На суше и на море 1975(15) ПУТЕШЕСТВИЯ. ПРИКЛЮЧЕНИЯ

СЕРГЕЙ НАПАЛКОВ

ЧТО ТАКОЕ СИВЕЙ? ПО МОРСКОМУ ПУТИ К ВЕЛИКИМ ОЗЕРАМ

Очерк

СРЕДИ АЙСБЕРГОВ У БЕЛЛ-АЙЛА.

Утро. Уже близок пролив Белл-Айл, отделяющий остров Ньюфаундленд от северо-восточной оконечности Американского материка. Заметно похолодало. Температура забортной воды быстро упала с десяти до четырех-пяти градусов. Посвежел и воздух... Понятно! Теперь мы в зоне действия холодного Лабрадорского течения и студеного дыхания северных льдов.

Ведь наш теплоход, идя кратчайшим путем из Европы в Северную Америку, следовал вдоль пятидесятой параллели. Капитан избрал северный маршрут, чтобы обогнуть «сверху» большой (на морской карте похожий на материк) остров Ньюфаундленд. Как вековечный страж, он сторожит вход в залив Святого Лаврентия... Можно обойти остров и «снизу», оставив Ньюфаундленд к северу от курса. Но южный путь заметно длиннее.

Правда, в высоких широтах надо быть особо осмотрительными: возможны встречи с опасными для судов плавучими льдами. Предупреждает об этом и резкое падение температуры...

Действительно, немного погодя по судовой радиотрансляции разносится извещение с ходового мостика:

— Внимание! Внимание!.. Справа и слева по борту крупные айсберги!..

На фоне чуть голубеющего неба и темно-синей поверхности океана ясно вырисовываются белоснежные, причудливо изломанные пришельцы из заполярных областей. Один айсберг, находящийся на расстоянии менее двух миль, имеет высокую крутую вершину, резко обрывающуюся к поверхности воды. Другой, более отдаленный, походит на бильярдный стол. Волны пляшут вокруг гигантских льдин, лижут их. Мимо ледяной горы прошел встречный танкер. Ну просто обломок спички и коробок — таковы их сравнительные размеры. А еще дальше, к горизонту, виднеются другие плавающие льды. Сразу всплывает в памяти трагическая гибель трансатлантического лайнера «Титаник» и многих других судов.

В нынешние времена мореходы в лучшем положении. О плавающих льдах на опасном пути их предупреждают береговые радиостанции. В распоряжении современных кораблей такие навигационные средства, как радары, могущие во мраке и в тумане обнаруживать встречные препятствия, эхолоты и другие приборы. И все же айсберги остаются грозной опасностью. Дело в том, что как раз плавающие льды плохо отражают ультракороткие волны, да и к тому же айсберги на девять десятых погружены в воду...

Пролив Белл-Айл неширок, и мы можем наблюдать оба берега. Слева — Ньюфаундленд, справа — полуостров Лабрадор. Они рисуются нечеткими туманными наслоениями. Затем пролив расширился, как воронка, и слился с просторнейшим заливом Святого Лаврентия.

Берега скрылись. Позже должен показаться длинный остров под любопытным названием Антикости. Это испорченное индейское Натикостек, что означает «место охоты на медведя».

Вновь началась качка: залив Святого Лаврентия — это своего рода маленькое море, часть могучей Северной Атлантики.

ПО ПУТИ ВИКИНГОВ И ИХ ПОСЛЕДОВАТЕЛЕЙ

Чтобы попасть во внутренние порты Канады, а затем и Соединенных Штатов Америки, расположенные в бассейне реки Святого Лаврентия и Великих озер, нужно миновать открывшийся перед нами залив и подняться вверх, против течения этой великой американской реки.

История этих «парадных ворот» Канады (да и всей Северной Америки) окутана романтикой первооткрытий и связана с упорными поисками так называемого Северо-Западного прохода. Но еще за пятьсот лет до Христофора Колумба отважные викинги не только побывали у берегов Америки, но и основали здесь свои поселения. Норвежский путешественник и исследователь Хельге Ингстад в результате раскопок установил, что загадочная страна Винланд, о которой повествуют исландские саги, находилась в северо-восточной части острова Ньюфаундленд.

После викингов здесь в конце XV — начале XVI века побывали английские и французские суда. В 1497 году итальянец Джованни Кабото, находившийся на английской службе (а потому более известный как Джон Кабот), после трудного плавания открыл Ньюфаундленд. В 1534 году француз Жак Картье во время своего ьпервого плавания к берегам Нового Света высадился на полуострове Гаспе, расположенном в юго-западной части залива Святого Лаврентия, и объявил канадские земли собственностью французского короля. Так было положено начало соперничеству двух европейских держав на Американском континенте.

В следующем году Жак Картье совершил второе плавание к новым владениям французской короны и проник по реке Святого Лаврентия далеко в глубь континента. Но непреодолимые пороги в верховьях заставили его повернуть назад.

В длительном путешествии по реке французы встречали густонаселенные индейские деревни. Картье видел обширные лесные чащобы. В многоводных реках, озерах и созданных руками местных жителей запрудах плескались форель, лосось и многие другие ценные породы рыб. Французы встречали целые колонии трзг-долгобивых бобров. В лесах водилось много зверья.

Все было девственно нетронутым, сохраняло первозданную красоту и свежесть. Гигантские дубы, ясени, бесконечные кленовые рощи с их багрово-красной и золотистой по осени листвой манили взоры мореходов. Изумрудная зелень лужаек и полей так и звала поселиться здесь...

Записки об увиденном, оставленные Картье и его спутниками, говорят о сказочных богатствах открывшейся перед европейцами страны. Правда, ее населяли не только дикие животные, но и люди. Но люди эти, не имевшие огнестрельного оружия, не исповедовавшие христианской веры, по мнению европейских колонистов, были язычниками, «дикарями» и не должны были «приниматься во внимание» при освоении новых земель.

НАШИ ПОПУТЧИКИ — КИТЫ...

Еще в Атлантике нам встретилось немало рыболовецких судов, промышлявших на прославленной среди рыбаков Большой Ньюфаундлендской банке — обширной мелководной зоне. Но встретить в этих водах китобойную флотилию — ныне большая редкость. Еще большая редкость — увидеть океанских исполинов — китов, уже почти полностью истребленных в северных, центральных, да и южных зонах Атлантического океана. И тем не менее...

— Справа по курсу стадо китов!.. Охотники приглашаются на полубак!..— раздалось из судовых репродукторов.

Последнее добавление было, конечно, шуткой вахтенного помощника. Надо ли говорить, что мы не имели гарпунной пушки. На палубу высыпал чуть не весь экипаж. Шутка ли! Киты, в наши дни!.. Да еще неподалеку от берегов! Их не увидишь подчас и в самом дальнем рейсе.

... Но вспоминаются далекие довоенные годы, первая моя «кругосветка», наш поход за китами в 1932 году на прославленном флагмане первой советской китобойной флотилии пароходе «Алеут». Несколько лет назад старика «перевели на более легкую работу» (теперь это база прибрежных рыбных промыслов). Первых китов загарпунили китобойцы «Энтузиаст» и «Трудфронт» в тропических широтах Тихого океана, много южнее Гавайских островов. Этих двух китов торжественно подняли по слипу (вырезу в корме) на палубу «Алеута».

И вот снова киты. Какие они? Где? Может, ошибка?.. Дельфинов приняли за китов?

Спешу на мостик. Действительно, и без бинокля ясно видны белые струйки, подобные пару, выбрасываемые периодически выныривающими темными телами... При низкой температуре высоких широт выдыхаемые животными порции воздуха особенно заметны из-за конденсации содержащихся в них водяных паров. Все-таки беру бинокль, чтобы лучше всмотреться... Так и есть! Старые знакомцы — кашалоты!

Характерные тупо обрубленные головы, крупные клыки в пасти и короткие, широкие тела свидетельствуют, что это спермацетовые киты. В отличие от редчайших ныне блювалов (голубых китов) и финвалов (полосатиков), которые пока еще встречаются чаще, кашалоты питаются не мельчайшими ракообразными, составляющими планктон, а в основном крупной морской живностью — осьминогами и кальмарами. В поисках этой добычи кашалоты могут опускаться на большие глубины. Но когда животные идут стадом, они нередко держатся у поверхности и часто выныривают, чтобы вдохнуть очередную порцию воздуха.

Вот так и на этот раз. Гиганты двигались шумно и были отлично видны. Они не спешили, и мы скоро обогнали этих случайных попутчиков. Зачем они забрели в этот со столь оживленным движением судов район, осталось для нас загадкой.

«ПАРАДНЫЕ ВОРОТА» СЕВЕРНОЙ АМЕРИКИ

Понемногу втягиваемся в сужающееся горло величественной американской реки. Впрочем, судить о вступлении в устье Святого Лаврентия можно лишь по карте. Берегов еще не видно, и появятся они не скоро. По существу река начинается сразу за проливами Гаспе и Минган, между которыми лежит остров Антикости, вытянувшийся в виде длинной каменистой поверхности.

Все чаще встречаются суда, следующие из гаваней, находящихся на Великих озерах, или из портов, расположенных на самой реке. Кроме таких крупных, как Квебек и Монреаль, здесь есть и небольшие, с особым, специализированным назначением. Таков порт-«элеватор» Сорель, используемый для экспорта пшеницы, Труа-Ривьер, или Три-Риверс, как называют его по-английски, где грузят также бумагу, целлюлозу и асбест... Но эти гавани еще впереди.

Спускается ночь, вспыхивают звезды. А на далеких берегах мелькают яркие светлячки—маяки. Каждый мигнет на своем «языке», каждый спешит предупредить о границах берега, о гибельных опасностях для судоводителей. Других огней почти нет.

Это сравнительно суровый и малообжитой край. И хотя древние скандинавы, которых мы вспоминали раньше, заселяли Винланд — страну пастбищ, ныне, во второй половине XX века, даже на более приветливом юго-западном побережье можно встретить лишь отдельные поселения рыбаков, небольшие целлюлозно-бумажные комбинаты и рыбоконсервные заводы.

Предпринимаются попытки шире развить туризм на полуострове Гаспе, где проведены отличные дороги, имеются благоустроенные туристические базы, отели и красивые уголки, сохранившие свой первозданный облик. Рекламная машина уже запущена на полный ход. Но пока что здесь безлюдье, тишина. Потенциальные возможности этого края, находящегося на «оси» пятидесятой параллели, трудно переоценить. А дальше к северу еще более безлюдные места.

Всматриваемся во мрак ночи и вполголоса, чтобы не спугнуть тишины, беседуем. Постепенно небо над головой начинает разгораться, полыхать тысячами переливающихся огней. Звезды меркнут, исчезают. Светящиеся пологи колышутся, захватывают всю ширь пространства... Похоже на гигантский театральный занавес под лучами цветных прожекторов. Картина полярного сияния незабываема!

Река Святого Лаврентия протянулась на тысячу двести сорок километров. А если принять во внимание Великие озера, то общая длина этого большого водного пути составит около трех тысяч трехсот восьмидесяти километров. Это лишь на полтораста километров меньше длины нашей красавицы Волги.

Теперь, когда мы поднимаемся вверх по реке, такое сравнение кажется довольно удачным. У Святого Лаврентия та же величавая ширь, что и у великой русской реки. В значительной своей части река зимой замерзает. Раньше зимний «антракт» в речном судоходстве длился здесь с декабря до апреля. Но вот уже несколько лет советские суда линии СССР — Канада нарушают сложившуюся практику. Обладая прочными «ледовыми» корпусами и мощными машинными установками, корабли Мурманского морского пароходства сокращают «антракт» и проходят по замерзшей реке до Монреаля, лишь на отдельных участках прибегая к помощи местных ледоколов. По примеру советских судов корабли и других стран начинают «приспосабливаться» к зимней навигации на Святом Лаврентии... Рис. Глубоководный морской путь Северной Америки от Атлантики к Великим озерам

Но большой морской дорогой, ведущей к гаваням на Великих озерах, река стала всего лишь пятнадцать лет назад, после введения в строй глубоководного канала, преодолевшего порожистые участки и соединившего с нею внутренние судоходные бассейны. Теперь океанские суда достигают самых дальних портов Канады и США. Монреаль и Торонто, Гамильтон и Буффало, Детройт и Чикаго находятся ныне на одном водном пути. Глухие канадские провинции с пуском в эксплуатацию Глубоководного морского канала Святого Лаврентия (как величают канадцы эту водную дорогу) разом приобщились к разноязычному миру моряков.

Да и местный жизненный климат сугубо сухопутных городских центров большого материка стал превращаться в «морской»...

Благодаря Сивею расширяется экспорт пшеницы канадских равнин, металла Гамильтона, автомобилей Детройта.

ЗА СЕМИДЕСЯТЫМ МЕРИДИАНОМ

Зеленые берега по обеим сторонам. Правда, до каждого из них километры. Фарватер не тесен! Постепенно берега сближаются. Гористые наслоения полуострова Гаспе остались позади. Они слились с невысокими нагорьями материка, у которых расположились поселки Матан, Метис-Бич, Мон-Жоли и еще один с забавным названием Труа-Пистоль (три пистолета). Некогда в этих краях корсары совершали набеги на городки, выросшие на побережье. Для защиты от них сооружали укрепления и даже форты. Они играли важную роль и в баталиях, вспыхивавших между французскими поселенцами и английскими колонистами. Враждующие стороны старались привлечь на помощь различные племена индейцев... В конечном счете больше всего страдало быстро редеющее коренное население. В истребительных битвах XVIII века некогда многочисленные индейские племена, теснимые как французами, так и англичанами, уничтожались иногда полностью.

Теперь в долине Святого Лаврентия, изрядно политой кровью, трудятся фермеры и лесорубы, промышляют рыбаки. Любознательные туристы разъезжают по укатанным дорогам с путеводителями, описывающими красоты края и дела минувших дней.

Полюбоваться канадской землей есть смысл. Не зря Канаду нередко именуют американской Сибирью. Действительно, и в климате, и в природе этих обширных районов нашей планеты есть немало общего...

Можно найти сходство и с европейской территорией нашей страны. Так, например, диапазон расхождения январских и июльских температур составляет в Квебеке 31,4, а в Москве 29,9 градуса, в Чикаго и Ленинграде он совпадает — 27 градусов. До шестидесяти разнообразных пород деревьев насчитывается в лесных зонах Канады, примыкающих к реке Святого Лаврентия. Среди них раскидистые ели, сосны, пихты. Часто встречаются милые нашему сердцу березы, тополя, кедры, реже дубы... Но особенно привлекают внимание чудесные канадские клены. Идешь осенью по улицам какого-нибудь тихого канадского городка, а кругом полыхает пламя всех оттенков. Ноги тонут в оранжево-карминовом великолепии опавшей листвы! Из сахарного клена канадцы добывают весной отличный сок.

...Мы плывем все дальше и дальше. Лоцман, которого мы приняли на борт, зорко наблюдает за фарватером, но на свободных участках реки рассказывает с чисто французским красноречием о достопримечательностях природы, жизни местного населения.

— Мсье, люди здесь живут довольно неприхотливо... Да, неприхотливо! Им приходится немало потрудиться, чтобы заработать на пропитание. Им некогда, да и не на что разъезжать, совершать поездки в большие города... Уверяю вас, здесь многие ни разу не видели ни Квебека, ни Монреаля. Даже имея автомашину, часто довольствуются поездками в соседний городок, а широкий мир изучают по телевизору, опять-таки если он есть!

Лоцман умолк, сосредоточив свое внимание, чтобы осуществить плавный поворот на речной излучине и разойтись со встречными судами, а затем продолжал свой рассказ: — Здесь еще трудно живется, потому что земельные участки и рыбный промысел дают гроши. Чтобы завести свое дело, нужен капитал... Не столь уж маленький: ведь всюду конкуренция. Сейчас в моде мотели, гостиницы, придорожные бары и сувенирные лавочки для проезжих автомобилистов. Нужно немало долларов, чтобы завести такое дело, и еще коммерческая ловкость, больше того — чутье! Нет, мсье, в провинции воздух хороший, но живется нелегко. Поэтому многие предпочитают податься на запад, в большие центры и в крупные промышленные районы.

Местность становилась все более гористой. Чаще встречались окруженные изумрудной зеленью поселки. То и дело навстречу попадались тяжело груженные суда. Быстро двигаясь по течению, вздымая волны, они скрывались за кормой. Большей частью это были зерновозы под английским и панамским флагами, вывозящие высокосортную канадскую пшеницу.

Но вот, рокоча дизелями, прошел новейший контейнеровоз с большими металлическими ящиками, прочно закрепленными на палубе. За последние годы широко стали применяться перевозки грузов в стандартной таре. Это существенно ускорило погрузку и разгрузку судов.

Показался крупный шведский «пассажир» с тремя коронами на светло-кремовой трубе. Он возвращался в далекую Европу. Громкая поп-музыка понеслась по речной глади.

Смеркалось. Довольно крутой изгиб фарватера — минуем Орлеанский остров, разделяющий речное русло на две протоки. Впрочем, они тоже внушительны — шириной в сотни метров. Берега сравнительно густо населены, и в сгущавшихся сумерках мы увидели множество мерцающих огоньков.

Но вот из-за туч показался багровый диск заходящего солнца. Он осветил островерхие кровли многобашенного древнего замка, показавшегося нам просто фантастическим. Верхушки башен еще горели ярчайшей червонной позолотой последних лучей, а в оконцах замка уже вспыхивал электрический свет.

Оранжевые блики плясали на потемневшей речной глади. По сторонам сузившегося русла и впереди теснились разнокалиберные суда.

Теплоход сделал крутой поворот на изгибающемся дугой фарватере и вновь оказался на свободном русле. Сбавляем ход. Будем вставать на якорь.

— Вот и Квебек! — удовлетворенно произнес лоцман.

У «ЗАМКОВ» КВЕБЕКА

Тем из наших мореходов, кто еще не бывал в этих краях, утро принесло разочарование. Древний «замок» при ближайшем рассмотрении оказался далеко не древним. Здание выстроено в самом конце XIX — начале XX века.

Называется эта «древность» отель «Шато-Фронтенак». Мы побывали в нем: величественные порталы, идеально поставленный сервис. Предусмотрены все виды услуг. Для денежных постояльцев — искусственный климат, цветные телевизоры, дежурный автомобиль, а по желанию — карета!..

— Здесь останавливалось восемь королевских особ, премьер Уинстон Черчилль и президент Франклин Делано Рузвельт! — напоминает администратор и показывает список. В числе почетных постояльцев значатся имена «звезд» Голливуда, видных западных полководцев и американских космонавтов...

Но «Шато-Фронтенак» — это еще не весь Квебек, а лишь его парадный фасад, «лицевая сторона». За отелем тянется стена старой крепости, в которой и ныне несут караульную службу по строго заведенному английскому ритуалу, как в лондонском Тауэре. В час развода караула, когда солдаты в старинных красных мундирах и высоких медвежьих шапках совершают свой торжественный обряд, к воротам цитадели собираются десятки любопытных туристов... За территорией крепости и соседними зданиями военного ведомства расположен живописный парк, украшенный многими памятниками. В XVIII веке здесь разыгралась короткая, но жестокая битва между английскими и французскими войсками, окончательно решившая судьбу Канады.

Впрочем, основную роль в победе англичан сыграла не столько «битва при Квебеке» и неудачи Франции в Семилетней войне*, сколько большая численность английских поселений по сравнению с французскими. Надо еще сказать, конечно, и о глубоком кризисе феодально-монархической Франции, предшествовавшем Великой французской буржуазной революции...

На побережье и склонах вознесенного над излучиной реки крутого холма теснятся дома старого Квебека. Сложившийся исторический облик города не нарушают и новые сооружения нашего времени. Своеобразный колорит Квебека очень эффектен. Нет во всей Северной Америке более запоминающегося населенного пункта, чем этот «Канадский Гибралтар», бывшая столица «Новой Франции!..». О Квебеке можно рассказать много интересного. Но это тема особая. Здесь лишь скажем, что в его экономике значительную роль играют порт, обслуживающий морские и речные суда, крупные целлюлозно-бумажные предприятия, работающие на местной древесине, лесопильные заводы, судостроительные верфи и емкие элеваторы. Развита и пищевая промышленность. Вместе с пригородами население Квебека приближается к 480 тысячам. Изрядные доходы приносит городу «индустрия туризма». Ведь Квебек — Мекка для американцев. У причалов Квебекской гавани стоят в ожидании зимней «страды» канадские ледоколы, окрашенные в красный цвет.

* Семилетняя война развернулась в середине XVIII века между двумя коалициями европейских государств и проходила на самом континенте и в колониях.

НА ПУТИ К «ПАРИЖУ НОВОГО СВЕТА»

Сразу за кручами Квебека возникают ажурные фермы стального моста, перекинутого через реку. От верхушек мачт нашего теплохода, проходящего под мостом, до его ферм остается еще достаточно места для средней яхты. Длина этого первого на реке со стороны Атлантики моста вместе с далеко идущими съездами—одиннадцать километров. Сооружался он в течение десяти лет и эксплуатируется с 1917 года.

Движение по реке становится все более интенсивным. Наряду с океанскими и морскими судами все чаще встречаются лейке-ры — корабли для озер и рек. По своим размерам они часто не уступают «иностранцам» из далеких стран. Но облик лейкеров весьма своеобразен. Первая надстройка с ходовым мостиком и штурманской рубкой, где сосредоточено управление кораблем, находящаяся у морских судов на середине палубы, а теперь нередко и на корме, у озерных судов расположена впереди, на самом полубаке! Здесь обычно размещены каюты капитана, его помощников и части команды. За вынесенной вперед надстройкой, почти висящей над форштевнем, идут одна за другой люковые крышки над трюмами. Мы насчитывали их до семнадцати и даже до девятнадцати!

Непосредственно на корме вторая — машинная — надстройка. В глубине ее установлены главные двигатели и различные механизмы. Хозяева здесь — механики и остальной технический персонал. Тут же и их каюты. Конечно, при плавании по озерам в туман и ненастье и при швартовке к элеваторам управлять судами такой конструкции гораздо удобнее. Но в океане корабль с подобным расположением первой надстройки явился бы легкой добычей мощных волн.

Лейкеры большей частью заняты перевозкой зерна и металла из глубинных районов Канады и США к ближайшим на Атлантическом океане портам. В обратном направлении, к верховьям, они везут чаще всего лабрадорскую руду.

От Квебека до Монреаля, который франкоканадцы охотно величают Парижем Нового Света, примерно двести семьдесят километров. По обоим берегам расположено немало селений и поселков. Но только два значительных города находятся поблизости от реки. Первый — это старинный Труа-Ривьер. Его жители очень гордятся тем, что здесь сохранился «самый чистый французский язык во всей Канаде». Может быть, это и верно, так как девяносто шесть процентов жителей — франкоканадцы и, конечно, католики. Нам запомнилось скопление безработных докеров, или, как их здесь называют, лонгшерменов, подолгу и безнадежно ожидающих в гавани вызова на работу... Неподалеку от городского почтамта, среди зелени тихой старинной улочки, на небольшом постаменте стоит... пушечка, отлитая, как гласит выгравированная на стволе надпись, на «СПБургском заводе» в начале прошлого века. Это «трофей», увезенный канадскими волонтерами из-под стен Севастополя в Крымскую войну.

Когда мы подходили к Труа-Ривьеру, бросались в глаза большие элеваторы, склады для асбеста и рулонов экспортной бумаги. Над кровлями старых домов возвышалось несколько современных высотных зданий.

Сразу за городом мы миновали новейший мост оригинальной, почти кружевной конструкции. Берега реки Святого Лаврентия все прочнее связываются удобными для транспорта мостовыми сооружениями.

За городом река заметно расширяется. Этот участок называют озером Сент-Пьер, порожистое дно которого было углублено в прошлом веке. На правом берегу реки, сразу за озером, находится уже упоминавшийся город Сорель, гавань которого с мощными элеваторами, подающими на корабли зерно, никогда не пустует. Так и теперь — у причалов теснятся суда из разных стран. Все чаще возникают на берегах остроконечные башни старых католических храмов, стены промышленных предприятий. Монреаль уже совсем близок.

В ОБХОД ПОРОГОВ ЛАШИН

...Пришла ночь. Но вместо привычного в пути мрака нас окружают бесчисленные огни — неподвижные, мигающие, то вспыхивающие, то вдруг затухающие. Огни всех цветов и разной степени яркости... Гирлянды одних обозначают пролеты мостов, другие — трассы скоростных шоссейных дорог, третьи — фарватер реки, прибрежные маяки и вышки башен, а все остальные — неудержимую рекламу банков, отелей, торговых монополий и страховых компаний... И нет, кажется, никаких средств, чтобы прекратить эту вакханалию огней, расточительство света!

Итак, мы в Монреале. Забастовки докеров, а теперь угроза служащих шлюзов Сивея тоже объявить стачку задерживают движение судна по расписанию. Но что делать! Непрерывный рост цен и продолжающаяся инфляция вынуждают трудящихся стран «свободного мира» бороться за свои жизненные права. И нам это вполне понятно.

Днем Монреаль похож на многоярусный муравейник. Людская сутолока, нескончаемые потоки автомашин. Широк и многоводен Святой Лаврентий, но и он кажется стиснутым в берегах, ощетинившихся каменными утесами, созданными руками человека. Железобетонные громадины теснятся у самого берега. Большинство высотных сооружений — это элеваторы для экспортируемого зерна. И только за спинами бетонных колоссов, во втором ряду, находятся самые импозантные и эффектные небоскребы заокеанского «Парижа». Кстати, такое прозвище дано городу не без оснований.

Ведь Монреаль — второй в мире (после Парижа) город по численности говорящего по-французски населения. И в то же время он первый в Канаде по числу жителей. Следующий за ним — Торонто.

Много любопытного и поучительного можно увидеть в Париже Нового Света. Но нам нужно продолжить плавание к Великим озерам.

В восемь ноль-ноль наружные динамики разнесли приказание с мостика:

— Палубной команде по местам стоять!.. Отдать носовые!

Швартовы отданы. С помощью шустрых буксиров морской великан разворачивается и выходит на фарватер. Курс на запад через шлюзы и водохранилища глубоководного пути Сивея.

Наше движение начинается там, где некогда почти 440 лет назад — в 1535 году — неутомимый Жак Картье был вынужден повернуть обратно, отчаявшись преодолеть бурливые пороги Лашина.

Солнечный день. Элеваторы, склады-холодильники и небоскребы центра Монреаля проплывают мимо. Высоко над теплоходом проскальзывает полотно моста Жака Картье, видны бегущие поверху коробочки-автомобили. А дальше величественные, созданные со всеми транспортными удобствами мосты Конкордия и Виктория. Но мы созерцаем не эти мощные сооружения. Внимание привлекают многочисленные павильоны прославленной ЭКСПО-67, до сих пор используемые для летних международных выставок. По-прежнему бегут вагончики монорельсового пути, курсируют электропоезда и скользят по глади канала моторизованные гондолы...

Обходной канал Сивея подводит нас к шлюзу Сент-Ломберлок. Встаем у причала. Он весь исписан неровными разноцветными надписями. Это «расписки» — память судов, проходивших на запад.

Названия кораблей и даты чередуются с юмористическими пометками и даже карикатурами судовых шутников со всех концов света. Здесь «расписались» греки из Пирея, либерийцы из Монровии, янки из Бостона, немцы из Гамбурга. Всех не перечесть!

Подан громкий сигнал, вспыхнули разрешительные огни шлюза. Медленно втягиваемся в просторную бетонную камеру. Подаются швартовые концы... Теперь при заполнении камеры водой их нужно быстро и умело вытравливать — отпускать, чтобы не задержать подъем теплохода и не вызвать повреждений. На причале шлюза возвышаются остекленные диспетчерские посты, стоит несколько автомобилей. И вот гигантские ворота — стенки сзади и спереди — закрылись. Шлюзовая сигнализация в действии. Приготовиться! Подъем!..

В первом шлюзе корабль всплывает «лишь» на восемнадцать футов над уровнем реки в Монреале. Даже и не всплывает, а прямо-таки взлетает: настолько стремительно повышается в шлюзе уровень быстро накачиваемой воды. Она подается снизу с помощью сложной системы мощных насосов.

Мы слышим скрежет трущегося о бетонные стенки металла, замечаем не то пыль, не то дымок за иллюминаторами, За короткие две-три минуты теплоход очутился наверху. Под нами оказались и остекленные конторки диспетчеров, и автомобили. Мы можем видеть теперь только их крыши. Восемнадцать футов (около шести метров)! Подъем закончен. Но тем кораблям, которым предстоит пройти по всем шлюзам Сивея, потребуется подняться на высоту шестидесятиэтажного здания!

КОЕ-ЧТО ИЗ ИСТОРИИ СИВЕЯ

Дан сигнал: «На выход!» Ворота раскрыты, и теплоход вырвался из плена первого шлюза... С разрешенной в узкостях канала умеренной скоростью — шесть миль в час — продолжаем движение. Вскоре показался Сент-Катрин-лок. Но его шлюз занят. Швартуемся у резервного причала.

На ходовом мостике многолюдно. Лоцман мистер Вильяме в белой рубашке и огромных дымчатых очках под козырьком фуражки то восседает на высоком табурете, то идет на крыло мостика.

У Вильямса есть дублер, который в данный момент отдыхает. Капитан меряет шагами палубу мостика, радиотелефонист мсье Жан бегает к переговорной станции, подключенной «на контроль». В пути между шлюзами поддерживается по местному радиоканалу непрерывная связь с диспетчерскими постами. Тут же на мостике дежурит вахтенный помощник. Наготове и начальник судового: рации.

На диване штурманской рубки валяется ворох газет, оставленных лоцманом. Можно подумать, что это по меньшей мере месячная подшивка. Ничего подобного! Всего лишь последние номера «Монреал стар» и «Газетт»... В каждой 30—40 страниц, в воскресенье бывает и больше.

Пока продолжается стоянка, завязывается беседа. Мистер Вильяме охотно рассказывает историю канала и особенности его устройства... Он показывает схему прохождения шлюзов. Капитан замечает:

— Нам приходилось следовать по Панамскому каналу, бывать, в шлюзах английских портов и проходить новейшие шлюзы в Бельгии, там в районе Антверпена созданы превосходные системы. Но такой быстрой и четкой работы шлюзов, как здесь, наблюдать не доводилось!

Лоцман польщен. Он говорит, что на все строительство, включая обходной канал и энергоузлы, ушло всего пять лет.

— Как человек, любящий точность, я должен добавить,— поясняет Вильяме,— соорудить шлюзы и канал Сивея можно было и много раньше! О них у нас мечтали давно. Технические средства и ресурсы Канады также вполне позволяли решить эту задачу. Однако по разным причинам этот вопрос решался много лет.

Действительно, почти полвека шла бесплодная дискуссия о строительстве главной трассы канала Монреаль — озеро Онтарио. Против этого возражали железнодорожные магнаты Канады и США, опасавшиеся, что значительная часть их традиционных грузов будет переправляться водным путем. Определенные сферы в США стремились выбрать трассу канала, удобную для контроля с их стороны. И в конечном счете два шлюза были оборудованы на территории Соединенных Штатов!

Но история глубоководного пути к Великим озерам восходит к XVIII веку. Современный Сивей — лишь завершение многолетних трудов нескольких поколений канадцев, мечтавших пробить дорогу к океану и связать озера и реки континента в единую водную систему. Задача эта была нелегкой.

Первые примитивные шлюзы для лодок с грузом, и каноэ появились еще в 1789 году возле Монреаля. Участок, требующий наибольшего подъема судов при переходе из озера Онтарио в озеро Эри, в обход порогов и водопадов Ниагары, был сооружен в 1828 году и назван Уэлленд-каналом. Тогда он имел сорок деревянных шлюзов. В 1845 году его расширили, а в 1887 году углубили до четырнадцати футов.

К 1932 году Уэлленд-канал канадцы полностью реконструировали, и теперь здесь восемь железобетонных шлюзов.

Но участок трассы от Монреаля до города Кингстона, находящегося у выхода реки из озера Онтарио, имел лишь мелкий восьмифутовый канал. До четырнадцати футов его углубили в 1903 году, но этого оказалось далеко не достаточно для морских судов.

Лишь в 1959 году строительство всего современного комплекса сооружений Сивея завершилось. Состоялась торжественная церемония открытия сквозного движения на Глубоководном морском канале Святого Лаврентия.

С тех пор огромные лейкеры, поднимающие до миллиона бушелей пшеницы (такое количество можно снять с площади около сорока пяти тысяч акров), и океанские грузовозы-фрейтеры начали курсировать между портами всего мира и внутренними гаванями Американского континента.

* Английский бушель (16.)~36,37 литра; 1 акр~0,4 гектара; 1 фут~ ~30,48 сантиметра; 1 ярд ~ 91 сантиметру; 1 кубоярд ~ 0,76 кубического метра.

Глубины шлюзов и канала теперь не менее двадцати семи футов, ширина — двести. Не допускаются в шлюзы суда лишь с длиной корпуса больше 730 футов.

В строительстве комплекса участвовало двадцать две тысячи человек и использовалось множество механизмов. Канадцы извлекли и переместили 76 миллионов кубоярдов грунта*, американцы — 41 миллион. Канадцы затратили на строительство 629 миллионов долларов, американцы—422 миллиона. Попутно с задачей судоходства решена и энергетическая проблема обширного района. Система дамб и водохранилищ обеспечивает выработку мощными ГЭС электроэнергии для нужд канала и всей местной промышленности.

Пока шла беседа, шлюз освободился. Повторилась знакомая процедура: сигналы, точная швартовка в шлюзе, скрежет и скрип бортов, посвистывание стремительно стравливаемых тросов... Через считанные минуты поднялись на тридцать футов... И снова вперед!

Через некоторое время мы очутились в парных шлюзах Нижний и Верхний Боарне. Здесь, на правом берегу, находится мощная гидроэлектростанция с большой дамбой. Видны сложные конструкции и разбегающиеся по сторонам линии электропередач. На участке между шлюзами, под трассой канала, пробит туннель с шоссейной дорогой, и автомобилисты пересекают Сивей без всяких задержек.

По сторонам потянулись зеленые поля. Минуем небольшие городки, утонувшие в гуще деревьев.

БОК О БОК С «ЮЖНЫМ СОСЕДОМ»

Берега снова отдалились. Движение оживленное. Встречаем несколько судов, постоянно курсирующих по этой линии. Вот только что разошлись с западногерманским теплоходом, на черном борту которого выделяется белая надпись; «Гамбург — Чикаго-лайн». За ним новенький «швед», также спешащий в Чикаго, следом «англичанин» с широкой допотопной трубой под гордым названием «Принц океана»... Лоцман говорит, что вскоре с левого борта покажутся берега Соединенных Штатов.

Канадский городок Соммерстоун позади. Напротив, совсем неподалеку, американский Рузвельттоун. Оба невелики. У каждого берега видны моторные лодки и катера. Слева — под много-звездными флагами, справа — с красным кленовым листом на полотнищах... Сзади мощно ревет мотор. Широкий белый катер под флагом США устремляется за нами. Военные моряки в белой форме и белых шапочках с отворотами изучают алое знамя нашей Родины. Оно реет на корме — большое, яркое и выразительное. А вверху по сторонам мачты развеваются еще два: справа — с кленовым листом, слева — звездно-полосатое. Это традиционные приветствия странам, в водах которых находится корабль. Да, это поистине редчайший случай, когда над судном одновременно подняты три государственных стяга!

Предстоит прохождение шлюзов, оборудованных на американской территории. Вначале нас ставят к резервному причалу... Он густо исписан и здесь. Какая-то ярко разрисованная русалка шлет нам воздушный поцелуй. Впрочем, она это делает не первый раз. Надпись старовата. Вот пророкотал мощный гудок теплохода, и мы двинулись к камере шлюза Снелл-Массина, где преодолели очередную «ступеньку» в целых сорок семь футов высотой.

Здесь нас ожидало любопытное зрелище. На специальных высоких «обсервационных» платформах с прочными поручнями собрались десятки, сотни американцев, с интересом созерцавших советский корабль, алый флаг, золотистые серп и молот, выделяющиеся на красной «марке» белоснежной трубы.

— Русские!.. Советы! — кричал кто-то из наиболее экспансивных зрителей.

Непрерывно щелкали затворы фотоаппаратов, стрекотали кинокамеры. Кто-то из собравшихся помахал платком, мы ответили. И тогда поднялся лес рук, лица расцвели улыбками. Что ж, здравствуй, Америка!

В КРАЮ ТЫСЯЧИ ОСТРОВОВ

Вскоре и второй американский шлюз — Эйзенхауэр — позади. Он поднял нас еще на сорок два фута, и мы вступили в озеро Сент Лоуренс.

Разговорились с мсье Жаном. Этот невысокий, подвижный брюнет, хоть и озабочен своими делами, весьма любознателен. С интересом он расспрашивает о Сибири и ее гигантах — Братской и Красноярской ГЭС и поражается их уникальной мощности.

— Кстати,— замечает мсье Жан,— как раз сейчас мы проходим над совсем молодым озером. Под нами на глубине более девяноста футов скрыты извилины русла прежнего канала, его пороги и многочисленные старые шлюзы. Все озеро Сент-Лоуренс — это своеобразный резервуар. Оно ограждено дамбами, регулирующими поступление воды, в частности, на расположенный неподалеку мощный гидроэнергетический узел. Длина этого искусственного озера примерно тридцать миль.

Долго еще следуем по водной границе двух американских государств.

Минуем последний этап на пути к озеру Онтарио. Остановки в шлюзе Ирокез не потребовалось, пришлось лишь сбавить ход. Этот шлюз обычно поднимает суда всего на три фута. Вероятно, в данном случае разница уровней оказалась незначительной или вообще отсутствовала.

За шлюзом Ирокез миновали один из тех легких, кажущихся просто воздушными высотных мостов, которые в нескольких местах перекинуты через Сивей. Возможно, прототип этого моста — Голденгейт-бридж, переброшенный через пролив Золотые Ворота в Сан-Франциско. Здешний мост называется международным, так как связывает берега на территориях разных государств.

На американской стороне расположен город Огденсбург, на канадской—Прескотт. Последний памятен тем, что в его окрестностях осенью 1838 года разыгралась известная «Битва при ветряной мельнице» — один из самых драматических эпизодов борьбы за независимость Канады.

Основные очаги восстания в 1837 году находились в Монреале и Торонто. Английские власти быстро подавили их. Руководители повстанцев Макензи и Папино скрылись. Тогда выступила группа польского эмигранта Шульца, надеявшегося овладеть городом Прескотт и вновь воодушевить патриотов. Но обещанное подкрепление не прибыло, в ожесточенной битве повстанцы потерпели поражение. Самоотверженно сражаясь, Шульц не искал спасения в бегстве. Восьмого декабря 1838 года герой был повешен.

Ныне на возвышенном берегу выделяется башня старой мельницы — своеобразный памятник погибшим повстанцам.

За живописным местечком под громким названием Александрия вступаем в пределы края Тысячи островов.

Фарватер проходит большей частью совсем близко от берега Соединенных Штатов. Звездные флаги, большие и яркие, видим не только на яхтах и катерах, но и на флагштоках над крышами вилл и башнями причудливых «замков».

— От них, этих замков, на две мили несет «плесенью веков»,— иронически заметил вахтенный помощник.

Но лоцман его поправил:

— Не думайте, пожалуйста, что все эти постройки — сплошная бутафория! Большинство —• да! Но некоторые куплены в Европе, разобраны и собраны вновь: в Америке любят седую старину и гордятся, если владеют ею.

Окружающая нас местность напоминала живописное побережье Онежского озера или шведские шхеры. Множество небольших островков и совсем крошечных кусочков суши, на которых чуть умещается путевой маячок. Часть их густо поросла травой и деревцами — елями, кленами, буками, осинами, березками. Другие острова каменисты, безжизненны. Некоторые соединены между собой причудливо изогнутыми мостиками, пестреют уютными дачками.

По зеркальной глади воды между островками на больших и малых скоростях проносятся катера. Некоторые вырываются на фарватер и описывают пируэты, оставляя пенистый след. Большие катера — широкие, подобные многоместным американским автомобилям с мощными моторами — то обгоняют нас, то, мигом затормозив, покачиваются на волнах.

Вот и сейчас бело-зеленый катер подошел к самому борту. В катере три девушки в безрукавках и шортах. С любопытством разглядывают советский теплоход, людей на его борту. И вдруг с катера донеслось усиленное мегафоном: «Здрав-ствуй-те!..»

Стоявший рядом боцман просто опешил: «Вот так штука, знают русский!» — И громко, по-моряцки, ответил, подняв руку:

— Здравствуйте, салют вам!

Вдоволь накатавшись, хозяева катеров вкатывают их по пологим настилам в крытые домики-гаражи. От непогоды?.. Штормов?..

— Нет,— разъясняют канадцы,— во избежание угона.

В этом краю миллионеров действуют законы «частного предпринимательства». Впрочем, нам поясняют, что угоны совершают не столько из корысти, сколько из озорства, от безделья. Народ тут обеспеченный. Поэтому частные владения ограждены, часто имеют специальную охрану.

Нам назвали владельцев отдельных примечательных вилл и особняков. Это все «пшеничные», «стальные», «нефтяные» короли, голливудские воротилы, владельцы газетных трестов. Сюда приезжали отдыхать талантливейший художник-мультипликатор — творец «Страны чудес» Уолт Дисней и великий певец Энрико Ка-рузо. Но на месте домика певца ныне сооружен дворец короля рок-н-ролла Пресли. Цена на острова растет. Каждый акр земли здесь золотой. Этот курортный район конкурирует с Флоридой.

Берега растворились в туманной дымке. Идем полным ходом:. Где-то справа остался город Кингстон, бывший форт Фронтенак, принадлежавший франкоканадцам. Впереди столица западной Канады небоскребный Торонто, индустриальный, окутанный оранжевыми дымами сталелитейных заводов Гамильтон. За густонаселенным перешейком, отделяющим озеро Онтарио от сравнительно мелководного Эри,— города Буффало, Уинсор, Детройт, еще дальше по озерной глади, минуя озеро Гурон, нетрудно добраться и до Чикаго, лежащего на южном конце «изогнутого пальца» — озера Мичиган... А более северная дорожка по Верхнему озеру доведет до самого Порт-Артура. Там, Тандер-Бей — крупнейшая гавань по вывозу пшеницы и металлоизделий.

Из шлюзовых барьеров впереди нас ждет лишь одно достаточно серьезное сооружение — упоминавшийся ранее Уэлленд-канал. Здесь «лесенка» тоже крута. Работает она помедленнее, чем новые шлюзы, но четко и надежно... А дальше, на стыке озер Гурон и Верхнее, расположен последний, одинокий шлюз Сент-Мари.

Так состоялось наше знакомство с Сивеем — морским путем в глубь Американского континента.

ОБ АВТОРЕ

Сергей Напалков. Родился в 1907 году в Петербурге. Окончил Ленинградский морской техникум и Ленинградский институт инженеров связи. Работал в Научно-исследовательском институте морского флота, затем в Балтийском морском пароходстве. В качестве инженера-испытателя и первого помощника капитана плавал на разных судах, побывал во многих странах Европы, Азии, Америки, Африки. О своих впечатлениях автор рассказал на страницах опубликованных им книг, таких, как «Рассказ о далеких странах», «В империи доллара», «В стране Тиля Уленшпигеля», «Свободный Вьетнам встречает друзей», «Солнце над Кубой», «На разных меридианах» и других. В нашем ежегоднике выступает второй раз. Сейчас работает над новой книгой очерков о своих путешествиях.

К очерку Сергея Напалкова «ЧТО ТАКОЕ СИВЕЙ?»

В закрытой гавани Торонто — в городе на Онтарио

Его предки встречали капитана Жака Картье. Пышен и величествен наряд индейского вождя, но сегодня это только для фотосъемки. Вождь должен заработать на пропитание!

Эти пушки Квебека никому теперь не угрожают

Квебек. Отель «Людовик XIV» — есть еще и такие «суперотели»

На морском пути Сивей. В «краю тысячи островов» попутный маячок

Это — Ниагара (американская часть водопада). Именно в обход таких водных преград и создали канадцы шлюзы Сивея. Справа видно падение воды с ответвления «Вуаль невесты»