На суше и на море 1977(17)

Крабы камчатские и другие

Апрельская вода в Уссурийском заливе холодна, но в гидрокомбинезоне терпимо. Видимость — метров пять. Дно усеяно камнями, плитами, которые мористее сменяются песком и илом с редкой растительностью. Глубина — 7 м. Не жду здесь ничего интересного: близок город. Но вот замечаю гребешка. Это уже интересно. И вдруг чуть дальше вижу краба. Бросаю фотографировать гребешка и устремляюсь к нему. Но меня ждет разочарование: пустой панцирь. С надеждой скольжу над грунтом, посматривая в разные стороны. Впереди замечаю двух крабов, они выделяются светло-зеленой окраской среди более темной растительности грунта. Это десятиногие Ромео и Джульетта. Крупный самец правой клешней держит левую клешню самки. Характерная поза получила у краболовов название «рукопожатие». Оно длится иногда неделю, пока самка с помощью услужливого кавалера сбрасывает с себя хитиновую одежду. В течение последующих нескольких дней самка обрастает новой кольчугой, а самец бдительно ее охраняет. В награду он становится супругом.

Мне хочется заснять их по отдельности. Хватаю за панцирь самца, за те места, которые находятся вне зоны досягаемости могучих клешней. Говорят, этим же приемом пользуются осьминоги— злейшие враги декаподов-десятиногов. Ожидаю бешеного сопротивления, но крабы едва шевелятся. Самец по-прежнему не выпускает клешню самки. Если бы декаподы Японского моря пропорционально своему весу и размеру проявили силу и проворство мраморных крабов Черного моря, мне пришлось бы плохо. Но, может быть, эти нежные влюбленные в твердых хитиновых кольчугах настроены миролюбиво? Мне приходилось наблюдать крабов, вытащенных с больших глубин. Они тоже выглядели довольно беспомощно. Так ли они беспомощны? Как-никак, а вес их доходит до 9 кг, размах ног достигает 1,5 м. Массивна, чуть меньше женской кисти, грозная клешня, особенно правая. Она удерживает предметы, во много раз тяжелее самого краба. Да и ноги оканчиваются острыми и твердыми когтями. Тело краба заковано в твердую хитиновую броню, которая усеяна колючими выступами:попробуй,прокуси! Как боксер на ринге, краб, цепляясь за грунт когтями ходильных ног, может двигаться боком, подпрыгивать, отступать и нападать, придерживая жертву одной клешней и нанося ей удары другой. Лишь плавать он не умеет, да и максимальная скорость передвижения у него не больше 2 км/час.

Нет, видимо, в соответствующей обстановке он может показать себя. Ведь не зря природа наделила его оборонительным и наступательным оружием.

С трудом я оторвал самку от самца. Самец сразу же большими шагами ушел в глубину. Самку я перевернул на спину. Она, поджав ноги, долго лежала, притворяясь мертвой. Я придал ей обычное положение, и она нерешительно двинулась от меня...

В Советском Союзе этих огромных крабов называют камчатскими и приморскими. В Америке — королевскими, алеутскими и аляскинскими. В Японии— крабами тресковых банок — тара-багани. По размерам камчатские крабы стоят на третьем месте, уступая только паукообразному гиганту глубин Японского моря — макрохэйру и массивному монстру, обитающему в Бассовом проливе, отделяющем Тасманию от Австралии.

Камчатские крабы — бродячий народ, они ведут стадный образ жизни. В Южном Приморье ранней весной крабы, разделившись на мужские и женские стада, появляются небольшими косяками на побережье для линьки и нереста. Косяки передвигаются со скоростью 2—4,5 км в сутки, друг за другом, создавая скопления в сотни тысяч особей, которые тянутся по дну на несколько километров. Однажды я наблюдал трех крупных самцов на марше. Они шли, как солдаты,— шеренгой, ритмично, попеременно подтягивая ноги каждой из сторон тела. Стада останавливаются на глубине от 2 до 12 м, обычно у подножия каменных гряд, скал и заходят в бухты. Среди камней,водорослей и на песке постепенно перемешиваются и расходятся парами. Вот примерный график весеннего визита крабов в залив Петра Великого. Появляются в начале апреля. Второго мая много застывших парочек, некоторые самки уже сбросили «подвенечное платье». Десятого мая крабов по-прежнему много. Пожалуй, даже больше, чем неделю назад. За 40—50 минут, если повезет, можно увидеть 25—30 пар, но кое-где уже виднеются одиночки. Это впечатляющее зрелище — в голубой дымке морской воды стадо огромных колченогих «пауков».

При виде ныряльщиков одинокие крабы, находящиеся в каком-то оцепенении, иногда убегают, прячутся в расщелины со сноровкой осьминогов. Пары на аквалангиста не обращают внимания: они заняты лишь собой. Да и одиночки двигаются явно замедленно. Все эти дни они не кормились. Постепенно одиноких крабов становится все больше и больше. Разделившись на разнополые отряды, десятиногие опять уходят на недосягаемую для аквалангистов глубину. Теперь наступает очередь самцов менять ставший тесным для них панцирь. Крабы растут как бы поэтапно: замена наружного скелета — это переход в следующую «весовую категорию». Самцы выискивают подходящее убежище и снимают свои доспехи по-военному быстро: за 10—12 минут. При этом сбрасывается не только вся хитиновая оболочка, но и выстилка желудка, задние кишки, сухожилия мышц и даже... глаза. По сути дела остается слепой и беспомощный кусочек белого, сочного мяса, который со страхом ожидает своей участи. Многие рыбы, осьминоги пользуются этими днями беззащитных «аристократов» (у крабов, как и у осьминога, «голубая» кровь). Но вот краб обрастает новой броней. Она твердеет дня три, потом десятиногие идут в глубину: там все же безопаснее. Начинается миграция в поисках пищи.

Спаривание и линька отнимают много сил; все это время крабы не едят и сейчас набрасываются на еду. Декаподы прожорливые хищники: поедают ракообразных, моллюсков, ежей и (о ужас!), без зазрения совести, собственное молодое потомство. Правой клешней краб легко дробит моллюсков, ежей, бульдожьей хваткой удерживая добычу. Левая клешня играет вспомогательную роль: ею краб разрывает мясо и передает в ротовые части, где неутомимо откусывают небольшие кусочки жвала шести пар челюстей.

По сравнению с туловищем голова краба весьма мала, но в ней помещается (кто бы мог подумать?)... желудок. По сути дела голова сливается с грудью, образуя головогрудь. И еще парадокс десятинога: органы обоняния, которые очень развиты, находятся в хвосте и передних ногах.

Как лавина танков, крабы двигаются из года в год по одним и тем же маршрутам, пожирая все на своем пути. За год декаподы проходят до 200 км у берегов Камчатки и 80 км в Приморье. Средняя глубина летних походов — 70 м, а наибольшая— 250—300 м. К зиме крабы в Приморье опять приближаются к берегу, и их ловят на сравнительно небольшой глубине (25—30 м).

Живут крабы долго—до 20 лет. Сроки полового созревания самцов и самок различны. Самка кладет яйца на восьмой год жизни, самец «мужает» лишь к 10—12 годам. Жизнь крабов полна превратностей, и только плодовитость спасает животных от исчезновения. Самка мечет до 300 тыс. икринок в год. Для донных хищников это большое лакомство...

Крабы исчезают из прибрежной полосы Приморья в середине мая. Подводные ложбины напоминают поля сражений— всюду сброшенная кольчуга самок.

Добывать крабов начали давно, по-видимому в доисторические времена. В Японии первый консервный завод начал работать в 1907 г., в России — год спустя. С вступлением в строй крабовых плав-заводов промысел десятиногов резко увеличился. Ныне советские крабовые консервы признаны лучшими в мире.

Краболов — многотоннажное судно, имеющее мотоботы для лова и консервный завод. На хорошо известных путях миграции крабов мотоботы ставят специальные сети, а через несколько дней выбирают их. Запутавшихся в сетях крабов доставляют на краболов. В пищу идет мясо ног, а панцирь перерабатывается в кормовую муку и тук. Крабовые ноги кладут в металлические клети и грузовыми стрелами опускают в двухметровые баки, где продукт варится в течение нескольких минут. Затем клети с крабовыми ногами охлаждают в забортной воде и конвейером подают во внутренние помещения судна — крабовый завод. Автоматы вытряхивают из красных оболочек белоснежное сочное мясо. Оно раскладывается по сортам, в каждую баночку попадает по кусочку каждого сорта.

Камчатский краб широко распространен в северных районах дальневосточных морей. Он водится от острова Хоккайдо до Аляски.

На нашей планете обитает 8500 видов крабов, но самые ценные из них — камчатские.

Из многих разновидностей небольших крабов Японского моря наиболее мелкий вид—береговой краб. Но он дважды мне крепко досадил.

Однажды я проснулся среди ночи. В комнате кто-то шуршал. Раздавался какой-то странный шелест и чуть слышный топот. Я зажег свет. Звуки моментально стихли, ничего подозрительного я не обнаружил. Но только погасил свет и улегся, шуршание возобновилось. Звуки доносились со стороны окон балконной двери, они исходили от двух, а то и трех источников. Кто-то небольшой на твердых коготках передвигался по полу. Ни крысы, ни мыши, ни тараканы не 'могли производить такой звук. Я терялся в догадках. Змеи, скорпионы занимали мое растревоженное воображение, хотя последние вообще не водятся на Дальнем Востоке. Я опять зажег свет и внимательно осмотрел пол у балкона. Возле самого плинтуса чернело несколько существ размером в трехкопеечную монету. Я нагнулся и узнал береговых крабов. Откуда они здесь могли появиться? И тут на подоконнике я увидел стеклянную банку, где копошилось еще несколько их собратьев. Конечно же, это были трофеи моей девятилетней дочери. Я долго размышлял, как это они умудрились выбраться из стеклянной банки. Но так ничего и не придумал.

... Мы охотились под водой у островов Пахтусова. Добыча была более чем скромной. Я добыл несколько ленков и одного ерша, все же на уху должно было хватить. Кукан с рыбой я привязал к вбитому в грунт бревну, оставшемуся от старого причала. Часа через два рыба понадобилась. В вечерней тишине, когда

даже море не плескалось, от бревна исходил какой-то шелест. А вместо кукана висел темно-серый шевелящийся ком. Рыбу облепили в несколько слоев береговые крабы. Суетясь и толкаясь, голодное воинство проворно пожирало мою добычу. Они терлись друг о друга, порождая звуки, которые меня удивили. Я наклонился, и вся братва бросилась врассыпную. Шорохи стихли, крабы как сквозь землю провалились. На площади в квадратный метр умудрились спрятаться сотни крабов. На леске висели скеле-тики рыб с клочками мяса.

С другими многочисленными видами крабов: японским мохнаторуким, водорослевым, крабом-плавунцом, крабом дориппе, крабами хиаса и другими — я встречался не часто. В основном это жители мелководных заиленных бухт.

В 30-х годах, по рассказам старожилов Владивостока, любимым развлечением городских мальчишек в бухте Золотой Рог была охота на крабов неизвестного мне вида. Панцирь у них был в тарелку, они имели короткие сильные ноги и могучие клешни. По бокам краб выпускал небольшие плавники, как закрылки у современных реактивных самолетов. Он мог неплохо плавать. Брать руками этого плавающего краба не рекомендовалось. Мальчишки из двух деревянных планок и гвоздя делали подобие кузнечных клещей и ими хватали добычу. Разыскивали крабов при помощи ящиков со стеклами. Такие смотровые ящики применяют и сейчас старые рыбаки-любители. Краб-плавунец этого вида исчез из прибрежных вод, а жаль. Будем надеяться, что он появится вновь.

Павел Курилов