бамбука, которым можно доверить свою судьбу, тверды, как железо. К тому же для плота годились не поваленные ветром бамбучины, почти всегда подгнившие, а не тронутый порчей сухостой. На плот же пошло ни много ни мало четыреста стволов!

Прочно скрепив лианами вязанки бамбука, авиатор сплел из побегов того же растения что-то вроде полотнищ для паруса и тента, выстругал весла и, загрузив плот незрелыми кокосовыми орехами и дикими бананами, пустился в плавание — куда ветер дул и влекло течение.

Приходится поражаться, как он выжил. Южные моря, такие чарующие с борта большого лайнера, в действительности полны коварства, особенно в тропической полосе к востоку от Индии. Именно здесь зарождаются тайфуны и чаще, чем в любой другой точке земного шара, свирепствуют всегда неожиданные смерчи. Легкую посудину эти грозные вихри способны поднять на воздух.

Но опаснее всего солнце. На каждый квадратный сантиметр земной поверхности в тропиках оно посылает от 600 до 800 калорий тепла в день. Значит, человеческий организм ежедневно получает сотни тысяч калорий. И потому тело должно очень интенсивно выделять влагу, до четырех литров в сутки.

Кроме редких случаев, когда в расставленные на плоту ореховые скорлупины удавалось собрать немного дождевой воды, ван Боссе приходилось пить только сок кокосовых орехов, по два ореха в день, утром и вечером. И за весь день съедать не более четырех бананов. Он не знал, сколько продлится плавание, поэтому свои запасы старался расходовать экономно.

Ван Боссе выдержал 57 дней! Когда его плот прибило, наконец, к большому острову Тимор, он сошел на берег изможденный, едва двигаясь. Пилот высох, как мумия, но рассудок у него оставался ясным. Он нуждался только в отдыхе и нормальном питании.

Я рассказываю об этом так подробно потому, что, не окажись ван Боссе «тропическим феноменом», как его потом окрестили газеты, о варанах Комодо, наверное, не знали бы еще очень долго. Его рассказам никто не верил. Зато все восхищались его одиночным плаванием. С новоявленной знаменитостью пожелал познакомиться генерал-губернатор Нидерландской Ост-Индии. Ван Боссе ничего не стал говорить о гигантских ящерах, но на все лады стал расхваливать остров. Какой там замечательный климат, природа, возможности для земледелия, рыболовства, одно слово — рай земной! Вот только удивительно, что такое сокровище находится в самом центре одной из старейших колоний Нидерландов и о нем до сих пор никто ничего не знал. Это был тактический ход. Ему важно было, чтобы воочию убедились в правдивости его «россказней».

— Что ж,— морща лоб, сказал губернатор,— если этот ваш остров и вправду так хорош, надобно его обследовать получше. Вы не против, если мы поручим вам возглавить экспедицию?

Ван Боссе, разумеется, на это и рассчитывал, однако продолжал начатую игру. Ответил, как бы колеблясь:

— Если вы находите меня для такого дела пригодным... Я был бы рад, ваше превосходительство, но мой командир...

— Вздор! — оборвал губернатор.— Якорная стоянка для фрегата у вашего острова найдется?

— Да, ваше превосходительство, бухты там прекрасные.

— Хорошо, пойдете на фрегате!

Экспедиция изыскателей-аграрников была снаряжена по всем правилам. Понятно, прибывших ждало разочарование. Но только не ван Боссе. На сей раз, покидая Комодо, он увозил с собой на Яву вещественное доказательство — десяток драконьих шкур и двух живых драконят.

Мир был потрясен.

Генерал-губернатор, однако, всеобщего восторга не разделил. Когда ему доложили о результатах экспедиции, он приказал разжаловать ван Боссе из лейтенантов в рядовые и уволить из авиации.

Весь остаток жизни бывший авиатор посвятил изучению варанов Комодо. Он умер в 1938 г. на острове Ява, в Богоре. На его могиле установлен большой серый камень с любопытной надписью:

ХЕНДРИК АРТУР МАРИЯ
ван БОССЕ

(16.V. 1879—3.XL 1938)

Авиатор—от неуемной жажды познания;
мореплаватель-одиночка—по несчастью;
первооткрыватель варанов острова Комодо —
тоже по несчастью;
лютеранин—по крещению;
бессребреник и холостяк—по убеждениям;

ЗООЛОГ, ДОКТОР ЕСТЕСТВЕННЫХ НАУК—
в результате обмана, чтобы не слыть обманщиком.

МИР ПРАХУ ТВОЕМУ!

Снижаясь, самолет ложился в крутой вираж. Уцепившись за кольцо над сиденьем, я прильнул к иллюминатору. Так вот ты какой, Комодо! Сразу весь как на ладони. Изрезанные ущельями плешивые горы, равнинные перелески... С высоты природа кажется чахлой, на сочную Яву совсем не похожа. Будто сюда, за экватор, забросили кусочек северного Марокко. На равнинных местах там и тут одинокие, с неяркой зеленью кусты, небольшие группки пальм. У подножий гор — заросли бамбука. Склоны то в чернеющих осыпях, то в мелкой кустарниковой поросли. Нигде ни одной речушки. Но какие-то источники пресной воды где-то, конечно, есть, иначе здесь не было бы никакой живности.

На восточной окраине острова к морю прижались хижины деревушки. Берег там пологий и зеленый, а за селением со стороны суши пролегла широкая черная полоса — свежая гарь. Наверное, выжигают растительность, чтобы к деревне не подходили вараны. Опасны ли они для людей? Ящер, привезенный с Комодо в Лондонский зоопарк, настолько привык к своему смотрителю, что бегал за ним, как собака. Но на самом острове были случаи, когда голодные вараны нападали на людей.

Самолет идет на посадку. Земля все ближе. На одной из полян стадо каких-то животных. Похоже, буйволы. Их завезли сюда еще при ван Боссе, и они расплодились тут во множестве, одичали.

«Дакота» делает круг, еще круг, проносится над самыми вершинами гор. Пилоты ищут, где приземлиться.

...Мы увидели его сразу, едва самолет коснулся земли. Первое впечатление трудно передать. Шагах в сорока от песчаной косы, на которую посадил «Дакоту» капитан Сувондо, стояло с высоко поднятой змееподобной головой чудовище, будто вынырнувшее из глубины тысячелетий. В длину оно было метра три, туловище в поперечнике по центру свисающего к земле брюха—не менее метра. Грязно-бурая чешуйчатая кожа на спине как плотная кольчуга. Казалось, она высечена из камня. На непропорционально маленькой голове, там, где обычно расположены ушные раковины и ноздри, зияли темные провалы. Чудовище стояло против солнца. Его крохотные глазки поблескивали в отраженных лучах, как две отполированные желтые пуговицы.

Мускулистая, в жестких складках шея, широкая грудь и мощные, вгрузнувшие в песок короткие лапы.

Самолет его нисколько не испугал. Огромную, неистово ревущую серую птицу ящер рассматривал, казалось, с любопытством. Лениво повел головой, только когда смолкли моторы. И снова застыл, подобно каменному изваянию.

В моих руках плясал фотоаппарат. Бегая от иллюминатора к иллюминатору, я лихорадочно щелкал.

Меня дергал за рукав Анди:

— Туан! Туан* Саша! Я только отмахивался.

— Но, туан, у вас закрыт объектив!

Проклятье! Должно быть, и пленка давно кончилась.

Пока я дрожащими пальцами перезаряжал аппарат, варану стоять надоело. Повернувшись, он неторопливо побрел к прибрежным зарослям бамбука. Его толстый, заостренный треугольником на конце хвост волочился по земле и резал рыхлый песок, как соха.

* Господин (индонез.).

Мне казалось, что второй пилот открывает дверцу самолета слишком медленно. Потом ему непременно понадобилось опустить стремянку. Не дожидаясь, пока он ее закрепит, я прыгнул на землю. За мной — Анди.

— Хелло, мальчики! — крикнул из самолета капитан Сувондо. Показавшись в дверях, он бросил нам два карабина.— Возьмите, не помешают.

Моя горячность вызывала у капитана снисходительную улыбку.

Мы помчались за вараном. Ящер не оглядывался, шел неторопливо. На нас ему было ровным счетом наплевать. Когда до животного оставалось метров двадцать, мы сбавили темп и пошли шагом. На ходу, наверное в поисках чего-нибудь съедобного, ящер обнюхивал песок. Из его полуоткрытой пасти то и дело выскальзывал огненно-красный язык, похожий на струйку пламени. Я подумал, что легенды об огнедышащих драконах не так уж далеки от истины.

Мы шли за ящером минут пятнадцать. Я несколько раз щелкнул затвором фотоаппарата, но уже без прежнего энтузиазма. Мне хотелось снять чудовище в такой позе, в какой я его увидел впервые,— во всем его жутком величии.

Подойдя к зарослям бамбука, он немного постоял и скрылся в чаще. Идти туда я не решился, зная, что ударом хвоста варан острова Комодо способен убить лошадь и может целиком проглотить средних размеров собаку.

Этот ящер — настоящая бестия. На Комодо основной пищей служат ему олени и яванские кабаны. Последние тоже завезены сюда еще при ван Боссе. Но ящер никогда не нападает открыто. Поэтому олени и кабаны его не боятся. Забравшись в стадо животных, варан ждет, пока они перестанут обращать на него внимание. Затем, улучив момент, сбивает с ног жертву с молниеносной быстротой. Убив животное, ящер снова выжидает. Пировать начинает только тогда, когда стадо уйдет подальше. Вспоров клыками брюхо жертвы, хищник жадно пожирает внутренности.

Ученые, наблюдавшие варанов на Комодо, пришли к выводу, что у них сильно развито обоняние. Запах крови они чуют за сотни метров. Как только ящер распорет брюхо своей жертвы, из чащи к нему выходят его сородичи. Некоторые спешат на запах крови даже из соседних долин. От добычи им уже ничего не остается. Но они долго не могут успокоиться. Кружат на месте недавнего пиршества, алчно внюхиваясь в оставшееся на земле кровавое пятно.

И еще одно коварное качество у этого хищника: сравнительно слабых животных он словно гипнотизирует. Маленькая макака верещит и трясется от ужаса, но бежать не может. Несчастную обезьянку варан заглатывает живьем.

Посмотрев в сторону зарослей, где скрылся варан, я закрыл объектив.

— Ладно, Анди,— сказал я,— у нас еще есть время.

Было сухо и нестерпимо знойно. Раскаленному воздуху море не давало ни влаги, ни прохлады. Всюду в Индонезии воздух насыщен парами, как в бане, а тут — сушь. Может быть, потому здесь и живут вараны? Ведь они в общем-то обитатели жарких пустынь.

Мы вернулись к самолету и под ехидные взгляды старшего лейтенанта Рахмади, второго пилота, принялись строить планы, как выманить из чаши варана. Анди предлагал застрелить оленя и в удобном для нас месте подвесить его тушу на дереве. Сразу соберется целая стая ящеров.

Капитан Сувондо молча усмехался. Вся эта затея с варанами ему, вероятно, казалась пустой забавой. Потом он сказал, как бы подводя итог:

— Да, мальчики, план гениальный, но пора обедать.

Хотя жара была нещадной, на отсутствие аппетита никто не жаловался. Все знали, что из Джакарты Анди захватил ведерный термос с отличным холодным пивом.

Расстелили брезент в тени крыла «Дакоты». Полулежа на нем, запивали пивом сушеные креветки с солеными рисовыми лепешками. О варанах на некоторое время забыли.

Я смотрел на плывущие по зеленовато-синему шелку неба ослепительно белые облака и чувствовал себя самым счастливым человеком на свете. Пусть я больше не увижу варанов, зато надо мною небо острова Комодо...

Комодо, Комодо, звонкое слово — Комодо!