Мир путешествий и приключений - сайт для нормальных людей, не до конца испорченных цивилизацией

| планета | новости | погода | ориентирование | передвижение | стоянка | питание | снаряжение | экстремальные ситуации | охота | рыбалка
| медицина | города и страны | по России | форум | фото | книги | каталог | почта | марштуры и туры | турфирмы | поиск | на главную |


OUTDOORS.RU - портал в Мир путешествий и приключений

На суше и на море 1971(11)




Кесри Сингх

ТИГР РАДЖАСТХАНА

*
Фрагменты из книги
ТИГР РАДЖАСТХАНА

Осторожный тигр

Охота на тигров не терпит безрассудства — таково мое глубокое убеждение. Человек, который ходит на тигра раз или два в жизни и при этом действует торопливо и необдуманно, подвергает себя большому риску и остается без трофеев. Профессионал так вести себя не может. На его долю и без того хватает риска даже при нормальном ходе охоты.

Встретившись с тигром (или пантерой), человек понимает, сколь он смехотворно слаб и жалок по сравнению со зверем, который движется бесшумно, как тень, и может сокрушить человека одним ударом лапы; охотник противопоставляет ему смекалку и огнестрельное оружие — превосходное оснащение, если только вы точно знаете, как использовать и то и другое. Вся тонкость искусства охоты на тигров заключается в том, как именно с помощью человеческого разума нанести зверю поражение в его собственных владениях. Во многих отношениях это напоминает шахматную партию: необходимо заготовить план с заранее разработанными вариантами и не делать случайных или излишне самоуверенных ходов. Того, кто об этом забывает, ждет тяжелая расплата.

Как истинные представители семейства кошачьих, тигры отличаются широким разнообразием резко выраженных индивидуальных характеров. Тем не менее, потратив жизнь на изучение тигров и борьбу с ними, я считаю, что практически по доминирующим особенностям характера их можно разделить на четыре основные группы: осторожных, беспечных, отважных и робких. Разумеется, эти категории претендуют на точность и полноту охвата не более чем классификация, с помощью которой философы и физиологи разных школ издавна пытались разделить род человеческий по типу темпераментов. В защиту своей классификации я могу сказать лишь, что она проверена на практике и исправно служит мне для оценки возможного поведения тигра.

Естественно, наиболее сложно охотиться на осторожного тигра. Чтобы убить или сфотографировать такого зверя, приходится прибегать к различным ухищрениям. Думается, осторожность — врожденное качество и, вероятно, результат хороших уроков, полученных в детстве от матери. Вопреки утверждениям некоторых, осторожность присуща не одним только старым, больным животным, которым приходится постоянно заботиться о том, чтобы спасать свою шкуру. Самые крупные, отменного здоровья тигры, которых я встречал в своей жизни, оказывались также и наиболее осторожными.

Это произошло в те дни, когда я возглавил охотничье управление в штате Гвалиор. Мне стало известно, что в окрестностях местечка Кер Кхо обитает поистине чудовищный тигр. Предполагалось, что штат посетит вице-король лорд Ридинг. Возникла идея устроить охоту, с тем чтобы вице-король добыл этот великолепный трофей. Я изложил свой план магарадже, подчеркнув, что речь идет о необычайно крупном звере. Магараджа охотно принял этот план.

Но когда настал час охоты, я был абсолютно не в состоянии отыскать обещанного полосатого гиганта. Зверь был настолько умен, что не удавались все попытки засечь его местонахождение. Он уносил и частично пожирал животных, которых мы привязывали в качестве приманки, но каждый раз ускользал из долины до восхода солнца. Даже самые опытные следопыты теряли его след. Тигр предпочитал твердую или травянистую почву, а через тропинки, колеи и другие мягкие или пыльные участки перемахивал одним прыжком.

Однажды в серой предрассветной мгле я еще раз спустился в долину. Как обычно, я обнаружил останки несчастного буйвола, но сам тигр ушел. Это было видно по тому, что вороны и коршуны уже сидели над трупом, а тигры не делятся добычей с охотниками за падалью. Пока тигр держится поблизости от своей добычи, ни один мародер джунглей не рискнет к ней приблизиться. Я тут же послал в джунгли следопытов, но, как и прежде, они не обнаружили ни единого отпечатка лапы.

Потеряв всякую надежду, я собрался возвращаться в охотничий лагерь магараджи, как вдруг ко мне подбежали два крестьянина, работавшие неподалеку в поле и, тяжело дыша, сообщили, что видели большого тигра, который плыл по реке. По их рассказам, зверь проплыл некоторое расстояние близ берега, а затем вышел из воды на каменистом участке и направился в сторону приманки. Из этого я заключил, что тигра что-то напугало, помешав ему кончить трапезу (возможно, мое приближение), и он спустился в долину, вошел в воду, чтобы запутать следы, а затем надумал вернуться к прерванному обеду.

На этом предположении я построил план действий. По случаю охоты был протянут полевой телефон. Я переправился через реку и, связавшись с магараджей, предложил ему прибыть как можно скорее вместе с вице-королем. Менее чем через два часа вся группа оказалась здесь.

Тем временем я уточнил план кампании. Долина имела очертания вытянутой подковы, упирающейся концами в реку. Если смотреть со стороны воды, на правой стороне подковы было меньше растительности и других естественных укрытий. Оба откоса высокие и весьма крутые. Зверь, уходящий от облавы по долине к реке, наверняка должен был держаться левой стороны, где больше укрытий. Поэтому я расставил линию загонщиков у верхнего изгиба подковы, велев им быть готовыми гнать тигра к реке, если, разумеется, он окажется в долине. У меня же была хорошая огневая позиция — махан на ветвях дерева, откуда открывался прекрасный обзор местности. По ней должен следовать тигр, который, как я полагал, будет держаться ближе к левому склону.

Как только прибыла группа высокопоставленных гостей, я предложил лорду Ридингу взобраться на махан. Он отказался, сказав, что на такой высоте у него закружится голова и он не сможет точно выстрелить. Вице-король добавил, что сумеет очень хорошо все сделать с того места, где сейчас находится, то есть с земли.

Итак, я отправился дать сигнал загонщикам начинать облаву, а вице-король, магараджа и сэр Малькольм Хейли, сопровождавший лорда Ридинга, уселись в высокой траве у реки. Вскоре мне в голову пришла новая мысль: а что, если этот тигр с его осторожностью и столь тонкой интуицией решит действовать по-другому и убежит из долины там, где правая сторона подковы выходит к реке? Имея это в виду, я занял позицию на том же берегу, где и магараджа, но ярдов на сто правее. И мои надежды, что тигр находится в долине, и мои дурные предчувствия относительно его поведения оправдались. Тигр, должно быть, двигался очень медленно, потому что вдруг я увидел его огромное полосатое тело в редком кустарнике всего лишь в нескольких ярдах перед загонщиками — их головы торчали над кустами. Тигр двигался по правой, именно по правой стороне долины.

Заметив тигра, я отвернулся, кашлянул и выронил белый платок. Тигр сел и замер, предполагая или по крайней мере надеясь, что я его не вижу. Я повернулся и медленно зашагал вправо, «внушая» тигру, что опасность ему грозит с этой стороны, и побуждая его двинуться по берегу в противоположную левую сторону, под выстрелы охотников. Шагая, я наблюдал за тигром уголком глаза и с облегчением увидел, как он встал, пошел налево и исчез из поля зрения.

Линия загонщиков по заранее намеченному плану остановилась. Ими непосредственно руководили шикари.

Но мой маленький трюк отнюдь не обманул тигра. Ибо вместо того, чтобы продолжать двигаться влево, он внезапно вышел из высокой густой травы прямо к реке, спокойно погрузился в воду и поплыл на противоположный берег. Течение заставило его пересекать русло по диагонали, и он держал курс прямехонько на группу людей, дожидавшихся его на противоположном берегу. Возможно, тигр их не замечал.

Когда тигр плывет, он погружает в воду все тело и лишь часть морды торчит над поверхностью. Плывущего тигра легко заметить только в очень спокойной воде, когда от его морды расходятся небольшие волны.

Несколько обеспокоенный тем, что магараджа и его гости могут не заметить приближающегося зверя, я крикнул и побежал к ним.

На бегу я услышал два выстрела, один за другим, а затем, когда был уже рядом со стрелками, раздалось еще два. Вся группа казалась очень взволнованной. Было похоже, что у магараджи и вице-короля что-то неладно с ружьями, а сэр Малькольм, вооруженный лишь тросточкой, сжимал это свое «грозное оружие» с мрачной решимостью. Тигр был в воде на расстоянии нескольких ярдов.

А произошло вот что. Все трое заметили, как тигр вошел в воду несколько выше по течению и поплыл по направлению к ним. Лорд Ридинг и магараджа были вооружены двустволками, и, заметив зверя, лорд Ридинг разрядил в него оба ствола. Но мишень была слишком мала, и он промазал. Тигр, не меняя курса, плыл прямо на них. Вице-король перезарядил ружье и снова выстрелил из обоих стволов. И опять промахнулся. Тигр неумолимо приближался.

Магараджа, который был превосходным и обычно весьма хладнокровным стрелком, пока что не стрелял. Он хотел, чтобы знатный гость добыл свой трофей, и был уверен, что в крайнем случа_е всегда сумеет вышибить из тигра мозги до того, как тот выберется на берег. Однако после последнего выстрела вице-короля он решил, что игра зашла слишком далеко, поднял ружье, тщательно прицелился и нажал спусковой крючок. К несчастью, оружие оказалось незаряженным. Тогда, торопясь зарядить ружье, магараджа сунул руку в карман куртки, где обычно держал про запас два-три патрона. Но там их не было. Вместо этого его пальцы нащупали металлический свисток, весьма напоминающий по форме медный патрон. Магараджа, не глядя, впихнул его в казенную часть, ее заклинило свистком, и ружье стало непригодным для стрельбы. Все это заняло всего лишь несколько мгновений, а вице-король, стрелок довольно посредственный, тем временем лихорадочно пытался перезарядить ружье, чтобы сделать последнюю попытку.

Именно в этот напряженный момент я и появился на сцене. Я поднял ружье, но не успел спустить курок, как тигр, видя такую бешеную активность поджидающей его на берегу компании, повернулся и поплыл обратно к противоположному берегу. Все перевели дух, и оба стрелка получили время перезарядить ружья без спешки. Я попросил вице-короля не стрелять, покуда зверь не выберется на берег и не станет хорошей мишенью. Преодолевая течение, тигр решительно держал путь к противоположному берегу, к точке, находящейся прямо напротив нас. Таким образом, дистанция для стрельбы была вполне подходящей.

Наконец тигр вылез на берег, с его огромного туловища капала вода. Вице-король выстрелил. Пуля угодила в бедро левой задней ноги, но тигр даже не захромал, наоборот, он метнулся прочь и почти сразу же набросился на группу загонщиков, стоявших неподалеку. Один из них был с барабаном. Ударом лапы тигр свалил наземь несчастного барабанщика. Затем, быстрый, как молния, нырнул в густой кустарник, росший в долине. Последние события я видеть не мог, но один из фланговых загонщиков, стоявших на возвышении, крикнул мне об этом через реку.

Теперь возник вопрос, как отыскать в высшей степени опасного хищника. Сделать это надо было как можно скорее. Договорившись с магараджей, что он доставит своих гостей обратно в лагерь, я пересек в лодке реку и, распорядившись позаботиться о бедной жертве, вскарабкался по склону наверх, откуда открывался хороший обзор зарослей. Сверху чаща казалась похожей на клумбу, притом не очень обширную и окруженную со всех сторон сравнительно чистым пространством. Это было мне на руку. Я некоторое время наблюдал за чащей, но раненый зверь не давал о себе знать.

Поскольку тигр, очевидно, не имел намерения немедленно покинуть свое убежище, стало ясно, что его придется выгонять. Я послал человека в ближайшую деревню с просьбой собрать и привести стадо буйволов. Стадо собрали и с основательным шумом погнали в чащу.

В этот момент тигр продемонстрировал свою поистине необыкновенную хитрость и понимание ситуации. Если бы он набросился на одного из буйволов или хотя бы издал глубокий кашляющий рык, как это делают тигры, когда хотят отпугнуть незваных пришельцев, он бы выдал себя и, возможно, навлек на себя атаку буйволов. Но зверь поступил совсем иначе. Он дождался, покуда один-два буйвола подошли к нему совсем близко, а затем сделал несколько шагов только для того, чтобы животные увидели его рядом с собой и почуяли его запах. В результате ближайшие буйволы отпрянули, паника мгновенно охватила все стадо и, оно, объятое страхом, помчалось к деревне. После этого, естественно, нечего было и пытаться загнать их обратно в кустарник.

У меня оставался еще один козырь, который можно было попробовать разыграть. Я послал в лагерь за обученным слоном и велел погонщику, сидевшему на шее гиганта, ввести слона в кустарник. В этом районе Индии дикие слоны не водятся, так что тигр наверняка не встречался прежде со столь странным существом. Во всяком случае вид гиганта, продирающегося к нему напролом через кустарник, оказался слишком впечатляющим зрелищем для тигриных нервов. Взревев, зверь неожиданно выскочил из укрытия и помчался по долине. Из лагеря мне на помощь прислали несколько стрелков, и один из них выстрелил навскидку. Однако ему не удалось остановить тигра, и тот вскоре скрылся из виду.

В этот момент произошло второе несчастье. Увидев босого загонщика, беззаботно бредущего в одиночестве, тигр прыгнул на него и отомстил человечеству за свои раны — сшиб беднягу наземь и буквально отгрыз ему голову.

Расставленные мною наблюдатели занимали удобные позиции на деревьях и по краям долины, и от одного из них, который видел ужасную сцену, я узнал, что после убийства загонщика тигр скрылся в узкой лощине, полной крупных валунов. Лощина эта как бы впадала в долину. Взяв с собой всех охотников, я тут же направился к лощине. Несмотря на трудную дорогу, через несколько минут мы были на месте. Началась довольно зловещая игра, похожая на игру в прятки. Стрелки заняли места на высоких откосах лощины. Тигр был внизу, но он спрятался среди дикого нагромождения камней и увидеть его было невозможно. Мы знали наверняка, что он там и даже имеет возможность передвигаться в каменных завалах, не выдавая себя. Когда мы порой постреливали в темные расщелины между валунами, надеясь выгнать тем самым тигра на открытое место, он отвечал громким сердитым ревом, как бы предупреждая нас: «Но-но, не позволяйте себе лишнего». И этот рев исходил то из-под одного валуна — чуть не прямо под стрелком, то из-под другого на расстоянии двадцати—тридцати футов от первого.

Игра продолжалась более часа, а дело меж тем шло к вечеру. Солнце в Индии заходит быстро, и времени терять было нельзя. Поэтому я подозвал охотников и объявил, что собираюсь спуститься в лощину и кончить затянувшуюся охоту.

Я стал спускаться по откосу на некотором расстоянии от того места, где мы в последний раз слышали тигриный рев, а затем, лавируя между каменными глыбами, пошел по дну оврага, туда, где, как я полагал, должен был находиться зверь. Время от времени мои спутники спрашивали сверху, вижу ли я что-нибудь. Я не отвечал. Наконец ползком начал передвигаться к валуну, под которым, по всем расчетам, должен был прятаться мой противник, если он не сбежал. Самое правильное, решил я, это выставить самого себя в качестве приманки — пусть тигр бросится на меня в атаку на этом открытом плацдарме, где он будет виден моим товарищам сверху. Когда от меня до валуна оставалось футов двадцать, я нарушил тишину, громко обратившись к стрелкам с просьбой смотреть в оба.

Моя мысль оказалась правильной. Послышался кашляющий рык, и между двумя валунами появились тигриные голова и плечи. Через мгновение он ринулся на меня, и я увидел все его взметнувшееся в воздухе тело. И тут же сверху громыхнул выстрел. Тяжелая пуля перебила зверю позвоночник. Тигр рухнул и перевернулся навзничь, но, увидав меня рядом с собой, почти что на расстоянии протянутой лапы, он с изумительным мужеством, свойственным этому виду животного, начал подползать ко мне на животе. Я встал и выстрелил в упор ему в голову.

Теперь мне угрожала некоторая опасность со стороны других, дальних стрелков. В быстро сгущавшихся сумерках они продолжали палить по конвульсивно содрогавшемуся телу тигра. Однако вскоре они услышали мои крики, и все начали спускаться по склонам, чтобы как следует разглядеть наш приз.

Зверь оказался таких размеров, что поначалу мы заподозрили, что врет рулетка; длина тигра была одиннадцать футов пять с половиной дюймов, на один дюйм короче самого большого тигра, убитого в этих краях*. Мы помучились, вытаскивая тушу тигра из оврага, и основательно попотели, взваливая его на слона. И это было не удивительно, ибо, когда в лагере мы взвесили нашу добычу, она потянула пятьсот девяносто фунтов — вес редкостный.

Для меня же в этой охоте наиболее примечательным было то, что этот исключительно крупный, мощный, цветущего здоровья зверь оказался в то же время самым хитрым и осторожным из всех мной встреченных. На протяжении всего этого длинного, несчастливого дня меня не покидало ощущение, что мой противник пытался — и почти всегда с успехом — предусмотреть мой следующий шаг и соответственно обдумать свои ответные действия. Он потерпел поражение только потому, что охота была тщательно спланирована, в ней принимали участие многочисленные загонщики и стрелки, и шансов на спасение у зверя почти не оставалось.

* В 1914 году близ Шивапури.— Прим. авт.

Отважные тигры

Как правило, тигры, если они не ранены, не дряхлы или по каким-то причинам не могут убежать, стараются, особенно в дневное время, не встречаться лицом к лицу даже с небольшими группами людей. Это относится и к тиграм, утратившим свое врожденное уважение к человеку и привыкшим охотиться на стада овец и буйволов. Однако бывают исключения.

Из деревни Шергадх в районе Гвалиора стали поступать жалобы на тигра — похитителя скота. Я получил указание уничтожить хищника. К счастью, чуть не в тот же день ко мне зашел староста Шергадха. Услыхав его рассказ, я решил бросить все прочие дела и попросил старосту к следующему дню собрать большой отряд загонщиков. Вместе со старостой отправился в деревню и мой надежный шикари, великолепный охотник и следопыт по имени Мохаммед Хан с двумя слонами из государственного слоновника. Я решил безотлагательно заняться этим тигром не только из-за его грабежей, но и из-за его наглости — он не обращал внимания на любые попытки отогнать его от скота. Напугать тигра было невозможно: он бросался на всех дерзнувших помешать ему свалить и утащить животное, которое, возможно, было единственным богатством всей семьи. Несколько человек в таких случаях поплатились жизнью, хотя тигр явно не был людоедом и не поедал трупы убитых им людей. На следующий день я выехал на машине в Шергадх. Мохаммед Хан и загонщики со слонами находились в полной готовности и ждали моих распоряжений. Топография местности и рассказы о повадках зверя убедили меня, что нет смысла сооружать махан, к тому же мы предполагали без промедления вступить в схватку с тигром. Я решил сразу приступить к облаве. Говорили, что любимое логово тигра находится среди зеленых кустов, растущих в речном ущелье в полумиле к северу от деревни. Я влез в хоудах* на спине одного слона, Мохаммед Хан взобрался на другого, и мы отправились в указанном направлении. Загонщики следовали за нами.

* Хоудах — седло с балдахином (арабск.).

Однако, когда мы прибыли к логову зверя, я понял, что задача не столь проста, как казалась вначале. Длинными полосами тянулись здесь заросли густого кустарника, перемежавшиеся озерками и участками высокой травы. Принимая во внимание характер этого тигра и условия местности, я меньше всего хотел использовать загонщиков. Наилучшим представлялся такой план: двигаться, не мудрствуя, вдоль реки на слонах гуськом, хотя, если мне верно обрисовали характер зверя, мы рисковали при этом вовсе не увидеть тигра, так как он мог оставаться в своем укрытии.

Но не прошло и десяти минут с момента нашего выхода в путь по речному ущелью, как в двадцати метрах перед слоном Мохаммед Хана из кустов вышел тигр и остановился, загораживая дорогу. Слонов этот зверь никогда прежде не видывал, но вел он себя очень спокойно и представлял собой отличную мишень для шикари. Тот сразу же выстрелил зверю в грудь. Я тоже видел тигра, но стрелять не мог, потому что как раз в этот драматический момент мой слон проходил под ветвями большого дерева.

Получив пулю, тигр громоподобно взревел и бросился в атаку. Нервы слона не выдержали, он повернулся, намереваясь бежать. В тот же миг тигр прыгнул на слоновый бок и, цепляясь когтями, вскарабкался на спину, где в широком хоудахе сидел Мохаммед Хан. Ударом передней лапы зверь размозжил голову Мохаммеда и, навалившись на его тело, издох.

В этих ужасающих обстоятельствах, чувствуя тигра за своей спиной, махоут* вел себя с изумительным мужеством. Он оставался на своем месте и твердой рукой управлял слоном. Когда же тигр затих, махоут заставил слона присесть, чтобы можно было снять оба трупа — человека и зверя. Пуля охотника попала в сердце тигра и за короткие тридцать секунд, которые ему оставалось прожить, зверь успел вскочить на слона и убить Мохаммеда.

Через некоторое время я повстречался с тигром примерно такого же нрава в Тигаре (штат Гвалиор). Охота была устроена для магараджи. Около полудня загонщики подняли большого тигра-самца и погнали прямо на махан магараджи. Зверь быстро передвигался в густых зарослях, стрелять было трудно, о тщательном прицеливании и думать не приходилось. Пуля магараджи лишь оцарапала тигру лапу. Зверь рассвирепел. Он отступил в густой кустарник, но отнюдь не покинул поле боя и зарычал так грозно, что я скомандовал загонщикам: «Ни шагу вперед».

* Махоут — погонщик слонов (инд.).

В облаве участвовали два слона. На одном из них сидел я, на другом — мой приятель капитан Султан Хуссейн, опытнейший охотник из свиты магараджи. Намереваясь прикончить раненого зверя (тогда я, конечно, не представлял себе, что он был лишь слегка поцарапан), мы въехали в кустарник.

Мы не увидели тигра, но он, конечно, следил за нами, и, как только мы приблизились, хищник с чудовищным кашляющим ревом ринулся в атаку. Едва его желтоватая шкура мелькнула в зарослях, оба слона повернули и, задрав хвосты, помчались прочь.

Тигр настиг ближайшего к нему слона, того, на котором сидел капитан Хуссейн. Стрелять со спины несущегося вскачь слона невозможно. Хуссейн не смог сразить своего преследователя. Тот прыгнул и вцепился клыками в репицу слоновьего хвоста. Не могу сказать, что заставило перепуганного слона остановиться — боль или мощь тигра, но так или иначе тигр пытался заставить гигантское животное сесть на задние ноги. Однако, пока все это происходило, Хуссейн с величайшим присутствием духа повернулся в своем седле и, нацелив дуло ружья прямо в лоб тигру, нажал спусковой крючок. Убитый тигр рухнул как камень. Тигр был превосходен. Он достигал восьми футов десяти дюймов в длину. Обследование первой раны показало, что он мог без малейших трудностей ускользнуть через густой кустарник, но отважный зверь решил остаться, чтобы отомстить.

В этих краях Индии принято, чтобы охотничьего слона сопровождал пеший погонщик — сатмари с копьем. С нами было два сатмари, каждый следовал за своим слоном. Едва ли не самое страшное на охоте, это когда тигр атакует пешего, плохо вооруженного человека. Ужасающий рев, треск ветвей, а затем и сам вид тигра настолько потрясли обоих сатмари, что они бросились друг другу в объятия и потеряли сознание. Нашли их спустя некоторое время после того, как с тигром было покончено. Они все еще находились в шоковом состоянии.

Беззаботный тигр

Из всех тигров, которых я встречал, этот был, пожалуй, самым странным. Он вел себя настолько легкомысленно, будто сознательно решил пренебречь всеми предосторожностями, к которым обычно прибегают дикие звери перед лицом опасности. В результате он прямо-таки вознамерился принести в жертву свою жизнь новичку, прежде видавшему тигров только в зоопарке. Добавлю, что тигр при этом имел полную возможность сбежать.

В ту пору моим начальником на государственной службе был европейский чиновник. Стрелок он был неважный, прежде никогда на тигров не охотился. Но он жаждал убить хотя бы одного тигра, перед тем как уйти в отставку и покинуть страну, славящуюся полосатыми хищниками. И вот когда пришло сообщение, что появился тигр, ставший грозой окрестных деревень, было решено, что мы вдвоем отправимся на охоту и попытаемся положить конец его разбою.

Тигр обитал на ровном, как стол, плоскогорье, около двенадцати миль в длину и двух в ширину, раскинувшемся среди низких холмов. Закоренелый похититель скота повадился подкарауливать по ночам у дороги воловьи упряжки. Он облюбовывал вола пожирнее и уволакивал его прямо из ярма, чтобы сожрать не торопясь. Никакой шум и крики не могли заставить его расстаться с добычей, а троих местных жителей, пытавшихся помешать ему, он свалил наземь и жестоко помял.

Для начала я распорядился соорудить на большом баньяне махан близ того места, где тигр в последний раз зарезал животное. Я попросил также купить буйвола для приманки. К сожалению, мой спутник когда-то подвергся серьезной операции и хорошим здоровьем не отличался. Он плохо переносил перепады атмосферного давления, а лесное плато находилось довольно высоко. Мы заблаговременно вышли в путь и добрались до махана за полтора часа до захода солнца. Буйвола привязали к столбу в двадцати пяти футах от баньяна. Неподалеку находился большой глиняный котел с водой, чтобы тигр мог тут же утолить жажду после пиршества.

Вероятнее всего, предстояло ночное бдение, и мы постарались устроиться поудобнее на нашей крохотной платформочке. Я сказал своему компаньону, что, зарядив ружье и поставив его на предохранитель, он должен замереть и не двигаться, пока не настанет момент стрелять в тигра. Затем я лаконично объяснил, что первый шанс для стрельбы, наверное, окажется и самым лучшим — когда тигр почти под нами будет умерщвлять буйвола. Обычно, если приманкой служит буйвол, события разворачиваются в такой последовательности: после короткой борьбы тигр хватает животное за глотку, пригибает его к земле и не разжимает челюстей минуты две, покуда не убедится, что животное испустило дух. Вот тут-то, пока тигр поглощен своим делом, а хрипы и мычание умирающего буйвола заглушают звуки, производимые наводящим ружье охотником, создаются идеальные условия для выстрела.

Курить или разговаривать в таких случаях, разумеется, нельзя. Мы принялись ждать, храня полнейшее молчание. Огромная полная луна выплыла на небо во всем своем великолепии. Ночь была исключительно спокойной, тихой и ясной.

Внезапно я с удивлением увидел тигра, шествующего к нам по открытому пространству. Здесь и там чернели группы кустов, ему было где укрыться, но зверь, очевидно, не намеревался сколько-нибудь затруднять себя и выбрал наиболее прямой и гладкий путь. Больше того, он даже не стал подкрадываться к буйволу, как это почти всегда делают тигры и пантеры. Он просто-напросто подошел к трепетавшему животному и, наскоро оглядев его, крепко ухватил за горло. Затем свалил буйвола на землю и принялся душить. Все это происходило так близко от нас, при таком ослепительном лунном освещении, что я видел, как у тигра сверкают глаза и топорщатся усы, когда он все сильнее стискивал челюсти.

Я подал своему напарнику знак, что нужно стрелять. Вместо этого чиновник повернулся ко мне и громко прошептал, что он, пожалуй, повременит, покуда тигр не примется по-настоящему за свой ужин. Я прошептал в ответ, что вряд ли он будет пожирать буйвола немедленно, и предупредил, что мы не должны больше шуметь. Судя по движениям тигриной головы, хищник услышал наши переговоры, однако, расправившись с буйволом, спокойно встал, огляделся и пошел к котлу с водой. Придерживая котел двумя огромными лапами, он опустил голову и принялся лакать. Приблизив губы к уху моего соседа, я умолял его выстрелить, доказывая (ошибочно, как выяснилось позже), что это последняя возможность. Чиновник отказался, объяснив, что какой-то выдающийся авторитет в области охоты советовал ему стрелять только тогда, когда тигр занят едой.

Пока тигр лакал воду, мой напарник вдруг ощутил непреодолимое желание кашлянуть. Ему не удалось подавить кашель, прозвучавший в ночной тишине оглушительно громко. Это уже было слишком. Даже такой беззаботный тигр не выдержал. Он встал, уставился прямо на махан, а затем пошел прочь все той же ленивой походкой, какой пришел, время от времени останавливаясь, чтобы потереться о стволы деревьев.

На вопрос моего спутника, вернется ли зверь, я довольно едко ответил: «Если он сумасшедший, то вернется». Я ошибся самым чудовищным образом. Оказалось, тигр и не собирался скрываться. Вскоре мы разглядели его вдали, вне досягаемости наших ружей при ночной стрельбе — он лежал на полянке. Тем временем мой компаньон, оставив всякую надежду убить тигра, достал сигарету и закурил.

Странная это была ночь. Один непредвиденный эпизод следовал за другим. Ни с того ни с сего тигр с низким предупреждающим ревом встал, метнулся в нашу сторону и нанес несколько ударов лапами по чему-то лежавшему в тени кустов. Затем мы увидели, что он стоит над другим тигром, который покорно улегся на спину, болтая лапами в воздухе.

Поскольку наш тигр не предпринимал серьезной попытки напасть на своего противника, а другой не пытался всерьез обороняться, я догадался, что второе действующее лицо — тигрица. В отличие от своего легкомысленного приятеля она подкралась так осторожно, что мы даже не заметили ее присутствия. Выждав немного и придя к выводу, что тигр больше не проявляет интереса к своей добыче, она решила урвать себе кусок. Но тигр, который, возможно, рассчитывал приступить к ужину несколько позднее, не собирался допустить подобного нарушения правил. Зная в отличие от нас, о ее присутствии, он сначала зычно предостерег ее, а затем, поскольку она не подчинилась приказу, задал ей трепку, хотя и не очень суровую.

Подобный ход событий было легко понять, так как у тигров, живущих парами, существует такой обычай: самец обычно убивает и первым насыщается. Только после этого наступает очередь его подруги, а также тигрят, если таковые имеются. У пантер правила другие: сначала наедается самка, а самец дожидается конца ее пиршества.

Призвав таким образом супругу к порядку, тигр, чей аппетит, должно быть, еще больше разыгрался от присутствия конкурентки, вернулся к буйволу и начал рвать его на части. Теперь наконец мой спутник вознамерился стрелять и попросил посветить ему большим электрическим фонарем, который он приобрел специально для предстоящей охоты. Мне очень не хотелось этого делать, так как луна, хотя и переместилась на небосклоне, все еще хорошо освещала окрестность, и электрический свет был ни к чему. Кроме того, мы фонарь заранее не проверили, и я весьма сомневался в том, что мишень окажется в фокусе на таком коротком расстоянии от источника света. Однако чиновник настаивал и, чтобы избежать дальнейших перешептываний, я включил свет. Точно грянул какой-то световой залп. Но увы, кольцо яркого света легло вокруг тигра на траву, а сам кормящийся хищник оказался в затемненном пространстве.

Пока я фокусировал фонарь, зверь оставался на том же месте. Он прямо-таки плавал в море света. Мой спутник поднял ружье и нажал на спусковой крючок. Почему ружье оказалось незаряженным, я до сих пор не могу понять. Впрочем, все, что происходило в ту ночь, было настолько необычным, что эта очередная неудача меня почти не удивила. Пока чиновник заряжал ружье, тигр вразвалочку пошел прочь. Он шествовал настолько неторопливо, что я умолял своего спутника стрелять поскорее: теперь было уже совершенно ясно, что зверь уйдет навсегда. Чиновник не послушался и, пожалуй, правильно сделал: стрелок он был неопытный и все равно не уложил бы зверя.

Когда тигр скрылся из виду, я заявил, что, поскольку этой ночью стрелять не придется, хочу поспать до утра. Прошло несколько минут, и громкий треск вывел меня из легкой дремоты. Это тигр, съежившись, грыз кость буйвола. Выяснив, что ружье моего компаньона заряжено и что он готов стрелять, я включил фонарь, который на этот раз хорошо осветил мишень. От звука выстрела тигр, не получивший даже царапины, взвился в воздух фута на три и проворно нырнул в ближайшие заросли.

Остаток ночи до самого рассвета он бродил где-то неподалеку от нашего дерева, рыча и кашляя то здесь, то там.

Моего напарника ждала в городе срочная работа, поэтому в лагере он не задержался. Пришлось мне взяться за дело. Неделю спустя я вернулся на плато, снова взобрался на махан и стал ждать. Тигр явился почти с той же беспечностью, что и прежде, и я уложил его выстрелом в шею с близкого расстояния. Это был хороший экземпляр — десять футов семь дюймов в длину..

Вряд ли можно полагать, что этот тигр относился к людям без должного уважения только потому, что ему удавалось совершенно безнаказанно нападать на волов и вытаскивать их из ярма. Я встречал много тигров, получивших подобный опыт, включая тигров-людоедов, однако ни один из них не отличался столь фантастическим легкомыслием.

Робкие тигры

Однажды мне сообщили, что близ местечка Райсар, милях в шестидесяти к северу от города Джайпура, появился тигр, причиняющий большое беспокойство крестьянам. Зверь повадился истреблять скот. На людей он не нападал, но на пастбищах производил изрядное опустошение.

Положение осложнялось тем, что Райсар находился в ту пору на границе между штатами Джайпур и Алвар, а переносить охоту на территорию Алвара было нежелательно. Вот почему я выслал вперед нескольких шикари и, только получив от них сообщение, что тигр зарезал приманку в границах штата Джайпур, выехал на машине к месту охоты.

Место, где тигру принесли в жертву буйвола, было выбрано удачно: с близлежащего дерева хорошо просматривалась арена предстоящей охоты. Еще до темноты я взобрался на махан. Сидя над трупом животного, охотник обычно чувствует себя не столь уверенно, как над живой приманкой. В данном случае тигр оттащил останки мертвого буйвола в такое место, что, вернувшись к ним, оказался бы не ахти какой четкой мишенью. Кроме того, туша была плохо привязана, и зверь мог бы вообще утащить ее с глаз долой. Но сейчас делать уже было нечего, оставалось надеяться на лучшее и постараться не упустить удобного момента для гыстрела.

Приблизительно в девять вечера я скорее почувствовал, чем увидел, что тигр вернулся к своей добыче. Наконец я различил его силуэт и выстрелил. Раздался низкий рев, значит, пуля попала в цель. Затем неясный силуэт растворился во тьме. Прождав полчаса, я спустился с махана и отправился в свою палатку, поставленную неподалеку.

На рассвете следующего дня, вернувшись к приманке, я обнаружил следы крови поблизости от того места, где видел в темноте силуэт тигра. Это укрепило мою уверенность, что я действительно ранил зверя, а насколько серьезно — сказать трудно. Сейчас зверь мог уже издохнуть, но я вполне допускал и другую возможность: слегка оцарапанный, он лежал в засаде, полный решимости отомстить любому двуногому, который окажется на расстоянии прыжка. Пройдя лишь несколько ярдов, мы по размерам и обилию кровавых пятен поняли, что рана отнюдь не пустяковая. Едва я пришел к этому заключению, как услышал шум листьев впереди в кустарнике. Я застыл, призвав на помощь все свое мужество и готовясь достойно встретить атаку хищника. Но слабый шорох в кустарнике продолжался, а леденящий кровь тигриный кашель, предвестник атаки, почему-то не раздавался. И тут, к моему величайшему удивлению, я разглядел в высокой траве тигра — он трусливо уползал, прижимаясь брюхом к земле.

В одну секунду зверь исчез из поля зрения, но несколько крестьян — они стояли у подножия холма в ста ярдах слева, увидев, как тигр пересек открытое пространство, начали необдуманно кричать мне изо всех сил, что зверь где-то в кустах, впереди. Казалось бы, теперь-то, услышав эти крики и зная, что я следую за ним по пятам, тигр наверняка повернется и набросится на меня. Поэтому я опять замер и стоял как вкопанный. И снова никаких признаков готовящейся атаки. В конце концов, не желая обострять ситуацию, я повернул к видневшейся слева небольшой возвышенности в надежде, что оттуда сумею обнаружить местонахождение зверя.

Но тут события приняли непредвиденный оборот. Крестьянам, людям простодушным, очень хотелось поглядеть, как будут приканчивать похитителя их скота. От возбуждения они совершенно забыли, что травля раненого тигра — дело весьма рискованное. Прежде чем я успел их предостеречь, они с криками окружили кустарник и некоторые заорали, что видят в кустах тигра. Но даже теперь он не проявлял признаков агрессивности. Я стоял охваченный волнением и вдруг тоже увидел тигра. Он пытался улизнуть из кустов. Боль и страх были написаны на его морде. Он вызывал жалость, и я выстрелом прикончил несчастное животное.

При осмотре выяснилось, что это был исключительно крупный самец, самый большой тигр, добытый в штате Джайпур. Общая длина туловища составляла десять футов девять дюймов. У меня не было возможности взвесить его, но на вид он тянул не больше чем на пятьсот фунтов — необычайно малый вес для животного подобных размеров. У него была великолепная шкура, и по всем показателям он мог служить образцом проворного, легкого зверя-охотника, если бы занимался охотой, а не кражей домашнего скота.

И хотя среди моих трофеев более тысячи тигров, мне никогда не попадался такой трус, как этот огромный похититель скота в Райсаре. Тем не менее он не единственный робкий тигр, которого мне довелось встретить. Могу припомнить по крайней мере еще одного, который вел себя примерно таким же образом.

Этот зверь также занимался кражей скота и привлек мое внимание по той же причине. Он орудовал на небольшом участке в холмистой местности и заслужил красноречивое прозвище Чума. Приблизительно определив по рассказам крестьян его «местожительство», я решил подсунуть ему живую приманку — буйвола. Однажды ночью, проведя три или четыре часа на махане, я увидел, как появился зверь и прыгнул на свою жертву. Когда он хорошенько ухватил несчастную скотину за глотку, я выстрелил и с удовольствием увидел, что он кувыркнулся и затих. Свет луны был недостаточно ярок, чтобы можно было разглядеть все подробности. Поэтому, прежде чем спуститься на землю, я направил на полосатую тушу луч мощного электрического фонаря. И я правильно сделал, ибо, как только свет упал на распростертое тело, зверь вскочил на ноги и нырнул в соседний кустарник. Я не успел даже схватиться за ружье.

На следующее утро в сопровождении нескольких следопытов и местных проводников я организовал погоню. Довольно скоро мы нашли кровавый след, тянувшийся вверх по холму через заросшую, сильно пересеченную местность. Вскоре впереди я заметил место, где мог бы укрыться зверь. Мы, остановились. Наблюдатели разместились на деревьях и крупных валунах по левую и правую сторону, а также чуть впереди от того места, где мы остановились. Убедившись, что все готово, я двинулся вперед, ступая с большой осторожностью и держа ружье наизготовку. Не прошел я и сотни ярдов, как наблюдатели, стоявшие на возвышении, замахали руками, чтобы привлечь мое внимание. Они кричали, что видят тигра, двигающегося недалеко от меня по краю оврага, и указали мне, где зверь. Я поспешил вперед, прикидывая в уме, что на сравнительно мало заросшем дне оврага, где пролегает русло пересохшего ручья, стрелять будет достаточно удобно.

К тому времени, когда я дошел до края оврага, тигр решил уйти оттуда. Взобравшись по противоположному откосу, он уже почти скрылся в зарослях кустарника. Я быстро выстрелил и понял, что не промазал: хвост тигра дернулся — зверь, значит, ощутил внезапную боль. Теперь проблема заключалась в том, чтобы добраться до тигра, не залезая в кусты. Овраг начинался от подножия возвышенности, откуда должно было просматриваться тигриное убежище. Поднявшись повыше, я увидел, что оно представляет собой полосу густого кустарника, окруженного редкими джунглями. Мне хотелось знать, сидит ли зверь все еще там, но тут он сам вылез из своего прикрытия, предоставив мне отличную возможность прицельно выстрелить ему в плечо. Я воспользовался этим шансом, и тигр рухнул на землю, на этот раз оставшись недвижимым.

Удостоверившись в том, что хищник мертв, я тщательно осмотрел его. Оказалось, мои первые выстрелы причинили ему самые пустяковые поверхностные ранения. При выстреле с махана, после которого он так драматично кувыркнулся, пуля угодила ему в шею прямо над позвонком, но прошла навылет, не задев кости, однако вызвала, очевидно, серьезный шок, парализовавший его на несколько секунд. Вторая пуля, полученная им на кромке оврага, не причинила вовсе никакого вреда, если не считать того, что несколько осколков свинца и никеля кое-где повредили его шкуру. Пуля с мягким концом, очевидно, встретила на своем пути ветку или какое-то другое препятствие и потому разорвалась, не достигнув цели. Быть может, если бы этот крупный тигр-самец был не просто поцарапан, а ранен посерьезнее, он проявил больше отваги и ярости — качеств, присущих его породе. Но об этом можно только гадать. Как я уже говорил, каждый тигр обладает своей особой индивидуальностью — в одних и тех же обстоятельствах разные тигры ведут себя неодинаково.

Два агрессивных тигра

Говорят, если смело посмотреть на тигра в упор, он побоится напасть на человека. Смею заверить, это одно из наиболее абсурдных, хотя и широко распространенных заблуждений относительно крупных представителей семейства кошачьих. Однако это не значит, что тигр вовсе не реагирует на взгляд человека. Наоборот, если вы не знаете, когда нужно поймать взгляд животного (я говорю о тиграх, львах и пантерах), а когда следует отвести глаза в сторону, вы можете не только остаться без трофеев, но и рискуете расстаться с жизнью.

У нас, индийцев, принадлежащих к военным кастам, есть традиция: на следующий день после праздника Дашера выходить на охоту — все равно на какого зверя. Повинуясь этому обычаю, я отправился сентябрьским утром на охоту, сопровождая моего тогдашнего патрона магараджу Гвалиора. Он намеревался подстрелить одного-двух самцов антилопы к столу для соблюдения традиции. Поэтому он взял с собой легкое малокалиберное ружье.

Я повез всю группу в машине прямиком к деревушке под названием Кулет в десяти милях от дворца. Там был охотничий заповедник, и мы без всяких трудностей приблизились к небольшому стаду черных антилоп, состоявшему из двух самцов и их самок. Кто-то из нашей группы выстрелил и промазал. В результате одна антилопа ускакала галопом за холмик. Мы поспешили туда, лавируя в кустарнике, но вскоре дорога стала непроезжей. Пришлось выйти из машины и продолжать путь пешком. Кроме меня и магараджи в группу входили мальчик по имени Серье Рао Шетоле и два офицера: полковник Бхао Сахиб и капитан Султан Хуссейн, тот самый, что застрелил тигра, вцепившегося в хвост слона. Вскоре я велел двум солдатам отправиться кружным путем к месту, где, как я надеялся, они смогут перехватить беглеца. Мы же продолжали наблюдать за стадом.

Шетоле, который был обручен с дочерью магараджи, шел между своим будущим тестем и мной. Ему было не более двенадцати лет от роду, и, естественно, в охотники он еще не годился. Поэтому я не сразу поверил ему, когда он сказал, что видит тигра. Всем мальчикам, когда их берут впервые на охоту, мерещатся тигры под каждым кустом. Кроме того, мы находились на открытом пространстве с редкими одиночными кустиками. В Раджастхане тигры обитают в дремучих джунглях. Поэтому, когда мальчуган сказал мне о тигре, я в ответ шепнул ему какую-то шутку. Магараджа заинтересовался, что у нас за секреты. Узнав в чем дело, магараджа попросил Шетоле показать, что он заметил. Тот повернул назад, прошел несколько шагов и указал пальцем направо. Ярдах в ста от нас сидела тигрица с двумя маленькими тигрятами. Они следили за нами.

Если бы тогда я знал о тиграх столько же, сколько теперь, я не утверждал бы, что тигра нельзя встретить вдали от его любимых мест. Кроме того, я не позволил бы мальчику указывать на зверя, а остальным смотреть на хищника в упор. Но тогда все мы взглянули по направлению вытянутой руки мальчика и, не мигая, уставились на тигрицу. А она, поняв, что обнаружена, взревела и огромными прыжками двинулась к нам. Хвост ее в это время описывал огромные полукруги, как у рассерженной домашней кошки. Тигрята, хотя мы не выказали никакого намерения причинить им вред, юркнули в какое-то укрытие.

Рядом не было ни одного дерева, ближайшим растением выше колена был куст шиповника (высотой фута в три) слева от нас на расстоянии двух шагов. Когда мы поспешили к кусту, желая воспользоваться хотя бы этим жалким укрытием, незадачливый Шетоле, думая, возможно, что мы собираемся бежать, повернулся и помчался туда, откуда мы пришли. Это, естественно, привлекло внимание тигрицы, она сменила курс и последовала за мальчиком. Бросив свое ружьецо, Шетоле мчался во весь дух, но через несколько ярдов споткнулся о камень и нырнул головой в карликовые кусты. Само провидение подстроило его падение — тигрица потеряла малыша из виду и сразу же повернула к нам. Мне и магарадже отступать было некуда. Мы стояли, не шелохнувшись, ожидая дальнейшего развития событий. У магараджи было в руках малокалиберное ружье, из которого он намеревался стрелять антилоп, а я нес сумку с патронами. Приблизившись к нам, тигрица издала такой громоподобный рев, что я подумал: «Если нам суждено остаться в живых, мы с магараджей превратимся из охотников в спортсменов и никогда не причиним вреда ни одному тигру». Однако, увидя, что мы стоим непоколебимо, тигрица вдруг остановилась футах в пятнадцати от нас и поползла, точно готовясь к заключительному прыжку. Хвост ее извивался, время от времени она скребла землю длинными когтями передних лап и поводила рычащей головой из стороны в сторону. Мы, недвижимые, следили за ней. Момент был не из приятных.

Таким манером она пугала нас около полуминуты, и тут я не выдержал, взмахнул над головой патронташем и закричал магарадже: «Стреляй же!» Для меня это было нервной разрядкой, но, к счастью, магараджа пренебрег моим непродуманным советом. И все же не зря я махал сумкой и кричал: тигрица, видимо, решила, что мы не очень-то напуганы ею и собираемся оказать сопротивление. Вспомнив вдруг о своих детенышах, она круто повернулась и поскакала галопом обратно к тому месту, где оставила тигрят.

Когда она была уже в восьмидесяти — девяноста ярдах от нас, магараджа хладнокровно выстрелил вдогонку, но промахнулся. Стараясь говорить как можно спокойнее, я умолял его больше не стрелять. «Если вы ее раните,— говорил я,— она вернется и расправится с нами без всяких церемоний. Точно выстрелить по быстро движущейся цели вам вряд ли удастся, но, даже если вы и попадете, все равно пуля из малокалиберки не убьет и даже серьезно не ранит тигрицу».

Мы были настолько потрясены случившимся, что лишь через несколько секунд вспомнили о Шетоле. Оглядевшись, я заметил торчащую из шиповника худую ножонку. Я подошел к кусту и стал уговаривать мальчика выйти. Он не двигался, поэтому я наклонился и потрогал его. Нога задрожала мелкой дрожью. Бедняжка рассказывал мне впоследствии, что со страху подумал, что до него дотронулась тигрица.

Голова и плечи Шетоле так прочно застряли в кустах, что он не мог вылезти без посторонней помощи. Когда мы в конце концов вытащили его, мальчуган изумленно озирался и спрашивал, что произошло. Я коротко ответил, что времени на объяснения нет, так как нужно поскорее добраться до машины. Свое ружье Шетоле бросил во время бегства. И вот мы начали прочесывать местность в поисках пропавшего оружия. Было бы стыдно оставить ружье, хотя и я начал немного волноваться, как бы тигрица снова не заинтересовалась нами. Ее нервное покашливание и рычание слышались совсем близко. Однако местность была довольно голой, и мы вскоре заметили металлический блеск в траве. Правда, чтобы подобрать ружье, требовалось сделать несколько шагов по направлению к тигрице, притаившейся в редких кустах и издававшей предупреждающие звуки. Дело было довольно опасным, но мы шли группой, очень спокойно, не глядя на тигрицу и не указывая на нее пальцами. Наконец я нагнулся, поднял ружье, и мы чинно удалились. Все это время мы старались избегать резких и быстрых движений.

Ружье мальчика было не более пригодно для охоты на тигра, чем оружие магараджи. Однако оно было заряжено, и, передав патронташ мальчику, я сунул его ружье под мышку. Затем мы отправились кружным путем к машине.

Но наши злоключения на этом не кончились. Не прошло и нескольких минут, как мы снова услышали неподалеку угрожающий кашель тигра. Мы точно не знали, откуда он доносится, и поэтому остановились и осторожно огляделись. Вскоре пришли к выводу, что источник звука находится прямо впереди нас. Действительно спустя минуту огромный тигр-самец вышел из невысоких зарослей приблизительно в сотне ярдов от нас и почти сразу же бросился в атаку. Это было похоже на какой-то кошмарный сон. Помню только, что его топот, когда он галопом мчался к нам по твердой выжженной земле, звучал как звон копыт. Без сомнения, вес зверя был внушительным.

Как и в первый раз, мы остановились, прижавшись друг к другу. Но сейчас мальчик, окаменев, стоял между нами. И опять в точности так, как тигрица (теперь мы, бесспорно, имели дело с ее супругом), зверь остановился в пятнадцати футах от нас и грозно зарычал, поводя своей огромной мордой из стороны в сторону, прижимаясь к земле и размахивая хвостом. Он готовился наброситься на нас, и, чтобы предотвратить это, я быстро прицелился ему в лоб промеж шевелящихся ушей и выстрелил. Очевидно, в это фантастическое утро провидение было благосклонно к нам — я не только промазал, но звук выстрела и облако пыли, поднятой пулей (она угодила в землю рядом с головой тигра), а также крик, который вырвался из моей груди, очевидно, ошеломили тигра. Еще два-три раза рыкнув, он повернулся и легким галопом побежал в свое укрытие.

Два удивительных нападения подряд в течение считанных минут со стороны тигров, которых мы никак не провоцировали, и атаковавших нас с разных направлений! Мы почувствовали себя в окружении. Более того, мечась из стороны в сторону, мы утратили ориентировку. Мы знали, что тигр наверняка затаился перед нами, а тигрица скорее всего залегла где-то неподалеку в нашем тылу. Слева виднелся низкий холм, справа — река. Самым разумным представлялось подняться на холм (хотя и там было достаточно укромных уголков, где нас мог подкараулить тигр), поскольку за ним могло оказаться открытое пространство, и тогда с вершины можно было легко отыскать дорогу к нашей машине. Все так и оказалось. Через час мы добрались до места целые и невредимые. Дожидавшиеся нас Бхау Сахиб и Султан Хуссейн огорчились, увидя, что мы вернулись с пустыми руками.

Я предложил съездить позавтракать, затем раздобыть пару охотничьих слонов и после полудня вернуться, чтобы уничтожить обоих тигров. Но магарадже мое предложение не пришлось по душе. Он не видел резона в том, чтобы немедленно возвращаться на двух слонах с тяжелыми крупнокалиберными ружьями ради расправы с двумя зверями, которые не растерзали нас, хотя могли это сделать играючи.

Дальнейшие события показали, что решение магараджи пощадить этих двух тигров было принято не в добрый час. Магараджа намеревался очистить эти места от тигров, но собирался заняться этим позднее. Однако по ряду причин охота все время откладывалась, а на следующий год магараджа уехал за границу, где скоропостижно скончался.

Предоставленные самим себе, оба тигра начали расширять район своих операций. В непосредственной близости от тигриного «дома» поселений не было, но время от времени люди отправлялись в джунгли, чтобы накосить травы или набрать хвороста. Несколько человек пропали без вести. Какая судьба их постигла, так и не выяснили. Найти убийц почти не пытались. Но вот в феврале тигр-самец атаковал стадо в миле от деревни и утащил одну из лучших коров. Два пастуха видели, как тигр терзает свою жертву, и крикнули на него. Тогда зверь бросил издыхающую корову, подошел к крестьянам, сбил их наземь и прикончил одного за другим.

Когда весть об этих убийствах дошла до полиции, были посланы для расследования младший инспектор и констебль. Инспектор опросил жителей, а затем вместе с констеблем в сопровождении большинства обитателей деревушки отправился обследовать район гибели пастухов. Не желая идти пешком, инспектор взял в деревне пони и поехал верхом.

Он осмотрел место убийства и решил взглянуть на корову, которую зарезал тигр. И когда ему издали указали место, где это произошло, инспектор направился туда в одиночку. То ли он хотел показать свою смелость, то ли просто недооценивал опасность приближения к добыче тигра. Он скрылся в зарослях кустарника, и больше его никто живым не видел. Дожидавшиеся его крестьяне услышали тяжелый глухой стук, и минуту спустя увидели пони, который без всадника отчаянно скакал к деревне.

Очевидно, тигр находился поблизости от мертвой коровы, возможно, он лакомился ею, когда вдруг увидел приближающегося полицейского. Хищник, притаился и ринулся на инспектора, проезжавшего мимо.

Крестьяне Центральной Индии — народ смелый. Считая позорным оставить тело инспектора на съедение тигру, они толпой отправились на поиски. Подойдя к останкам коровы, крестьяне увидели, как тигр волочит тело полицейского в сторону — обычный прием людоедов. Толпа закричала, каждый голосил на самой верхней ноте, на какую был способен. Крестьяне дружно бросились вперед, закидывая тигра камнями. Хищный, но не особенно смелый зверь не выдержал. Проволочив тело еще немного, он ушел, оставив свою добычу крестьянам. Изуродованные останки были доставлены в деревню для кремации.

Получив известие о всех этих происшествиях, я после недолгого размышления пришел к выводу, что к убийству этих двух пастухов и исчезновению сборщиков хвороста, безусловно, причастны тигры, которых мы видели во время нашей неудачной охоты на антилоп. Особенно характерным мне показалось поведение тигра, волочившего тело полицейского. Я вспомнил зверя, который атаковал нас после того, как мы успешно спаслись от тигрицы. Поведение тигрицы было вполне объяснимо тревогой за детенышей, но поведение самца, хотя я считал, что зверя возбудил рев подруги, было до некоторой степени ненормальным. Тигры-самцы не отличаются отцовской нежностью.

Если я был прав в своих выводах, то этот тигр был хотя и не похож на типичного людоеда, по каким-то причинам приучился к охоте на людей. Теперь он стал совершать набеги и на населенные районы. Более того, его подруга, вероятно, определенные периоды охотилась вместе с ним и вполне могла перенять его скверные вкусы. Ясно было, что времени терять нельзя.

И вот я снова отправился в Кулет с небольшой группой охотников, чтобы заранее осмотреть место охоты. На этот раз мы взяли с собой крупнокалиберные ружья и не стали тратить времени на черных антилоп. Моими спутниками были раджа Пахагара и один из лучших моих шикари. Прежде всего мы должны были обследовать район, и это привело нас на тот самый холм, куда несколько месяцев назад я вскарабкался в довольно мрачном состоянии духа. Взглянув на этот холм теперь, я подумал, что за валунами на его вершине удобно прятаться, а тигру можно подсунуть приманку где-нибудь пониже на склоне холма. Деревьев здесь не росло, и сооружать махан было не на чем.

Придя к такому выводу, я решил побывать там, где когда-то с магараджей и Шетоле повстречал тигров, и затем вернуться в деревню, следуя по берегу реки, огибавшей деревенскую околицу.

Берег был изрезан устьями мелких притоков. Высокая трава и группы кустов мешали ходьбе. Каждый шаг давался с трудом. Мы были вынуждены идти гуськом. Я шел первым, несколько оторвавшись от остальных, когда заметил впереди, правее нашего маршрута, какое-то шевеление в кустарнике. Стараясь не делать резких движений и не глядеть на кустарник, я замедлил шаг и скосил глаза. Спустя секунду я понял, что какое-то крупное животное, вероятно тигр, неторопливо передвигаясь, выбирает позицию поближе к линии нашего движения, чтобы наброситься на нас, когда мы будем проходить мимо. Подобная засада в кустах вблизи маршрута охотников — один из классических приемов представителей семейства кошачьих.

Очевидно, зверь был умен и со времени нашей первой встречи основательно пополнил свои представления о человеке. Теперь тигр избрал самый легкий и самый верный способ атаки, а также наиболее безопасный, потому что, если бы он атаковал нас через открытое пространство, можно было легко расправиться с ним. Шагать дальше в приготовленную тигром западню было глупо. Кроме того, поскольку я был преисполнен решимости расправиться с людоедом и хотел избежать любых случайностей, я подал знак спутникам, и мы отступили, сохраняя порядок и держась открытого пространства. Тигр не рискнул преследовать нас, и мы вернулись домой довольно поздно, но без приключений.

Теперь надо было раздобыть буйвола для приманки, привести его под охраной на место и привязать на склоне холма в намеченном мной пункте. Это было проделано, и на следующий вечер я снова посетил это место с раджой Сахибом и шикари.

Мы вышли из машины и в течение часа шли пешком, сжимая в руках ружья. Когда нам оставалось ярдов пятьдесят до вершины холма (мы двигались не по тому склону, где был буйвол, а по противоположному), я попросил спутников позволить мне идти одному, так как боялся, что мы втроем, хотя все были опытными шикари, поднимем слишком большой шум.

Очень медленно, на четвереньках — довольно утомительный способ передвижения, когда тащишь на себе ружье,— я вскарабкался на холм. Вершину окружали скалы. Я решил взобраться на ближайшую скалу и осмотреться, прежде чем двинуться дальше. И я правильно сделал, потому что, с трудом вскарабкавшись на плоскую вершину скалы, я увидел в семи-восьми ярдах от себя тигра. Перекусив веревку, которой был привязан буйвол, он втаскивал тяжелую тушу вверх по холму на новую позицию, где, как он справедливо рассчитывал, туша будет менее заметна.

К счастью, в момент, когда я увидел зверя, он стоял ко мне вполоборота, глядя в противоположном направлении. Он тащил тушу, вцепившись в нее всей пастью. Поскольку он двигался в моем направлении, нельзя было терять времени. Бесшумно, плавно, рассчитывая каждое движение, я приложил приклад к плечу, сдвинул предохранитель и выстрелил в шею зверя. Тяжелая пуля раздробила хребет, зверь рухнул замертво, так и не разжав клыков, впившихся в заднюю ногу буйвола.

Это был красивый, крупный, мощный зверь длиной в десять футов два дюйма. Веса зверя я так и не узнал, но, судя по всем внешним данным, он соответствовал размерам.

Солнце заходило, и оставить труп тигра на холме значило лишиться нашего трофея: шакалы и гиены, питающиеся объедками с тигриного «стола», не постеснялись бы отобедать своим покойным хозяином. Чудовищные челюсти могут поразительно быстро перемолоть даже массивную тушу буйвола, не говоря уже о тигриной. Кроме тою, я еще немного нервничал из-за тигрицы. Поэтому я встал на стражу, а мои спутники, у которых оказались при себе ножи, на скорую руку освежевали тигра. Только голову и лапы они оставили для более тщательной и неторопливой обработки. Затем, свернув наши трофеи в тюк, мы пошли к машине. Еще перед тем как сесть в засаду, я распорядился, чтобы во избежание шума крестьяне не подходили к холму. Мое распоряжение было так скрупулезно выполнено жителями деревни, что я даже пожалел о нем, когда мы шли обратно. Свежая мокрая тигриная шкура и голова — довольно-таки тяжкое бремя, когда идешь по плохой дороге в темноте, даже если эта ноша раскладывается на троих.

Сдирая шкуру, мы нашли разгадку поведения животного. В верхней части правой передней лапы сидела свинцовая пуля от старинного ружья, заряжавшегося с дула. Рана зажила хорошо, тигр сохранил силу и подвижность и мог справиться с самой крупной добычей. Но к человеку зверь воспылал глубокой и непроходящей ненавистью. Он стал убивать людей по собственному выбору, а время от времени заниматься и людоедством. Я думаю, он скорее истязал тела своих жертв, чем пожирал их, его главной целью было отомстить за собственные муки. Но без сомнения, когда с добычей было туго, он не упускал случая утолить голод человеческим мясом.

Тигрица, очевидно, не переняла его агрессивных привычек, поскольку в дальнейшем из этого района больше не поступало сообщений о человеческих жертвах. Возможно, она действовала с ним в паре, но в одиночку не нападала ни на скот, ни на людей.

Мораль этой истории, так же как и многих других историй о людоедах, такова: нет границ бедам, которые может причинить раненый тигр. Если вы не убеждены, что наверняка, чего бы это вам ни стоило прикончите тигра, не стреляйте. Одна неточно посланная пуля из старого мушкета или безответственный выстрел неопытного охотника могут стать (а мой опыт подсказывает, что так оно и бывает!) причиной гибели десятков людей, причем некоторым из них придется расстаться с жизнью при самых жутких обстоятельствах.

Неприятности со слоном

Слон может быть прекрасным помощником для охотника, особенно, когда надо отыскать опасного тигра в густых зарослях. Но слоны — своенравные животные и, несмотря на свой ум и податливость дрессировке, могут иногда причинить массу неприятностей.

Самый печальный инцидент, оставшийся в моей памяти, произошел во время визита лорда Ридинга в Гвалиор.

Главной целью этого визита была охота на тигров. Вблизи Шивепури, в лесистой местности, кишевшей дичью, примерно в семидесяти милях к югу от Гвалиора, разбили большой охотничий лагерь. В ожидании прибытия магараджи и его гостей я распорядился, чтобы из Гвалиора в Шивепури пригнали пятнадцать слонов.

В Раджастхане каждого слона обычно сопровождают три человека: махоут, нукар и сатмар. Первый — погонщик, восседающий на слоне и отвечающий за его поведение. Нукар — помощник махоута. Он кормит слона и присматривает за ним. Сатмар выполняет роль охранника, следуя за слоном с копьем.

Если слон проявляет строптивость и отказывается подчиняться махоуту, сатмар может уколоть его в задние ноги, очень чувствительные у этих животных. Сильный укол в сустав может даже временно парализовать слона.

Из Гвалиора до Шивепури одна неделя пути для слонов. Так как погода стояла жаркая, животные могли двигаться лишь ночью. Во главе колонны шел большой самец, принадлежавший богатому землевладельцу Садар Шитоле. Слоны очень нервны. Хорошо еще, если слон устоит перед нападением тигра во время загона. Но внезапная атака тигра на слона, мирно шествующего по дороге, может привести в смятение это огромное животное. Увы, нечто подобное произошло на этот раз. Когда колонна слонов проходила через густой лес, впереди на дороге появился тигр. Путешествуя ночью, махоут обычно дремлет в своем седле, укрепленном на шее слона. Увидев или почувствовав тигра, головной слон остановился как вкопанный, погонщик вылетел из седла и упал на землю. Это еще больше напугало и без того возбужденного слона. Он бросился на несчастного махоута и затоптал его насмерть. Тигр тем временем скрылся в лесу. Подошли другие слоны, и с их помощью удалось утихомирить возбужденное животное. Нукар взобрался ему на шею и сумел вновь заставить его слушаться. В конце концов колонна двинулась в путь.

Получив известие о смерти махоута, я запретил использовать этого слона для охоты, покуда он полностью не успокоится. Когда напуганный слон убивает человека, часто трудно определить, произошло ли это по несчастливому стечению обстоятельств или из-за злобного и коварного характера животного. Я не хотел рисковать.

Слоны были расставлены там, где они могли скорее всего понадобиться. Прибыли магараджа, вице-король, сопровож-дающие их лица, и охота началась. Мы отправились в местечко под названием Пори. Я предполагал, что в этом районе обитали два тигра, поэтому позаботился, чтобы здесь все было готово для охоты. В специальную башню для стрельбы взобрались магараджа и вице-король вместе со своим секретарем полковником Стюартом. Три другие охотника разместились на махане, устроенном на дереве примерно в пятидесяти ярдах от башни. После этого я решил взглянуть на слонов, отобранных для участия в загоне. К своему неудовольствию, я обнаружил среди них слона, убившего махоута. Я спросил нового махоута, почему он решился так быстро вывести слона на охоту. Он ответил, что слон совершенно успокоился и вполне годится для участия в загоне. Махоут добавил, что в прошлом этот слон долгое время жил в Пори и, попав в знакомые места и родимое стойло, почувствовал себя как дома. Я не стал больше возражать и указал, где ему следует занять место в линии. Взобравшись на спину одного из двух других слонов, снабженных хоудахами, я дал сигнал к началу загона.

Примерно через полчаса впереди послышались выстрелы. Как только мой слон дошел до башни, где сидели охотники, я осведомился у лорда Ридинга и моего шефа, удачной ли была стрельба. Они сообщили, что ранили двух тигров, вышедших из леса, и что хищники скрылись в густых зарослях позади башни и махана. Мне предложили отправиться в заросли и пристрелить их. Однако едва мой махоут повернул слона, как меня попросили вернуться. Магараджа, его гости и все остальные охотники решили сами пуститься в погоню за тиграми. Я сошел со слона и помог разместить всех охотников на хоудахах двух слонов, выделенных для этой цели. Когда слоны медленно тронулись в путь, я вдруг почувствовал беспокойство из-за того, что сам не отправился с охотниками. Третий слон-самец стоял рядом, и у него на спине, как обычно, было укреплено мягкое седло. Я решил, что, хотя это слон далек от идеала, им можно воспользоваться и велел махоуту поставить слона на колени, чтобы можно было взобраться на седло.

Отдавая распоряжение, я стоял в нескольких ярдах от животного, не выпуская его из поля зрения, но и не глядя ему прямо в глаза. В тот момент, когда махоут дотронулся до него анком, слон, вместо того, чтобы стать на колени, поднял хобот и пронзительно завизжал, а затем, растопырив уши, бросился в нападение. Но я не спускал с него глаз и был настороже. Я побежал куда глаза глядят, пригнувшись и бросаясь из стороны в сторону. Пробегая мимо группы людей, я увидел личного доктора магараджи и его носильщика с походной аптечкой. Я крикнул: «Спасайтесь!» Но доктор, не понимая, что происходит, стал осматриваться по сторонам. Через секунду слон сшиб его с ног и начал катать по земле, пытаясь пронзить бивнями. К счастью, бивни слона слишком далеко отстояли друг от друга, поэтому, хотя доктор и получил несколько ссадин, слону не удалось проткнуть его. Потом внимание слона привлек носильщик. Бедный парень остолбенел от страха. На этот раз слон не понадеялся на свои бивни. Сбив носильщика на землю, он начал топтать его. Раздался звон и хруст разбиваемых пузырьков. Я никогда не забуду этого звука. Затем слон огляделся и вновь бросился на меня.

Я стоял невдалеке как загипнотизированный и наблюдал кошмарную сцену расправы над доктором и носильщиком. Махоут, хотя и допустил очевидную оплошность, взяв на охоту этого слона, но оказался очень смелым, находчивым парнем. В то время как слон норовил проткнуть доктора своими бивнями, махоут кричал на гигантское животное и колол анком, пытаясь заставить его поднять голову. К сожалению, его попытки не увенчались успехом.

Видя, что слон мчится на меня, я бросился бежать и спрятался за башней для стрельбы. Потеряв меня из виду, взбешенное животное обратило внимание на другого члена нашей группы — генерала Радживаде, стоявшего недалеко под деревом. Вместо того чтобы бежать, генерал спрятался за деревом и тем самым спас себе жизнь. Но он получил серьезное ранение, когда атакующий слон свалил дерево и сбитый наземь генерал оказался похороненным под ветвями.

Все это произошло в считанные секунды. Теперь, не видя генерала, укрытого ветвями дерева, слон вновь поднял голову и заметил полковника Стюарта, занятого фотографированием. Полковник стоял на открытом месте на расстоянии сотни ярдов. Его фотоаппарат был наведен на башню для стрельбы. Когда же он опустил камеру, то увидел мчавшегося на него слона. Сообразив, в какой переплет попал, полковник сломя голову ринулся к дереву. На свое счастье, он уронил во время бегства фотоаппарат и фуражку. Ослепленный яростью слон остановился, чтобы растоптать эти вещи. Воспользовавшись тем, что внимание слона отвлечено, полковник спрятался за пень и прижался к земле. Когда с фуражкой и камерой было покончено, слон осмотрелся и, не видя больше своей жертвы, рванулся налево, где собралась группа шикари. Шикари бросились в тот самый кустарник, где скрылись два раненых тигра. Слон следовал за шикари по пятам до тех пор, пока один из тигров, спрятавшихся в густых зарослях, не услышал нарастающего шума и не издал предупреждающего рычания. Слон тут же остановился и, повернувшись, побежал в сторону Пори. Несчастные шикари, оказавшиеся между молотом и наковальней, рассыпались в разные стороны.

Как только слон удалился, люди стали вылезать из своих укрытий. Я послал несколько человек в деревню предупредить жителей, чтобы они не выходили из домов, пока слон не вернется в стойло.

Бедный носильщик с походной аптечкой лежал мертвый там, где был растоптан слоном. Его хозяин — доктор был жив, хотя и не пришел еще в сознание. Генерал стонал. Полковник Стюарт, несмотря на тесный китель и сапоги, сумел вскарабкаться на высоченное дерево. Когда опасность миновала, он не смог спуститься на землю, пришлось забросить ему веревку. Случай с полковником весьма красноречиво показывает, как действует на человека приближение взбесившегося слона.

Тем временем дела у охотников, двинувшихся в заросли на двух слонах, шли не блестяще. Когда взбесившийся слон бросился на меня, его пронзительный визг в такой степени подействовал на других животных, что они, хотя и находились на почтительном расстоянии от нас, пустились бежать и неслись целую милю, прежде чем их удалось остановить и успокоить. Тем не менее они вернулись к выполнению своего долга вместе со своими потрясенными наездниками. Вскоре один из тигров был найден и пристрелен. Второго нашли уже мертвым.

Позже я узнал, что взбесившийся слон добрался до своего стойла, не встретив никого на пути. Как только он вошел в стойло, махоут соскочил с его спины на перегородку и, действуя весьма отважно, закрепил засов, лишив таким образом животное возможности выйти из стойла. Садар Шитоле, владелец слона, был в этот день на охоте. Когда он увидел опустошение, произведенное его животным, он решил немедленно уничтожить его. Таков был печальный конец этого трагического дня.

Охота со слонами

Конечно, неприятности во время охоты со слонами не исключены, и все же охота на тигра со спины хорошего, спокойного слона — интереснейшее, захватывающее занятие. Особенно удобны слоны в джунглях с высокой травой, когда по шевелению стеблей можно определить движение хищника еще до того, как увидишь его.

Именно так я охотился в травянистых джунглях Бихара. Там специально для охоты держали тридцать — сорок слонов. В Бихаре существует такая практика: двух-трех буйволов привязывают в местах, где их скорее всего могут заметить тигры, а затем, когда хищники нападут на приманку и этим выдадут свое присутствие, организуется загон. Все охотники на слонах размещаются на заранее определенных позициях, образуя большое кольцо вокруг убитой приманки. Затем слоны с царственной важностью начинают двигаться к центру круга. Кольцо постепенно сжимается, и тигр пытается прорваться. При этом он бросается на наиболее слабого, как ему кажется, слона в цепи. Иногда он так долго выжидает, что слоны окружают его живой стеной, и лишь тогда он совершает прыжок.

Но в местах, где я живу, такие загоны почти не практикуются. В Гвалиоре, а позже в Джайпуре в моем ведении было два десятка слонов. Использовались они лишь для прочесывания труднопроходимых зарослей или преследования раненых зверей. Например, в эпизоде, упомянутом в предыдущей главе, три слона использовались в первую очередь для того, чтобы выгнать тигров на охотников, уже занявших позиции.

Сделать прицельный выстрел со спины слона не так-то просто, потому что, если даже животное не двигается, хоудах редко остается совершенно неподвижным. И все же, попрактиковавшись немного, хороший стрелок может добиться отличных результатов в такого рода стрельбе. Одним из самых блестящих стрелков, которых я знал, был покойный магараджа Альвара. Сидя в раскачивающемся хоудахе на спине идущего слона, он мог попасть из винтовки 22-го калибра в бегущего зайца. Однажды на охоте тигр взобрался на крышу заброшенного строения. Магараджа подъехал на слоне, но отказался стрелять в тигра, распластавшегося на крыше, и ждал до тех пор, пока тигр не прыгнул. Тогда он выстрелил и сразил зверя в прыжке.

Есть смелые слоны, которые, несмотря на свой нервный, легко возбудимый характер, мужественно встречают нападающего тигра. Другие робки, и нет уверенности, что они не пустятся в бегство при первой опасности. Спина бегущего слона — самое неподходящее в мире место для сидения. Тряска настолько ужасна, что начисто исключает возможность стрельбы. Как-то раз мы с капитаном Хуссейном верхом на слонах разыскивали тигра, спрятавшегося в густых зарослях. Неожиданно зверь прыгнул на слона Хуссейна и вцепился в его переднюю ногу. Слон не пытался бежать, напротив, он наклонил голову и так резко атаковал тигра, что капитан, пытавшийся выстрелить, был выброшен из хоудаха. Тигр был, однако, слишком занят схваткой со слоном, чтобы обращать внимание на человека. Слон попеременно наносил ему удары головой и свободной ногой. Мой слон вел себя великолепно. Несмотря на переполох, он, повинуясь команде махоута, встал как вкопанный, а затем, продвинувшись вперед, загородил собой человека на земле. Я не мог стрелять, но этого и не требовалось. Вскоре тигр был буквально расплющен страшными ударами слона. Мой друг отделался царапинами и сломанным прикладом ружья.

Между слонами, живущими в одном загоне, иногда устанавливается большая дружба, и тогда животные приходят на помощь друг другу. Когда я писал эту книгу, в Джайпуре жили две слонихи — Шарифин и Бибайя, близкие подруги и союзницы. Обе показали себя в охоте на тигров надежными и спокойными животными.

Несколько лет назад я взял их на поиски тигра-людоеда, наводившего ужас на людей в местечке близ Шапура. От крестьян я узнал, что тигр скрывается на острове в середине мелкого болотца, заросшего высокой травой и тростником. Оседлав для себя Бибайю, я посадил несколько шикари на Шарифин. Когда мы добрались до болота, слонихи отказались вступить в воду, опасаясь завязнуть — вечный источник забот этих грузных животных. Однако дно под тиной было твердым, и после длительных понуканий Бибайю удалось заставить двинуться вперед. Ее подруга наотрез отказалась последовать ее примеру, и я, таким образом, поехал один.

Прошлепав по болоту около ста ярдов, мы оказались у густого тростника, и Бибайя стала пробираться через него. Тигр, скрывавшийся в этом месте, лежал тихо, и я увидел его, лишь когда он взметнулся в прыжке. Я выстрелил навскидку. Пуля попала зверю в грудь. Он упал и начал барахтаться в густой болотной растительности. Бибайя вела себя великолепно. Остановившись, она замерла на месте, издав лишь странный пронзительный звук. Никогда прежде я не слышал такого звука. Не призыв ли это о помощи, адресованный ее подруге, оставшейся на берегу болота? Так и оказалось.

Ни понукание, ни угрозы, ни уколы анком не могли заставить Шарифин вступить в воду. Но как только Бибайя подала свой сигнал, Шарифин услышала его, ведь слоны обладают феноменальным слухом, и тотчас бросилась в воду. Несмотря на все усилия махоута не подпускать ее слишком близко ко мне, чтобы она не помешала выстрелу, Шарифин продолжала мчаться вперед, пока не встала рядом со своей подругой. После этого обе слонихи затеяли какой-то мурлыкающий разговор.

Порыв Шарифин, бросившейся на помощь Бибайе, не помешал мне, поскольку тигр к тому времени уже испустил дух. Вода в этом месте едва доходила до пояса, и поэтому хищника скоро вытащили на сушу. Он оказался типичным людоедом, тощим и изможденным. На нем не было ни пулевых ранений, ни обломков игл дикобраза, но на его передней лапе, на горле и животе были заметны рубцы от глубоких ран. Длинный гноящийся шрам тянулся через живот. Так как это был самец, то я пришел к выводу, что глубокие раны он получил, вероятно, в схватке с соперником. Не было оснований сомневаться в том, почему он стал заниматься кражей овец и коз, а затем превратился в людоеда — он был слишком искалечен, чтобы справиться с более сильными и ловкими существами.

Слоны обычно хорошо преодолевают труднодоступные места, за исключением болотистых районов, уверенно передвигаются по незнакомой местности и среди скал, разведывая дорогу с помощью хобота. Когда же они спускаются с мягкого песчаного склона, угрожающего обвалиться под их тяжестью, они приседают и съезжают вниз, как на салазках. Кроме того, слоны исключительно сообразительные животные.

Припоминаю весьма примечательный эпизод, свидетельствующий о находчивости слонов. Я был на охоте с магараджей Альвара. Убив четырех тигров, группа охотников возвращалась домой. У нас было четыре слона — три слонихи и один самец. Наш путь лежал через узкий канал с высокими* крутыми берегами. Три слонихи успешно преодолели канал, а самец с магарджей на спине, будучи тяжелее их, сразу же оказался в беде. Когда он сошел с откоса-и приблизился к воде, почва стала уходить у него из-под ног. Слон попытался податься назад, но не смог этого сделать, и его огромные ноги, двигаясь вперед и назад в поисках опоры, вскоре провалились, и он начал тонуть. Тут он понял, что должен опереться ногами о что-нибудь твердое. Вытянув хобот, он пытался достать камни или деревце. Сообразив, что он ищет, я осмотрелся и увидел доски, сложенные в штабель на нашей стороне канала. Обратив на них внимание моего махоута, я сказал, чтобы он заставил слона поднять одну из досок и передать тонувшему самцу. Как только самец дотянулся хоботом до доски, он тут же схватил ее, подложил под переднюю ногу и сразу же почувствовал себя увереннее. Другие махоуты последовали нашему примеру, и через четверть часа слон выбрался на твердую почву.

Перевод с английского М. Виленского и В. Родина

Об авторе

Кесри Сингх — потомственный индийский охотовед. В течение 37 лет начиная с 1920 года он работал в управлении по охране животного мира в штатах Мадхья-Прадеш и Раджастхан. Свои многочисленные наблюдения за жизнью диких животных, и в первую очередь тигров, а также свои мысли о путях сохранения фауны Индии он изложил в книге «Тигр Раджастхана».

Кесри Сингх — большой друг нашей страны и активист индо-советского культурного общества.


 
Рейтинг@Mail.ru
один уровень назад на два уровня назад на первую страницу