Мир путешествий и приключений - сайт для нормальных людей, не до конца испорченных цивилизацией

| планета | новости | погода | ориентирование | передвижение | стоянка | питание | снаряжение | экстремальные ситуации | охота | рыбалка
| медицина | города и страны | по России | форум | фото | книги | каталог | почта | марштуры и туры | турфирмы | поиск | на главную |


OUTDOORS.RU - портал в Мир путешествий и приключений

На суше и на море 1980(20)


БЕСПАЛЫЙ

Рассказ
АЛЕКСЕЙ РЫЖОВ
Художник А.Павлов

Волк — типичный хищник.
Брэм. Жизнь животных

 

 

I

Крутым осоковым ложком, заросшим редкими кустами ивняка, Беспалый со своим выводком подобрался к стаду незамеченным. Пастушки, две пожилые женщины, беспечно о чем-то беседовали. В руках у них было по батогу.

Мягко светило предзакатное солнце. Звенели в небе полевые жаворонки. Стрекотали кузнечики. Было тепло и тихо. Но вот стадо беспокойно оживилось. Испуганно шарахнулось в сторону. Тревожно замычало. Беспалый из-за рыхлого куста ивы стремглав кинулся на отбившегося бычка. Резко рванул головой. Острыми клыками легко разорвал сухожилия задних ног животного. Теленок сделал два-три неверных шага и упал. Протяжно, жалобно замычал. Судорожно забился всем телом. Стая жадно накинулась на него. Началось пиршество.

Ошеломленные пастушки онемело молчали, все еще не осознавая, что произошло. А когда пришли в себя от неожиданности, разом громко испуганно закричали, бестолково размахивая палками. Но волки не обращали на них ни малейшего внимания. Торопливо рвали парное мясо, глотали, давясь крупными кусками.

Завершив свою разбойничью трапезу, звери, умиротворенно жмурясь, спокойно удалились и на опушке леса устроились на отдых. Только беспорядочные выстрелы прибежавшего из деревни на крик женщин подростка с ружьем заставили волков удалиться в лес...

Беспалый появился на свет в урочище Боровом семь лет назад. Здесь, в просторном сухом логове, под выворотнем старой сосны, прошли первые месяцы его жизни. В помете было пятеро щенят.^Над головами волчат неумолчно шумели высокие сосны, темнохвойные ели, в задумчивом величии стояли древовидные можжевельники. Густой подлесок из липы, жимолости и бересклета, непроходимые болота, раскинувшиеся окрест, надежно укрывали зверей от постороннего глаза.

Рос Беспалый крепким щенком. От выделялся среди других волчат широкой костью, сильными ногами и крупной головой. Всегда был весел и подвижен. Любил озорную беготню, веселые игры и забавы. То трепал за хвост строгую мамашу, то ловил за ухо сестренку, то, отчаянно кувыркаясь, неуклюже барахтался с лохматым братцем.

Отца Беспалый лишился рано. Его пристрелили голодной зимой. Изнемогая от бескормицы и пренебрегая потому опасностью, погнался он за шумливой дворнягой и в азарте преследования заскочил во двор охотника...

Много на долю Беспалого выпало всяческих невзгод, пока он не повзрослел. Однажды чуть не погиб, перебираясь на другой берег по только еще замерзающей реке. Провалился в ледяную воду и едва выбрался на берег. В другой раз, когда с собратьями охотился на матерого сохача, удар копытом пришелся по ребрам Беспалого. Хорошо, что раненый лось уже обессилел в поединке и удар получился слабым, вскользь по боку.

К исходу второго года, когда Беспалый постиг законы волчьей жизни, научился добывать пищу, ему приглянулась молодая волчица. С ней чаще всего по зорям устраивал он песенные концерты — выл. Стройная, гибкая, игривая, с чистым голосом, она принимала его ухаживания охотно. После традиционных «волчьих свадеб», в конце февраля, Беспалый со своей подругой, назовем ее Певицей, устроился в глухом, заросшем лесом овраге, расширив для логова барсучью нору.

Беспалый постоянно находился рядом с подругой, готов был прийти ей на помощь в трудную минуту. Лишь одно его беспокоило. Певица по своей доверчивости отзывалась всякому, мало-мальски похожему на волчий голосу. Иногда она отзывалась даже на паровозные гудки. Сам же Беспалый своим звериным чутьем распознавал охотничью вабу — имитацию волчьего воя. Он никогда не отзывался на нее. А Певица — ох уж эта Певица! — с первых звуков вабы начинала волноваться, подвывать, выдавая себя с головой. Однажды, если бы не подоспел Беспалый и, ухватив ее грубо за загривок, не заставил замолчать, Певице не миновать бы гибели: охотник находился совсем рядом.

 

Беспалый был необычным волком. Миллионы лет назад природа генетически запрограммировала быть волкам серыми. Такими они и рождаются до сих пор. И лишь изредка встречаются индивидуальные отклонения в окраске волков: черные, желто-ржавые, белые. Но этот не подходил ни под какую мерку: родился пестрым, точнее, пегим. Среди волков такая окраска исключительно редка, и поэтому Беспалого долго считали одичавшей собакой.

Но не в масти зверя было дело. Вот уже два года Беспалый со своим выводком держал в постоянном страхе всю лесную округу. И что он только не проделывал! Изобретательности его не было конца. Нападения его были всегда дерзки и неожиданны. В Сосновке, лесной деревеньке, задушил двух овец прямо в хлеву, у дверей которого хозяин ремонтировал сани. Услышав подозрительную возню овец, он открыл дверь хлева и тут же был сбит с ног Беспалым, метеором метнувшимся в дверной проем. С ходу он перемахнул высокий забор и скрылся в овраге за деревенскими банями. Житель деревни Сухоречье Опарин поехал утром на мельницу. Стая Беспалого загнала собачонку в сани, на глазах у хозяина вытащила оттуда и разорвала в клочья. В селе Кокшага глухой сентябрьской ночью волки зарезали тридцать восемь овец. Не удержал ни двухметровый забор временного загона, не испугал горевший в центре загона слабый костер, возле которого сидел сторож.

Матерого пегого хищника люди видели то в одном, то в другом конце района. В течение ночи волки делали стремительные броски на десятки километров. Опытные охотники терялись в догадках, следя за маршами Беспалого. Ожидают его у привады в одном месте, а он устраивает очередной переполох совершенно в другом.

По Беспалому стреляли сторожа. Охотники не раз обкладывали волков на лежке. Подбирались летом к логову. Но Беспалый был просто неуловим. Умело уходил из всех обкладов и от преследований. Численность его семьи росла. Вначале она насчитывала семь волков, через год — девять, а через два — одиннадцать. Звери наносили такой урон животноводству, что на осенней сессии райсовета был поставлен вопрос о борьбе с этими хищниками.

II

Разбойничьи дела Беспалого заставили взяться за всех волков в округе. Прежде всего надо было позаботиться о безопасности ферм. В деревнях усилили охрану животноводческих построек, укрепили запоры, в окнах поставили кованые металлические решетки...

Собрались на совет охотники. По правде сказать, настоящих волчатников в деревнях осталось не так уж и много. Да и кому хочется даром время терять и попусту ноги бить! Дело это нелегкое. За иным хитрецом, вроде Беспалого, можно месяц ходить без толку. Но создавшаяся обстановка заставила объединить все охотничьи) силы. Старики зарядили свои поржавевшие дробовики крупной картечью. Молодежь сняла со стен новенькие «тулки» и «ижевки». Запаслись боеприпасами.

Умельцы-звероловы на волчьих тропах, просеках, лесных заброшенных дорогах, у ферм и скотомогильников, где чаще всего появлялись волки, поставили капканы. Целыми группами охотники отправлялись на поиски и преследование зверей по их набро-дам.

С начала зимы вели эту кропотливую работу. Около десятка волков удалось уничтожить, но Беспалый с «дружками» в руки никак не давался. Правда, и он насторожился. Ушел на время куда-то в лесные крепи. Реже стал появляться у жилья. Но все же и тут несколько раз проявил свое волчье коварство! В разных концах района задрал трех собак прямо на деревенских улицах.

Но если грабежи ферм поутихли, то все чаще стали приходить сведения от лесников и лесорубов о разбойных делах Беспалого в лесу. На старой вырубке возле Горелого болота волки задрали двух кабанов. В урочище Глухая рамень преследуемый оголтелым зверьем старый сохач заскочил в будку лесорубов. В яростной схватке лось размозжил копытом черепа двух хищников: погибла Певица и переярок. Но как бы в отместку за гибель подруги Беспалый совсем освирепел. В конце зимы в лесах за Сухим оврагом стая Беспалого подняла из берлоги спящего медведя и чуть не задрала косолапого. Такого не помнили даже старики.

 

Как ни опытен был зверь, как ни осторожен, несколько лет назад он все же промахнулся. Угодил правой передней лапой в настороженный капкан. Километров восемь протащился с ним по лесу. Несколько раз пытался сбросить, но безуспешно. Наконец капкан зацепился за коряжистый корень вывороченной ветром ели. И тогда хищник остервенело рванулся. Раз, еще раз. Освободился, изуродовав лапу. На ней теперь не хватало двух пальцев.

Вот эта-то беспалая лапа пуще, чем его непривычная окраска, выдавала теперь зверя с головой. Где бы ни прошел хищник, как бы ни маскировался, везде оставались уродливые следы. Они были очень похожи на раскрытую рачью клешню. С этой-то самой поры охотники и стали называть вожака Беспалым. Следы его невозможно было спутать ни с чьими другими.

Спасало хищника лишь то, что был он хитер и опытен, как бы заранее знал о грозившей ему опасности. Никогда не ходил дважды своими тропами, как это обычно делают другие звери. Почему Беспалый поступал именно так, сказать трудно. Ведь до сих пор многое в поведении этих лесных хищников не изучено.

Хорошо зная «почерк» Беспалого, Павел Федорович Ходыкин, ветврач и опытнейший охотник округи, лучшие свои капканы тщательно проварил в хвойном растворе. Уничтожил все подозрительные запахи. Принес в лес в только что выстиранном и выполосканном в речной проруби холщовом мешке. Устанавливал капканы в шерстяных перчатках, выдержанных в пахучем пихтовом отваре. Искусно замаскировал их на возможном пути зверей в непролазной чапыге близ лесной речки Пантанерки, где недавно была выложена привада.

И вдруг неожиданное сообщение. Ряды сообщников Беспалого поредели. Сам вожак изуродован. Скачет на трех ногах. Левая задняя волочится за зверем, оставляя на снегу борозду-потаск. Тут-то и поняли охотники, что жестокая схватка с медведем не прошла для Беспалого даром. Разъяренный Топтыгин тяжелым ударом лохматой пятерни успел-таки переломить ногу вожака.

III

Школьники возвращались после уроков домой. В Ольховом логу они увидели, что какая-то большая пестрая собака, волоча заднюю ногу, пересекла тропу. Собака, по словам ребят, все время тревожно озиралась по сторонам и, завидев их, крупными, неуклюжими прыжками ушла в сторону леса. Весть эта быстро разнеслась по деревне.

— Наконец-то объявился, голубчик! — с облегчением вздохнули колхозники, догадываясь, что никакая это не собака, а наверняка разбойник Беспалый.

— Достукался! Переломили пакшу супостату!

— И поделом! — пристукнув прикладом дробовика, сказал колхозный сторож.

Павел Федорович, занятый неотложными ветеринарными делами, узнал об этом после полудня. Не мешкая, наскоро просмотрев лыжные крепления и привычно проверив ружье, пустился преследовать зверя. За околицей повстречались Иван и Надежда Задворных, муж и жена, оба заядлые охотники. После недолгого разговора они охотно согласились принять участие в преследовании зверя.

Шли долго. Сначала полями, затем лесом. След зверя петлял, делал большие круги, наконец вывел на опушку.

С утра день был тихим, серым. К вечеру небо очистилось. Мороз усилился. Подул не сильный, но резкий ветер.

— Ишь к ночи-то как закручивает! — прикрывая рукавицей щеку от ветра, сказал Иван.

— Февраль лютый спрашивает, как обутый! — улыбнулся Ивану вспотевший от быстрого бега Павел.

Вечерний мороз начал забираться под шубы. Охотники торопились: зимний де!нь короток. Если засветло не настигнуть зверя, в темноте в глухих лесных крепях, куда он может забиться, его не отыскать. А если ночью пойдет снег, то и вовсе дело пропащее.

— Уйдет ведь, вражина! — останавливаясь на крутом берегу Пантанерки, устало сказал Павел и вытер меховой рукавицей пот со лба. Поправил отяжелевшее вдруг ружье.

— Куда он уйдет со своей культяпкой? Отбегал! — не согласился Иван. — Смотри, как плугом снег пропахал!

— Э-э, брат! Ты не знаешь Беспалого! Это тебе не простой волк, а чистый волчий профессор! Хитер серый разбойник. Ох, хитер!

— Пегий! — уточнил Иван. — А не серый.

— Действительно, черт-те что за оборотень. Все волки как волки, а этот и пегий еще! — пожал плечами Павел.

— Ловит волк, да ловят и волка, — напомнила Надежда мудрую пословицу.

— Ловят, конечно... — задумчиво сказал Павел, — однако и нам мешкать не следует. — И он снова устремился по следу Беспалого. За ним двинулся Иван.

— А я направо стрельну! — вслед уходящим сказала Надежда. — Может, зверь снова по очередному кругу пошел, там я его на полпути и срежу.

Беспалый старался идти по твердому насту. Но таких мест было мало. Отвердевшие снега лежали только на открытой местности, там, где их прибило тугими февральскими ветрами. Открытых мест зверь из осторожности избегал и потому шел по рыхлому, необлежавшемуся снегу, среди жиденьких кустарников и чахлых перелесков.

Но по рыхлому снегу идти было трудно и охотникам. Лыжи тонули, быстрого хода не получалось. А у Ивана и того хуже: переступая высокую валежину, он надломил лыжу.

Пошли медленнее. День мерк. Синие сумерки поглотили прибрежные кусты. Повисли на косматых елях старого леса. Заполнили густой голубизной сумрачный распадок. Преследовать зверя глядя на ночь было бесполезным и даже небезопасным делом. Притаившись в засаде, он мог неожиданно напасть на людей. А нападение такого зверя, решившегося в крайности на все, не сулило ничего хорошего.

Остановились передохнуть.

— Ночь на носу, — сказал Иван. — Почувствует, вражина, что преследование прекратилось, успокоится и ляжет где-нибудь в глухомани.

— Может быть, может быть... — задумчиво сказал Павел.

— Пойдемте-ка отдохнем по-человечески. А то куда я на этой уродине!? — Иван приподнял надломленную лыжу.

— Пожалуй, — согласился Павел. — А где Надежда-то? — озабоченно спросил он.

— Она вон туда пошла, — показал вправо Иван. — Ау-у! Надежда-а!.. Надя-я!.. — зычно позвал он.

 

Удивительной женщиной была она. Невелика росточком, но сильная, выносливая, пригожая да ладная. Выйдя замуж за Ивана, охотника и зверолова, она раза два-три сходила с ним весной на глухариные тока да так и пристрастилась к нелегкому мужскому промыслу. Она оказалась не менее добычливой, чем муж. Глаз у нее был зорок, походка легкая, бесшумная. Хаживала с мужем и на медведя, когда тот овсами по осени на полях лакомился. На лабазах сидела тихо, неподвижно. Комары поедом ели, но охотница ни единым звуком себя не выдавала. Ну а ходить на волков Надежда и вовсе обычным делом считала. Не раз участвовала в преследовании зверей, брала на мушку в окладе. Да и капканы ставить давно научилась...

— Ау-у-у-у! — послышалось ответное эхо ее звонкого голоса. Эхо прилетело с противоположной стороны распадка, из-за Пантанерки. И минут через десять охотница подкатила к ожидавшим ее мужчинам. Те даже вздрогнули от неожиданности — так незаметно и бесшумно скользила она на своих кленовых лыжах.

— Как снег на голову! — засмеялся Павел, глядя на подъехавшую женщину.

— А я — на крыльях! — откликнулась она. — Не навострить ли нам лыжи на ночлег?

 

Мороз еще усилился. Охотники бежали споро. Только, Иван на гребнистых снежных застругах сбавлял ход, оберегая надломленную лыжу. Перевалили невысокий косогор, заросший густой полынью. Лыжи сами понесли охотников в распадок, к деревне. Слабые огоньки тускло мерцали в окнах приземистых, занесенных сугробами домиков.

Постучались в крайнюю избу, возле которой стоял гусеничный трактор, еще отдающий теплом не успевшего остыть мотора. На крыльцо вышел хозяин. Высокий, молодой. Вихрастая голова без шапки. Слегка заикаясь, густым басом спросил:

— Ч-чем могу служить?

— Да вот, припозднились малость, — смущенно начал Павел. — Нельзя ли приютиться до утра?

— П-переночевать? С удовольствием. Зах-ходите! — добродушно прогремел в сгущавшуюся темноту голос хозяина.

Все шагнули в дом.

— 3-замерзли? — спросил хозяин, сбрасывая полушубок.

— Не жарко! — признался Павел.

— К утру м-морозец опять за тридцать перевалит!

— Февраль, месяц лицедей, он и лютень, и бокогрей! — скороговоркой произнес Павел.

— Ск-корее лютень! — заметил хозяин и, подойдя к Павлу, представился: — Крестьянинов Виктор Леонидович.

Он внимательно оглядел гостей:

— Волчишек, что ли, пугаете?

— Да. Поди, слышал, как они разбаловались нынче? — ответил Павел.

— Разбаловались? — взметнув густые брови, сказал Виктор. — Скорее об-бнаглели, окаянные! Того и гляди на людей кидаться начнут. Ученики утром в школу идти боятся. Провожать приходится! ' " " '?

— Ну, а на людей-то, наверное, не посмеют напасть, — вступила в разговор Надежда.

— Не п-посмеют?! — как-то по-особому значительно переспросил Виктор и обернулся к охотникам: — Побыстрее раздевайтесь. Сейчас чайком погреемся. Я тоже только что с работы. Корма на фермы возил.

Охотники шумно разделись. Осторожно составили в угол около двери разряженные ружья.

— Р-располагайтесь, как дома! — широким жестом руки пригласил Виктор гостей в переднюю часть горницы.

— Но и не забывайте, что в гостях! — пошутил Иван.

— Не скромничайте. Места всем хватит, — сказал Виктор.

Охотники сели на широкую лавку. Виктор подбросил в железную печку три нетолстых полена. Они быстро занялись от еще не остывших угольков. В печке зашумело шустрое пламя. По комнате разлилось тепло. Виктор вышел во двор за дровами.

Почти тут же раскрылась дверь, и в клубах густого холодного пара вошла хозяйка. В руках у нее был подойник. В комнате запахло парным молоком. Поздоровавшись с гостями, прошла на кухню. С большой охапкой сухих дров следом зашел Виктор. Положил их возле русской печи. Попросил жену:

— Валя, сооруди-ка чаек, да медку хорошего к нему подай!

А сам уже большим кухонным ножом щепал лучину. Валя хлопотала возле самовара. Потом принесла узорчатую вазу с медом, издававшим тонкий аромат лугового разнотравья.

— Цветочный? — спросил Павел. Он держал пасеку и в сортах меда понимал толк.

— Да, — кивнул Виктор. — Летом у нас тут травы в рост человека. Зацветут — красота!

— Что и говорить! — согласился Павел.

— Хорошо у нас! — продолжал Виктор. — Жаль только, что некоторые ценить все это перестали. Бросают свои дома — и в город.

— Это верно, — согнал с лица улыбку Павел. — Уходят люди, вот волкам тут и раздолье. Свирепствуют, ироды. Пугнуть их некому!

— Вот вы утверждали, — обратился к Надежде Виктор, — что волки на человека напасть не посмеют.

— Бешеные разве, — отозвалась охотница.

— Нет. Нападают и не бешеные, — покачал головой Виктор. — Я вот отчего, думаете, заикаться стал? — он посмотрел вопросительно на охотников. Те насторожились, а Виктор взволнованно продолжал: — От них, от проклятых. От волков этих самых!

— Да ну-у? — вырвалось у Ивана.

— А в-вы как д-думали! — Виктор стал заметно сильнее заикаться. — Б-было это в сорок ш-шестом г-году. Мать моя за ж-жаткой рожь вязала. Р-работали у опушки леса. Мы с Левой Епифановым гоношились тут же, около матерей. Собирали оброненные колоски. Сносили в кучи снопы.

Виктор наклонился. Открыл дверку железной печи. Напряженное, побледневшее вдруг лицо его озарилось красноватыми отблесками пламени, и охотники увидели, что и руки хозяина слегка дрожат, когда он подкидывал в печь поленца. Виктор закрыл дверку печи, распрямившись, продолжал:

— Дети есть дети. Мне шесть лет, Лева г-годочком постарше. Скоро это однообразное занятие на жарком августовском солнце нам наскучило. Добрели мы до опушки леса. Ромашки, колокольчики собирали. А тут Лева возле сломанной березы белый гриб нашел. Крепкий такой, тугой, коричневый. Заглядение!

Виктор вздохнул, полез в карман за сигаретами. Достал с кожуха русской печи спички. Закурил. Взахлеб три раза затянулся и лишь тогда продолжил свой рассказ.

— Гриб за грибом, кустик за кустиком, отошли мы от женщин метров на двести. По лесной дорожке в лес углубились. Дорожка прямая, широкая. Поле хорошо видно, женщин, что снопы вяжут.

Самовар давно кипел, издавая глухие горячие всплески. Но ни рассказчик, ни слушатели этого не замечали.

— По п-полной фуражке набрали мы грибов. Возбужденные, радостные п-повернули к полю. И в-вот т-тут он и показался. Огромный. Матерый. Хвост п-поленом по земле т-тащится.

Наступила пауза. Охотники ярко представили себе эту" картину. Все молчали. Было слышно, как звонко потрескивают в печке дрова.

— Исп-пугавшись, заб-быв о грибах, не чувствуя ног под собой, мы побежали на поле. От с-страха не могли даже кричать. Лева был п-пошустрее, бежал впереди. Он перемахнул через придорожную канаву и кинулся в непролазный молодой ельник. И тут я почувствовал сильный толчок и упал. Рядом увидел лобастую волчью башку. Схватил меня зверь клыкастой пастью за голень, взвалил себе на спину и трусцой понес в лес.

— Вот так да! — вырвалось у Павла.

— Неужели? — в тон ему произнес Иван, покачивая от удивления головой.

— Т-тащит, значит, он меня за ногу, а я ору что есть м-мочи. Откуда и г-голос взялся!

Надежда сидела не шевелясь, не проронив ни слова. Только расширенные глаза выдавали ее волнение.

— А мать и другие женщины с криком, с плачем побежали вслед, в-видно, Лева тоже г-голосил что есть силы, и в-все догадались, в чем д-дело. В-все же отбили м-меня. А шрамы н-на ноге и с-сейчас видны...

Виктор замолчал. Отбросил окурок и задумался.

— Да-а!.. — протянул Павел. — Страшный, конечно, случай, но далеко не единичный!

Про себя он подумал, что волк вряд ли нес его на спине. Наверное, страх был слишком велик, и в детском сознании запечатлелся такой необычный эпизод. Но ведь случаи нападения серого разбойника на детей действительно были. И он рассказал о том, что в Кировской области в 1947 году было двадцать семь нападений волков на детей.

— Надо же, какие бесчинства творят, — возмутилась Валя. — Почему же не бьют их, проклятых?

— Бьют, да все еще мало, — ответил Павел. — А вот некоторые ученые даже призывают охранять этих злыдней!

— Охранять!? — присвистнул Виктор. — А зачем?

— Считают, что волки — санитары леса. Что если их не будет в природе, то среди животных распространятся эпидемии.

— Я как ветеринарный врач этой теорией заинтересовался. Литературы о волках у меня предостаточно. Да и охотой на них занимаюсь всю жизнь. Хитрый, сильный, выносливый, смелый хищник. Знать его биологию надо.

— Да что же это все мы о страстях одних речь ведем, гости Дорогие! — спохватилась вдруг Валя. — Садитесь-ка чай пить. — Она поставила на стол самовар, крынку парного молока. Нарезала вкусного подового хлеба.

Все сели к столу. Пили чай с удовольствием, чувствуя, как благодатное тепло разливается по всем клеточкам. Куда девались многие километры погони за Беспалым... И все же мысли были только о волках. И потому никто не удивлялся, когда Павел опять перешел к этой теме.

— Горячо ратуя за сохранение волка, — начал Павел, — некоторые ученые мужи сообщают, что в Англии и Франции уже не осталось ни одного серого разбойника. И чтобы этого не произошло у нас, призывают объявить его неприкосновенным. Не берусь судить, может быть, это и необходимо, но в нашей Кировской области и посейчас рыщет около полутора тысяч этих зверей! Допустимая же плотность волков, рекомендуемая учеными, не превышает одной головы на тысячу квадратных километров. Это значит, что в нашей области должно быть не более ста двадцати хищников. А сейчас их раз в двенадцать больше!

Павел неспешно достал из кармана залоснившуюся, видавшую виды записную книжку.

— Вот послушайте-ка, что сказал писатель Соколов-Микитов в рассказе «Волки»: «Вред, приносимый волками, неисчислим. Много миллионов голов скота и домашней птицы погибает в лесных и степных просторах нашей страны. Мясом, которое волки сжирают ежегодно, наверное, можно прокормить город с многомиллионным» населением...»

— Целый город! — удивился Виктор. — Не слишком ли дорогое это удовольствие — волки?!

— Как видишь, не дешевое! — отставил стакан Павел.

IV

Заснули поздно, а поднялись чуть свет. Виктор, узнав, что у Ивана сломана лыжа, предложил ему свои:

— Далеко не убежишь на сломанных-то.

— Спасибо! — с чувством поблагодарил Иван хозяина.

Ночью выпал снег.

— Мда-а... везет Беспалому! — глядя на свежую порошу, озабоченно сказал Павел. — Сейчас зверя не вдруг найдешь.

— Отыщем. Куда он денется, — успокаивал Иван.

Снежок звонко поскрипывал. Когда вышли за околицу, стайка снегирей поднялась с рябины, что стояла возле бани. Взору охотников предстали широкие поля, уходившие мягкими белыми волнами к розовеющему узкой зарей горизонту. Из-за косогора огромным раскаленным шаром выкатилось зимнее солнце. Бескрайние снега загорелись опаловым пламенем празднично, радостно.

Вчерашнюю лыжню запорошило. Охотникам долго пришлось петлять по жиденьким рощицам. Внимательно вглядываясь в каждую лесную пазуху, в куртинки густого заснеженного ельничка, искали следы Беспалого. Но их нигде не было. Зверь будто сквозь землю провалился. Охотники остановились, обсудили дело, решили рассыпаться поодиночке, чтоб быстрее на след напасть.

Долго бежала Надежда по лесным буеракам, чапыжистым зарослям, зыбким непромерзшим болотинам. Раза два падала в сугробы. Спешила. Но конца пути не было видно. Да и где он, конец этот? Кому он ведом? Где зверя добыть удастся?

Устала. Стрелки часов перевалили за полдень. Верно говорят: охота пуще неволи. «Мое ли это дело за зверьем по тайге шастать?» — уже теперь думала Надежда. И тут же осудила себя за минутную слабость: «Мое! Чем я хуже мужчин?» Это заставило ее побежать быстрее, прибавило сил.

С вершины ели с шумом взлетела сорока. Громко затараторила. «Ишь, сплетница! Меня заметила или зверь где-то рядом? Без причины она стрекотать не будет!» — рассудила Надежда.

А это что? Примят снег. Следы. Откуда они? Внимательно рассматривает их охотница. Ага! Вот она, «рачья клешня» Беспалого. Да это же ночная лежка зверя!

Ночевал Беспалый под густой елью. Но отдыхал недолго. Прочерки и бороздки, следы изуродованной ноги на снегу, уже чуть-чуть припорошены синеватым пушком. «Значит, зверь ушел с лежки еще до рассвета!» — отметила охотница и ускорила шаг. Быстро пробежала километра три. Но, как ни быстро бежала, из виду не упускала ни малейшей вмятины на снегу, ни одной осыпавшейся хвоинки на волчьем пути.

И вдруг след зверя обозначился четче: он петлял под пологом леса, где предутренняя пороша оказалась меньше всего. Зверь начал часто останавливаться. В таких местах снег был беспорядочно примят. Беспалый явно нервничал. Шаг его все укорачивался. Больная нога все глубже буравила снег...

Дорога побежала под гору. Угрюмые ельники сменились берез-ничком. Сумрак и хмарь рассеялись...

Зверь промелькнул за деревьями неожиданно. Серо-белый с пестринами, на фоне ряби берез он был почти неразличим. Хищник устало брел к крутояру, намереваясь скатиться под откос. До него уже рукой подать. Было слышно, как с шуршанием вспахивает снежную целину изуродованная нога. Надежда бежала что есть сил, стараясь его догнать. В азарте преследования с руки спала перчатка. Платок сбился на затылок. Но ничего этого Надежда не замечала, она вся была во власти погони.

Беспалый еще раза два мелькнул в ближайших рединах и исчез в заснеженном молодом ельнике. Сердце охотницы замерло. И сразу тяжелая усталось навалилась на плечи. Но тут же она их вновь распрямила. «Нет, этого не будет!» Надежда опять рванулась за зверем.

...На полянку на краю обрыва выползло что-то пестрое. Еле двигаясь, припадая на сломанную, волочащуюся ногу, усталый, измученный погоней, Беспалый медленно полз к обрыву, загребая передними лапами осыпающийся снег. Надежде вдруг стало жаль зверя. Еще недавно сильный, смелый, красивый, он сейчас был слаб и жалок. Шерсть взлохматилась, свалялась клочьями, взмокла. Гордая осанка исчезла. Будто и не был он вожаком. Будто не атаманил, не разбойничал с такой смелостью и дерзостью неделю назад. Силы иссякали.

«Может, пощадить зверя?!» — с чисто женской мягкостью размышляла Надежда, глядя на изможденное животное. — Ведь он тоже хочет жить! Хочет по-своему, по-звериному радоваться солнцу, лесу, шуму ветра, потешным играм волчат у глухого логова!»

Волк не двигался. В бессилии он замер, будто ожидая исполнения приговора за свои многочисленные злодеяния. Надежда сделала еще несколько осторожных шагов в сторону зверя. Он медленно повернул к ней голову. Взгляды человека и зверя встретились. В этом колючем, безжалостном взгляде вожака не было ни просьбы о пощаде, ни страха. И тут перед мысленным взором Надежды опять ярко вспыхнула картина — волк тащит мальчишку... Она подняла ружье и навела его на волка...

Через полчаса на звук выстрела подошли Павел и Иван. Глядя на распластавшегося зверя, ветврач удивленно протянул:

— У-у-у, какой волчина! Не зря столько времени атаманил! С трофеем тебя, Надежда!

Но та думала уже о другом. Опять вспомнила взгляд Беспалого.

И вдруг ей сделалось нестерпимо больно от этого воспоминания. Она резко распрямилась. Нахмурилась. С досадой швырнула ружье к ногам Ивана и неожиданно громко зарыдала...


 
Рейтинг@Mail.ru
один уровень назад на два уровня назад на первую страницу