| планета | новости | погода | ориентирование | передвижение | стоянка | питание | снаряжение | экстремальные ситуации | охота | рыбалка
| медицина | города и страны | по России | форум | фото | книги | каталог | почта | марштуры и туры | турфирмы | поиск | на главную |

На суше и на море 1976(16)

ВСТУПИТЕЛЬНОЕ СЛОВО

Христофор Колумб, открывший Кубу, сказал о ней так: «Это самая прекрасная земля, которую когда-либо видели глаза людские».

Эта земля в последующие столетия получила немало иных восторженных наименований. Ее называли «сиреной тропических морен», «жемчужиной Антил», ибо поистине прекрасна эта страна вечной весны, омываемая теплыми водами Карибского моря и Атлантики. Вечнозеленый растительный покров и удлиненная форма архипелага дали повод сравнивать Кубу с изумрудной ящерицей, что протянулась с востока на запад более чем на тысячу километров.

Мы не оговорились, назвав эту землю архипелагом. Ведь кроме собственно острова Кубы — самого большого из Антильских островов — в ее состав входит еще и остров Пинос, и 1600 других, правда, совсем уж крошечных островков.

Четыре долгих века колониальной зависимости от Испании сменились полустолетием бесславного существования буржуазной республики. Революция пополнила список звонких и красочных наименований Кубы новыми, еще более гордыми. Ныне ее называют Островом Свободы.

«КТО НЕ ВИДЕЛ ГЕРАЛЬДИЛЬИ — НЕ ВИДЕЛ ГАВАНЫ»

До революции над Гаваной парил бронзовый американский брел. Он венчал собой памятник экипажу крейсера «Мэйн» — американского корабля, который в конце прошлого века при загадочных обстоятельствах взорвался на рейде Гаванского порта. Это послужило предлогом для оккупации Кубы войсками Соединенных Штатов.

В глазах кубинцев этот памятник, воздвигнутый сгибавшими спину перед Вашингтоном «отцами города», всегда был символом унизительной зависимости. После революции заносчивый бронзовый орел был низвергнут гаванцами.

Гавана — очень многоликий город. Некоторые его уголки напоминают, что это один из первых городов, основанных европейцами в Новом Свете. У входа в бухту столичного порта высится древняя, сложенная из широких каменных плит крепость Эль-Моро, что некогда защищала горожан от набегов пиратов. Неподалеку старейшая площадь — Кафедральная. Ее окружают монументальные дома, тоже построенные из массивных, потемневших от времени ноздреватых плит. Здесь был дворец генерал-губернатора, здесь селилась испанская знать. Ныне в одном из домов открыт Музей колониального искусства и быта, в другом — ресторан «Эль-патио». А иногда на площади, мощенной брусчаткой, устраиваются народные гуляния, музыкальные фестивали и даже банкеты.

Главное украшение площади — кафедральный собор в стиле барокко. В нем более ста лет покоились останки Христофора Колумба, перенесенные сюда из Санто-Доминго. Навсегда уходя с острова, испанские колонизаторы увезли в Севилью прах первооткрывателя Америки.

Достопримечательность Старого города — древняя крепость Кастильо-де-ля-Фуэрса. Ее, окружают ров и высокие стены. По подъемному мосту, перекинутому через ров, попадаешь к единственному входу в крепость, ставшую музеем. Над входом сохранился выбитый в камне старинный герб Гаваны, составленный из замысловатых геральдических фигур. Но для гаванцев — вот уже 300 лет! — подлинным гербом родного города служит задорная женская фигурка: статуэтка-флюгер, установленная на башне Кастильо-де-ля-Фуэрса. Ее называют Геральдилья, что означает «женщина-геральд». Гаванцы говорят: «Кто не видел Геральдильи — не видел Гаваны». Заметим, кстати, что несколько лет назад Геральдилья поселилась и в столице нашей родины — она стала эмблемой московского ресторана «Гавана».

Из Старого города по Малекону — широкой дугой изогнувшейся набережной — попадаешь в новый центр кубинской столицы. Тут стоят стройные, как королевские пальмы, небоскребы. Вечерами полыхают неоновыми огнями вывески первоклассных отелей, ресторанов, кабаре, ночных клубов.

Однако настоящий центр столицы — площадь Революции. Здесь расположено здание Центрального Комитета Коммунистической партии Кубы, находятся некоторые министерства. Над огромной площадью высится многометровый монумент, воздвигнутый в честь Хосе Марти— мыслителя, поэта, революционера, героя борьбы против испанских колонизаторов.

В дни национальных праздников на этой площади проводятся военные парады, народные манифестации. Тогда па широком постаменте памятника Хосе Марти сооружается трибуна; отсюда, обращенные к народу, звучат речи лидеров революционной Кубы.

С этой трибуны 29 января 1974 года во время массового митинга в честь высокого гостя — Генерального секретаря ЦК КПСС Л. И. Брежнева — Первый секретарь ЦК Компартии Кубы, премьер-министр Революционного правительства Фидель Кастро сказал: «Эхо Октябрьской революции донеслось и до нашей родины и стало лучом надежды для униженных и угнетенных». В своей ответной речи Леонид Ильич Брежнев подчеркнул: «Размах, которого достигли советско-кубинские связи, позволяет сказать, что между СССР и Кубой над бескрайними океанскими просторами перекинут теперь прочный, широкий, надежный мост. Движение по нему осуществляется бесперебойно и ритмично. Это, товарищи,мост мира, дружбы и братства!»

Продолжим нашу прогулку по Гаване. Мы говорили, что она многолика. Один из особых районов — Ведадо. В прежние времена богатые люди селились все дальше и дальше от тесноты и сутолоки каменных лабиринтов Старого города. Так возникло Ведадо, утопающее в зелени. Кто не помнит у Маяковского: «Под пальмой на ножке стоят фламинго. Цветет коларио по всей Ведадо». Много воды утекло со времени посещения Гаваны Владимиром Владимировичем. Коларио, правда, еще цветут кое-где в Ведадо. Но вот фламинго мне доводилось видеть лишь в Гаванском зоологическом саду.

Позднее фешенебельным районом стал Мирамар. Главную улицу Мирамара — широкий бульвар, обсаженный аккуратно подстриженными кустами вечнозеленых растений,— прежние хозяева города назвали Пятой авенидой в подражание нью-йоркской Пятой авеню. Сейчас здесь в особняках, брошенных их владельцами, бежавшими за границу, устроены интернаты для учащихся.

До революций Гавана разительно отличалась от других городов страны. Она была, как говорил мне один старый гаванец, чем-то вроде государства в государстве. Огромный город почти с двухмиллионным населением горделиво выставлял напоказ наисовременнейшие многоэтажные здания. Особняки аристократических предместий поражали своей вызывающей роскошью даже заезжих американских миллионеров. Но стоило пересечь городскую черту, и вы попадали чуть ли не в средневековье.

Послереволюционные годы напрочь стерли и обособленность столицы, и ее Кричащие контрасты. В стенах роскошных особняков уже успела выветриться память об их прежних владельцах. Исчезли «кварталы нищеты». И не стало «государства в государстве». Сегодняшняя столица вместе со всеми провинциальными собратьями впряглась в единую колесницу экономики.

Все это так. И все же прошлое наложило свой отпечаток. Гавана с ее небоскребами и дворцами, изменившись внутренне после революции, внешне все же смотрится как иностранка среди скромных, приземистых своих собратьев. Чтобы увидеть самый типичный из кубинских городов, нужно отъехать от столицы на тысячу километров и побывать в Сантьяго-де-Куба. На первый взгляд он под стать всем прочим провинциальным городам. То же преобладание светло-серого цвета в окраске одноэтажных и двухэтажных домов, .которые лепятся друг к другу. Те же узкие кривые улицы.: Те .же витые железные и. деревянные решетки па окнах первых этажей,— решетки, за которыми нет-нет да и мелькнет улыбка смуглой сеньориты. И все же о Сантьяго необходимо рассказать отдельно.

ГОРОД НА ХОЛМАХ

По дороге от аэропорта к городу приезжих приветствует плакат: «Добро пожаловать в Сантьяго, мятежный вчера, гостеприимный сегодня и всегда героический».

Сантьяго-де-Куба — второй по величине и значению город Кубы, важнейший из областных центров, страны.

«Мятежный вчера»... Эти слова напоминают о том, что Сантьяго — колыбель кубинской революций. Именно здесь 26 июля 1953 года горстка молодых революционеров во главе с Фиделем Кастро штурмовала военную крепость Монкада. ,;

Крепости больше нет. Давно снесены высокие стены, окружавшие ее. А в зданиях, где были казармы, теперь звучат звонкие детские голоса.

— Как проехать к крепости Монкада? — спросил наш шофер у прохожих. Те удивленно, пожалуй, даже ошарашенно воззрились на шофера. Наконец один из них строго поправил:

— Как проехать к школьному городку имени 26 июля, вы хотите сказать? — И, показав дорогу, еще долго смотрел нам вслед, осуждающе покачивая головой.

Крепость Монкада — символ навсегда ушедшей в прошлое диктатуры Батисты. Давно нет такой крепости. Есть школьный городок, который прочно слит с сегодняшним днем Сантьяго.

Приезжие обычно начинают осмотр города, с этого комплекса зданий, а затем обязательно хотят побывать на ферме «Сибоней». Там накануне вооруженного выступления укрывались участники штурма Монкады. Ферма находится за городом. Вдоль узкой извилистой дороги воздвигнуты памятники революционерам, погибшим при штурме. Кубинские пионеры несут почетный караул. Сама ферма — небольшой домик в тенистом саду — выглядит мирно, спокойно. Но будоражат душу фотографии, которые видишь на стендах этого наиболее посещаемого музея Сантьяго. На фотографиях — погибшие герои, их изуродованные палачами тела.

Да, большой кровью, многими жертвами скреплен фундамент сегодняшнего счастливого дня Сантьяго, города в предгорьях Сьерра-Маэстры. Он шумен, темпераментен, гостеприимен, у него открытая душа, как и у самих кубинцев. Сантьяго — словно человек из народа, «человек улицы». Здесь самые веселые, знаменитые на всю страну карнавалы, пронизанные ритмичными звуками тамбуров.

Республика Куба

Узкие улицы вольготно разбрелись по побережью обширной бухты. По подъемам и спускам этого города на холмах мчатся автобусы «лейланд», подобные огромным снарядам. Синеет море. Голубеет вылинявшее от зноя небо: Сантьяго — центр провинции Орьенте*, самой жаркой части страны. В долинах вокруг города буйствует зелень — ее здесь больше, чем в других местах острова. На горизонте — горы.

* На 1-м съезде Компартии Кубы в декабре 1975 г. было решено изменить административное деление страны (14 провинций вместо 6-ти). Ожидается, что процесс перестройки нынешней административной структуры будет завершен в конце 1976 — начале 1977 т.—Прим. ред.

Приезжему обязательно покажут так называемый «Колониальный музей», где собраны мебель и утварь минувших веков. Ведь кроме всего прочего Сантьяго — один из старейших городов страны, был когда-то ее столицей. Отсюда конкистадор Веласкес, первый губернатор Кубы, послал завоевывать Мексику жестокого и предприимчивого Эрнана Кортеса. Позднее именно здесь развернулось широкое движение кубинского народа за освобождение от власти потомков испанских конкистадоров. На кладбище Святой Эфигении в Сантьяго покоятся останки героев борьбы за независимость Кубы?— Хосе Марти и его соратников.

Шумный, веселый город только внешне беспечен. Его по нраву можно назвать городом-тружеником. Именно поэтому о «мятежном вчера и гостеприимном сегодня Сантьяго» говорят, что он «всегда героичен».

На пыльной городской окраине мы подходим к железобетонным корпусам домостроительного комбината. Рауль Акикэ, начальник одного из цехов, рассказывает:

— Советский Союз после опустошительного циклопа «Флора», принесшего немало бед, подарил кубинскому народу все оборудование для комбината. Заводские корпуса были сооружены нашими рабочими с помощью советских специалистов.

Я хорошо помню то лето 1964 года, когда над Кубой пронесся ураган «Флора». Тысячи разрушенных домов. Сотни погибших.

Жилищная проблема, и без того достаточно острая, стала проблемой номер один. Тогда-то Кубе и был подарен домостроительный комбинат, за минувшие годы превратившийся в одну из основных достопримечательностей Сантьяго — его тоже обязательно показывают гостям.

Предприятие вступило в строй в сентябре 1965 года. С тех пор жители Сантьяго ежегодно получают примерно полторы тысячи квартир в домах, построенных из блоков, которые изготовляются на комбинате.

Я спрашиваю у Рауля Акикэ:

— Чем руководствуются при выделении жилой площади в новых домах?

И слышу в ответ:

— Учитывается не только потребность человека в жилье, но и его отношение к труду, его политический и моральный облик.

МОРЕ И ГОРЫ

Море у берега постепенно переходит в топь, покрытую сизыми от соли кустами с маленькими и острыми глянцевитыми листьями. Это мангровые деревья, растущие в тропиках на болотистых береговых землях. Черные воздушные корни приземистых корявых кустов прямо с ветвей свисают в бурую жижу. Душно и мрачно в этом неприветливом уголке побережья провинции Орьенте.

Мы идем по длинной и очень узкой насыпи, проложенной по болоту. Ближе к морю насыпь переходит в деревянные мостки, и они выводят нас к маленькой бухте. В воде у берега установлен щит с лаконичной надписью: «Здесь родилась свобода Кубы».

Глядя на эту безрадостную топь, уходящую в глубь побережья на добрую пару километров, яснее представляешь подвиг, на который с отчаянной храбростью шел отряд, повстанцев Фиделя Кастро, когда высаживался со шхуны «Гранма» здесь, на Плая-Колорада, 2 декабря 1956 года. Туман мешался с предрассветной мглой. Ветки мангровых деревьев рвали одежду, царапали лица. Трясина засасывала боеприпасы, продовольствие.

Повстанцев было мало — чуть больше восьмидесяти человек. После столкновения с отрядами правительственной армии осталось не больше дюжины. Но эта уцелевшая горстка патриотов сумела разжечь в горах Сьерра-Маэстры пламя народной освободительной войны.

На двести сорок километров вытянулась в длину Сьерра-Маэстра. Невысок и приветлив на вид этот горный кряж — от основания и до вершины он укутан травянистым покровом, вечнозелеными кустарниками и деревьями. Издали горы кажутся бархатными.

По новому асфальтированному шоссе мы добрались до Уверо — поселка в самой глубинке Сьерра-Маэстры. Поселок маленький. Но нет на Кубе человека, который не слышал бы о нем. В мае 1957 года здесь разыгралось одно из решающих сражений между партизанами и солдатами батистовской армии.

Асфальтированное шоссе и курсирующие по нему автобусы — не единственная примета новой жизни этого некогда глухого района. Анхель Марин, член муниципального комитета компартии, рассказывал нам:

— Раньше во всей округе было лишь две начальных школы. Сейчас школ, ровно тридцать. Построена больница, девять магазинов, открыты аптека и парикмахерская.

Мы беседуем возле памятника партизанам, погибшим в бою под Уверо. С холма открывается вид на синее море, на горные вершины в пепельной дымке.

— Красивы наши горы? — спрашивает Анхель Марин и, получив утвердительный ответ, повторяет: — Да, очень красивы. Но до революции они были проклятием для здешних жителей. Вся наша земля была отрезана ими от остальной части Орьенте. Бывало, заболеет кто-нибудь, как его доставить в Сантьяго, в больницу? Выходят родственники на берег, ждут, не покажется ли случайно рыбачья шхуна. Жгут костры, чтобы привлечь внимание рыбаков. Только морская дорога и связывала местных горцев с другими районами страны.

Отсюда, с гор, к кубинцам пришла революция. После победы она коренным образом изменила жизнь заброшенного ранее края.

ТРОСТНИК И АНАНАСЫ

По дорогам провинции Камагуэй, соседней с Орьенте, мы ехали в самый разгар «сафры» — уборочной кампании, когда вся страна выходит на плантации сахарного тростника.

Сельское хозяйство — основа экономики республики. А выращивание тростника — становой хребет сельскохозяйственного производства. Поэтому «сафра» поистине общенациональная страда: мы видели на полях не только крестьян, но и рабочих,, служащих, студентов, которые самоотверженным трудом помогали своей стране, ощущающей нехватку рабочих рук. Сверкали на солнце широкие длинные ножи — мачете. Острые лезвия с силой вгрызались в толстые, мясистые тростниковые стебли, что порою вымахивают в два человеческих роста. Высокие и плотные зеленые стены тростника, тянувшиеся по обочинам, превращали дорогу в ущелье.

«Сафрой» называют иногда и уборку ананасов. В Камагуэе необозримые плантации этого чудесного тропического растения раскинулись близ небольшого городка Сьеро-де-Авила.

Поля ананасов? Да, именно поля! Ведь это такое же огородное растение, как, скажем, капуста. Они начались сразу же, едва наша машина оказалась за чертой города. Занимают несколько десятков квадратных километров.

Сорок сортов ананасов выращивают на Кубе.

Ананасовый «куст» внешне похож на крупную садовую лилию, только на стрелке вместо цветка золотистый колючий плод, да и листья в отличие от лилии мясистые, плотные, окаймленные шипами. Высота этого многолетнего растения около метра. Размножается ананас черенками. И уже через 8—9 месяцев после посадки снимают первый урожай. С каждым годом он удваивается: на второй год вместо одной плодоносящей стрелки вырастают две, потом четыре, и так далее в течение пяти лет, потом кусты выкорчевывают, поле перепахивают, оно «отдыхает» в течение года, а потом его засаживают вновь.

Ананасовая уборочная страда начинается глубокой осенью, в конце ноября, и длится вплоть до начала мая, совпадая с тростниковой «сафрой».

Яркая, красочная эта картина — уборка ананасов!

Одежда сборщиков плодов — мужчин и молодых парней — похожа на ковбойскую. Такие же длинные плотные «панталонерос» — кожаные накладки на брюках, закрепленные на талии и завязанные сзади по ноге, они предохраняют от уколов колючек растения.

Сборщики работают парами. У одного на голове соломенная шляпа с загнутыми полями, у другого — на маленькой подушечке— огромная круглая плетеная корзина с углублением для головы в центре. Первый поясом обрубает стрелку растения у самого основания и кидает плод в корзину напарника. Проделывает он все это с такой быстротой и четкостью, что видишь только летящие в корзину ананасы. Наполнив корзину, ее бережно, придерживая обеими руками, опорожняют в машины, стоящие на краю плантации.

Горы золотисто-желтых плодов в корзинах плывут над необъятным зеленым полем.

Невозможно забыть эти краски, необычность самого зрелища, если хоть раз его увидеть.

ГОРОД СВЯТОГО ДУХА И ГОРОД СВЯТОЙ ТРОИЦЫ

На границе двух провинций, Камагуэй и Лас-Вильяс, мимо нас потянулись поля — полыхал на солнце вспаханный краснозем. По серой дороге, вьющейся под голубым небом среди красных равнин, нам навстречу попался отряд всадников, одетых так, словно все они приготовились к съемкам ковбойского фильма. Это и вправду были ковбои, или «вакерос», как их здесь называют. Сомбреро с загнутыми кверху полями защищали их от палящих лучей тропического солнца. Кожаные «панталонерос» предохраняли йоги от колючих ветвей кустов. На «вакерос» были красивые полусапожки, украшенные шпорами со звездочками. Все без исключения к седлу приторочили свернутое в кольцо длинное лассо. Ковбой без лассо не ковбой!

Появление этих всадников свидетельствовало, что мы подъезжаем к пастбищам. И действительно, мы вскоре увидели их — обширные зеленые луга, поросшие паиголой и другими кормовыми травами. На лугах паслись горбатые зебу. Этот скот хорошо переносит тропический зной.

Миновав пастбища, наша «Волга» въехала в узкие улицы города Санкти-Спиритус, что в переводе с латыни означает «город святого духа». Название это сохранилось со времен испанских конкистадоров, которые не только мечом, но и крестом утверждали свое господство на землях, захваченных у коренных обитателей страны — индейцев тайно и сибонеев. Набожные захватчики уже к началу XVII века истребили индейское население Кубы. Память об аборигенах сохраняется лишь в некоторых географических названиях. Правда, кое-где в глухих местах — горах, например,— еще можно встретить людей, в чьих чертах угадывается явное сходство с прежними обитателями страны.

На улицах Санкти-Спиритуса, этого центра животноводческого района, нам тоже часто попадались ковбои. Оказалось, что тут есть даже специальная школа, в которой «вакерос» приобретают свои профессиональные навыки. При школе стадион, предназначенный для «родео», традиционных народных ковбойских игр. Учащиеся школы показали нам свое мастерство. Из динамика хлынули мощные звуки лихих ковбойских напевов. На эту музыку со всех концов города поспешили местные жители: как и все кубинцы, они большие любители «родео». Трибуны быстро заполнились.

И вот на арену выскакивает бешено взбрыкивающий бык, на нем — пригнувшийся к холке ковбой. Наездник должен удержаться на спине стремительно скачущего животного не менее восьми секунд. Мы смотрим на часы: шесть секунд, семь, восемь... И тут «вакеро» обеими руками резко отталкивается от быка и ловко соскакивает на землю.

Следующий номер. За крупным бычком мчится на лошади всадник. На полном ходу он перескакивает на спину бычка, пригибает его голову книзу, валит животное на землю и связывает веревкой ноги. Работать надо быстро: счет идет на секунды, выигрывают в соревновании наиболее ловкие.

Номера по сложности и риску не уступают цирковым. Вот в воздухе мелькнуло лассо, змеей обвилось вокруг шеи огромного быка. Рывок — и животное падает на землю. К нему, разъяренному, бьющему в воздухе, копытами, подбегает ковбой и ловко стреножит. Трибуны награждают смельчака дружными аплодисментами.

Во многих городах Кубы есть стадионы, специально приспособленные для этих захватывающих представлений. Выстроен такой стадион и в Гаване — в новом парке имени В. И. Ленина.

Там ежегодно проводятся соревнования сборных ковбойских команд всех шести провинций республики. Имена лучших «вакерос» известны в стране. Пожалуй, «родео» по популярности занимает второе место после бейсбола, которым здесь увлекаются так же, как у пас футболом.

Каждый раз, когда мне случалось бывать в провинции Лас-Вильяс, я обязательно заезжал в один из старейших кубинских городов — Тринидад, «город святой троицы», основанный вскоре после открытия Кубы Колумбом. ? ? ? ....

В Тринидаде — единственном из кубинских городов — сохранились в неприкосновенности не отдельные здания XVI—XVII веков, а целый большой старинный район. Вот почему Тринидад называют городом-музеем.

Мощенные брусчаткой улицы петляют меж одноэтажных и двухэтажных домов, крытых потемневшей от времени черепицей. На окнах — витые решетки. На высоких двустворчатых дверях — бронзовые «альдабас»— дверные молоточки, чаще всего в форме человеческой руки. Стуча ими, гости извещают хозяев о своем приходе. Впрочем, двери, равно как и окна, чаще всего открыты — жизнь горожан проходит у всех на виду. Мы нескромно заглядывали в комнаты, любовались старинной мебелью.

— Как случилось, что в городе сохранился в целости такой большой район старинных зданий? — спросил я историографа города. (В Тринидаде, как и в некоторых других кубинских городах, в, штате муниципалитета есть такая должность.)

— Видите ли, — ответил он,— Тринидад когда-то был крупным экономическим центром. Но в XVIII веке его стали обгонять другие города. Деловая активность упала. Местная знать беднела. Ей уже было не по средствам строить новые дома. Потомки некогда богатых родов продолжали обитать в своих ветшавших резиденциях. Ведь вся эта древняя часть города прежде считалась аристократической.

После небольшой паузы он продолжал:

— Поглядите на этот дворец. Он издавна принадлежит известному в Тринидаде семейству — Иснага. Дом так и называется —дворец Иснага. В нем и сейчас живет последний представитель рода.

Мы подходим к величественному сооружению, окаймленному по фасаду на уровне второго этажа длинным балконом с узорчатой деревянной решеткой. От темных, давно не мытых окон веет нежилым, заброшенным. Где же тут живет последний обитатель Дворца? Но вот над одной из трех дверей мы замечаем скромную табличку: «Хирург Иснага».

— Нельзя ли поговорить с хозяином?

Историограф замялся:

— Хирург не любит, чтобы его беспокоили. Ему стыдно, что дом его предков пришел в такое запустение. — и, улыбнувшись, добавил: — Мы еле уговорили его согласиться на ремонт за счет муниципалитета. Ремонт начнется в будущем году. Мы считаем, что такие дворцы, даже когда они в частных руках, должны находиться под опекой государства. Ведь это наша история.

Городские власти многое делают для сохранения памятников архитектуры колониальной эпохи. Мы видели в старом городе немало ремонтирующихся домов. Побывали в Музее колониального искусства и быта, открытом в только что отремонтированном дворце, который принадлежал когда-то семейству графов Бруиет.

В Тринидаде живет художник Бенито Ортис, человек необычной судьбы. Всю свою долгую жизнь он носил на плече сумку почтальона. Вечерами и в выходные дни писал акварели. Писал для себя, для души, как говорится. Никто его художником не считал. В первые годы после победы революции вышел на пенсию и целиком отдался своему давнему увлечению — живописи. В былые дни полуграмотному художнику-самоучке ни за что бы не добиться признания. Но времена меняются. Талантливого самородка заметили. О нем пишут местные журналы и газеты. Его выставки устраиваются в Гаване и даже за границей.

Ортис, пожилой, невысокий мулат с добрым улыбчивым лицом, показал нам свои работы, в которых преобладают три мотива: изображения птиц и деревьев, сценки из партизанской жизни повстанцев Фиделя Кастро и исторические сюжеты — от истории никуда не уйдешь в этом городе!

Беседовали мы с ним в маленьком «патио» его скромного дома. «Патио» — это внутренний дворик-сад. Устраивать их — обычай, завезенный на Кубу испанцами. Эти тенистые дворики очень нужны в здешнем климате.

Вечером, когда спал дневной жар, мы отправились в кино на премьеру нового фильма. Зрители, собравшиеся в кинотеатре «Ромелио Корнелио», с напряженным вниманием следили за развитием действия, живо реагируя на все повороты сюжета. Ведь события, о которых рассказывается в фильме «Человек из Майсинику», развертывались в их родном городе и его окрестностях. А некоторые из присутствовавших в зале хорошо были знакомы и с Альберто Дельгадо, чья героическая жизнь легла в основу сюжета.

В 60-х годах Альберто Дельгадо — сотрудник органов государственной безопасности — приехал в эти края под видом демобилизованного солдата, устроился на ферму Майсинику, связался с контрреволюционным подпольем. За короткий срок ему удалось передать в руки властей две до зубов вооруженные банды контрреволюционеров. Но во время очередной операции он погиб.

Мне доводилось бывать в этих краях, когда классовая борьба достигла тут своего наивысшего накала.

В 1963 году в городе Санта-Клара корреспондент «Комсомольской правды» Ирина Хуземи и я обратились в провинциальный комитет партии с просьбой дать нам машину для поездки в Эскамбрай.

— В Эскамбрай? — удивились кубинские товарищи.— Но вы ведь знаете, что там происходит?

Нас долго отговаривали, но в конце концов выделили «джип» с шофером, а также автоматчиком — для охраны.

На машине в нескольких местах были, видны пулевые пробоины.

— Обстреляли недавно,— объяснил автоматчик.

Целью нашей поездки была районная комсомольская школа, расположенная в бывшем горном поместье богатого животновода. Преподаватели и учащиеся рассказывали нам о своей жизни, долго расспрашивали о Советском Союзе, а потом показали арсенал, где хранились винтовки учащихся .и их наставников.

— Каждую ночь вокруг школы выставляем караулы,— сказал нам директор.— Не раз приходилось отстреливаться от бандитов.

Солнце еще высоко стояло в небе, когда мы тронулись в обратный путь. Наши кубинские сопровождающие получили в провинциальном партийном комитете строгий наказ: до наступления вечера покинуть Эскамбрай.

Когда я вторично побывал в этих местах, мне разрешили проинтервьюировать группу только что захваченных бандитов. Грязные, бородатые, с гривами давно не стриженных волос, они мрачно сидели перед нами, неохотно отвечая на вопросы. Да, они уже несколько лет скрывались в горах. Да, не раз им приходилось участвовать в вооруженных стычках с властями. Да, теперь они хорошо понимают всю безнадежность предпринятой ими авантюры.

— Народ нас не поддерживал, — сказал главарь банды. — Борьба окончена. Наш отряд был одним из последних, остававшихся в горах.

Мятежники, действовавшие в Эскамбрае, были тесно связаны с контрреволюционным подпольем, центр которого находился в Тринидаде. Трудно сейчас поверить в это, прогуливаясь по тихим, мирным улицам древнего города.

До начала сеанса в кинотеатре «Ромелио Корнелио» перед зрителями выступил Мануэль Перес, режиссер фильма. «Человек из Майсинику». Он рассказал зрителям, что отснятый им фильм — первый из целой серии задуманных кинокартин, посвященных различным эпизодам героической борьбы кубинского народа с контрреволюцией.

САМОЕ СИНЕЕ МОРЕ

В провинции Матансас мы сделали остановку в Варадеро* — самом крупном кубинском курорте. Кубинцы говорят, что море здесь самое синее. И право же, они недалеки от истины. Белоснежный песок широкого многокилометрового пляжа необыкновенно оттеняет морскую синь.

Варадеро и до революции был курортом. Но сейчас ой разросся, а главное, резко изменился социальный состав курортников. Это поистине место отдыха для трудящихся, для народа.

Самый крупный и комфортабельный отель «Интернасьональ» расположен прямо па морском берегу. Его построила американская фирма еще до революции. Старожилы вспоминают, что людям с темным цветом кожи доступ в этот отель был закрыт. Более того, даже горничными, официантами, портье здесь могли работать только белые. Ныне в этой гостинице, само собой разумеется, останавливаются и работают белые, негры и мулаты: с расовой дискриминацией на Кубе покончили в первые дни революции.

Разительные перемены в жизни курорта особенно заметны в районе, который в прежние времена был известен под именем «зоны Дюпона».

В 20-х годах один из Дюпонов, известных американских миллиардеров, откупил на окраине Варадеро огромный участок в несколько тысяч гектаров. Участок сразу же был огорожен. У входа поставили охранников. Затем сюда стали свозить мрамор из Италии, керамические плитки из Испании, ценные породы красного и черного дерева со всей Кубы. И через несколько лет на морской скале у пляжа поднялся роскошный особняк. Анфилада комнат,обставленных дорогой старинной мебелью, бесконечные ванные,отделанные мрамором, вместительный винный погреб с баром при нем, редкие французские гобелены на стенах, фарфор и хрусталь в столовой.

В гараже стояли семь машин. У бетонного причала покачивались яхты и прогулочные катера. В этом поместье был даже свой аэродром. Десятки служащих, рабочих обслуживали Дюпона и его друзей, когда хозяин поместья раз в год приезжал сюда из Соединенных Штатов отдохнуть и поразвлечься.

После революции «зона Дюпона» была превращена в туристический центр для трудящихся. Первый этаж особняка стал рестораном для туристов, второй — музеем.

Покинув Варадеро, мы решили проехать по историческим местам боев на Плая-Ларга и Плая-Хирон, где в апреле 1961 года была предпринята попытка вооруженной, интервенции против Кубы.

За городом Хагуэй-Гранде дорога пошла вдоль обширных плантаций апельсинов, лимонов и грейпфрутов. Постепенно к свежему, острому запаху лимонных и апельсиновых деревьев стал примешиваться другой — пряный, сладковатый. Так всегда пахнет вблизи сахарных заводов. И действительно, за поворотом мы увидели высокую трубу завода «Аустралиа». Во время боев с интервентами здесь размещалась ставка Верховного командования Революционных вооруженных сил.

Мы познакомились с участником боев, заводским рабочим Лаcapo Акоста. Он показал нам конторское здание — одноэтажный дом с колоннами, откуда Фидель Кастро руководил сражением.

- От завода «Аустралиа» дорога вывела нас на курорт Плая-Ларга. В апрельские дни 1961 года именно тут завязался первый бой. Ныне на некогда диком,пустынном побережье в новеньких уютных коттеджах отдыхают трудящиеся провинции Матансас.

- От Плая-Ларга -до Плая-Хирон, где развернулось основное сражение,— 35 километров. Но ехали мы по этой дороге больше часа. Все шоссе было покрыто неповоротливыми крабами. Если ехать с большой скоростью, можно проколоть шину об острые края их панцирей.

На Плая-Хирон построено училище штурманов и механиков рыболовного флота, Там, где шли бои, звучат мальчишечьи голоса будущих моряков.

На территории рыболовецкого училища установлен мемориальный обелиск с именами погибших героев. Мы насчитали в этом печальном списке 149 имен народных ополченцев, солдат и офицеров Революционных вооруженных сил.

Полторы тысячи наемников высадились здесь глубокой ночью 17 апреля 1961 года. Они намеревались закрепиться в глухом болотистом районе, фактически изолированном от остальной части острова. Но прошло 72 часа — всего 72 часа! — и солдаты так называемой «армии вторжения» с поднятыми руками зашагали в плен.

НА КУБИНСКОМ ЗАПАДЕ

Самая западная провинция республики — Пинар-дель-Рио, что можно перевести как «сосновый бор над рекой». Сосны встречаются тут. Но настоящих лесов нет. Помнится, в одной исторической хронике, мне попалось описание Кубы, оставленное кем-то из испанских конкистадоров. «Весь остров покрыт густыми, непролазными чащами»,— рассказывал он. Сейчас этого о Кубе уже не скажешь. За минувшие столетия и «главный остров», и другие острова сильно обезлесели.

Типичен равнинный пейзаж — плантации, пастбища или просто большие необработанные участки земли, где группками разбросаны кустарники, небольшие рощи кокосовых или королевских пальм, отдельные деревья — развесистые коренастые сейбы, стройные фрамбойаны, цветущие весной, красными или оранжевыми цветами. Так выглядит сейчас и Пинар-дель-Рио.

Эта провинция считается самой «табачной». Именно отсюда идет основной лоток табака для изготовления знаменитых гаванских сигар.

До сих пор их скручивают в основном вручную: знатоки полагают, что сигары машинного изготовления уже не имеют надлежащего «вкуса» и аромата. В цехах табачных фабрик сидят за деревянными столами рабочие — «табакапероо». Глухо постукивают по дереву широкие ножи, разрезающие, разравнивающие пахучие листья. Ловкие пальцы с непостижимой быстротой скручивают листья в сигары различной толщины и длины. А в это время один из рабочих читает своим товарищам свежие газеты или какую-нибудь книгу — таков давний обычай. Иногда «табакалерос», не отрываясь от работы, слушают , выступления гостей, посетивших фабрику, или специально приглашенных лекторов.

Мимо кудрявых табачных плантаций дорога вывела нас к Матаамбре. Уже при подъезде к нему видишь, что это не обычный город: какие-то металлические конструкции, подъемные краны высятся в жарком мареве над домами, густо облепившими пологие склоны холмов. Матаамбре — горняцкий город. Здесь издавна добывали медь.

При ближайшем рассмотрении металлические конструкции оказываются надшахтными постройками. Добытую породу краны нагружают в самосвалы.

Нас встречает инженер Омар Мартннес. Он учился в Советском Союзе, как и большинство здешних инженеров и техников. Омар говорит по-русски с едва уловимым акцентом. Молодой инженер увлеченно рассказывает о рудниках. Прежде они принадлежали американской компании.. В канун революции хозяева подумывали о прекращении работ: считали, что запасы руды истощились.

— Но стране нужна медь! — горячо говорит Омар Мартинес.— Мы отказались от мысли о закрытии рудников — шахты уходят все дальше и дальше в глубь недр, и горняки продолжают выдавать руду на-гора.

Омар радушно принял нас у себя дома. С женой и трехлетней дочкой он живет в двухкомнатной квартире нового четырехэтажного здания. Его квартира — типичное кубинское жилье: пол из мраморной крошки — деревянных полов здесь не знают; стены окрашены масляной краской — обои здесь не применяются. В жарком и влажном климате это разумно: дерево и бумага могут быстро прийти в негодность.

За столом на первое нам подали очень вкусную и ароматную похлебку из черной фасоли — традиционный кубинский суп. На второе угостили жареными цыплятами с рисом, который здесь готовят так, что оп получается сухим и рассыпчатым. Обед без этого традиционного гарнира для здешних жителей не обед. Иногда рис смешивают с черной фасолью, и тогда получается блюдо, известное под названием «Мавры и христиане». Вместо хлеба нам предложили ломкие сухие лепешки жареных бананов. Иногда бананы жарят в оливковом масле, и тогда они служат гарниром к мясу или рыбе.

Любая поездка по провинции Пинар-дель-Рио немыслима без посещения Валъе-де-Виньялес. Эта горная долина справедливо считается самым живописным районом Кубы. Зеленая долина окружена лобастыми и тоже зелеными холмами. Их мягкие, овальные изгибы слагаются в рисунок, который под силу лишь одному великому живописцу — природе. По склонам холмов, по долине разбрелись кокосовые пальмы, гармонично вписываясь в пейзаж.

Туристские проспекты издавна рекламировали Валье-де-Виньялес. Но только после революции долина стала благоустроенным курортом: здесь построили два комфортабельных отеля.

С террасы отеля «Хасминес» («Жасмины») мы любовались закатом. Солнце багровело у самой кромки горизонта. На долину с тропической стремительностью опускались сумерки. Чистое небо предвещало звездную ночь.

Об авторе

МАШКИН ВАЛЕНТИН КОНСТАНТИНОВИЧ. Родился в 1933 году в Москве. Окончил 1-й Московский государственный педагогический институт иностранных языков. Член Союза журналистов СССР. В 1960 году дважды посетил Кубу в качестве специального корреспондента «Комсомольской правды». Затем в течение семи лет работал в Гаване корреспондентом АПН, а позже корреспондентом Центрального телевидения и Всесоюзного радио. Автор трех очерковых книг о Кубе: «В стране длиннобородых», «Куба — страна юности» (в соавторстве с М. Мохначевым) и «Встреча с юностью Острова мужества» (в соавторстве с И. Хуземи), а также повести «Под копытами кентавра» (в соавторстве с Н. Агаянцем). В нашем ежегоднике выступает впервые. В настоящее время работает над повестью о чилийском движении сопротивления военно-фашистской хунте.