| планета | новости | погода | ориентирование | передвижение | стоянка | питание | снаряжение | экстремальные ситуации | охота | рыбалка
| медицина | города и страны | по России | форум | фото | книги | каталог | почта | марштуры и туры | турфирмы | поиск | на главную |

На суше и на море 1967-68(8)

Как вы считаете: человек — совершенство? Венец творения, вершина жизни, наивысшее окончательное достижение природы? Или же только ступень на лестнице развития и на смену ему придет нечто лишенное наших биологических недостатков?

Биологические недостатки? Какие они у нас?

Рассмотрим, например, кибернетику нашего организма.

Представьте себе некий завод или даже целый комбинат, во главе которого стоит молодой директор, волевой, думающий, но во всех производственных вопросах полагающийся на своих администраторов. Это опытные, знающие люди, однако консервативно-узколобые, пропитанные местническими интересами. И так как они очень настойчиво и авторитетно твердят о том, что выгодно, а что не выгодно, опасно, вредно, невозможно и т. д., директор нередко идет у них на поводу. В результате комбинат не выполняет задач: дает не ту продукцию или вообще не получает ее.

Администраторы сами не распоряжаются производством, только передают приказы инженерам, а те, переиначив, спускают инструкции мастерам, которые командуют рабочими. Директор об их действиях ведать не ведает. И если в цехах развал, он узнает об этом последним, когда исправлять положение поздно. В сущности он и помочь ничем не может, так как не в курсе дела.

И если добавить, что все они разговаривают на разных языках — директор на своем, инженеры на своем, мастера на своем — и что проект комбината составлен в доисторические времена, тогда же утверждены штаты и наставления для всех работников, что ремонт тоже ведется без ведома директора и ни один разрушенный цех нельзя построить заново, можно представить себе, отвечает ли тот комбинат современным задачам.

А речь шла о человеческом теле. Это наш организм похож на комбинат с пятью системами управления, сложившимися за миллиарды лет развития органической жизни и унаследованными человеком от мохнатых предков.

Напомним обо всех пяти по порядку. Старейшей была

1. Генетическая (в нашем сравнении — проект комбината, спецификация станков, штатный список рабочих, план производства). Появилась она для выполнения первейшей задачи вида: обеспечить продолжение рода, повторение себя в потомстве.

Вообще говоря, повторять себя умеет даже неживой кристалл. Простейшая молекула поваренной соли, состоящая из двух атомов — натрия и хлора, обладает способностью вытягивать из окружающего раствора нужные атомы (точнее, ионы), как бы питается. При этом ионы располагаются в определенном порядке: хлор к хлору рядами, а натрий в просветах, тоже рядами, в точности по образу и подобию первой молекулы.

Неживой кристалл един во многих лицах, у него много «специальностей»: сам ловит «пищу», сам ее притягивает, сам себя строит и сам себе образец. В живой клетке, где молекул миллиарды, существует строгое разделение труда: имеются молекулы-добытчики, транспортники, охранники, молекулы-строители, молекулы-энергетики и особые молекулы — архивисты, хранители опыта предков. Последнюю роль выполняют прославленные ДНК — дезоксирибонуклеиновые кислоты, нитеобразные молекулы с прочным фосфорнокислым хребтом и отростками четырех сортов, как бы четырьмя буквами. С их помощью и записана вся информация, необходимая для построения организма. Эта система кибернетического программирования, сложившаяся в клетке, оказалась совершенно достаточной для бактерии,водорослей, жгутиковых и других одноклеточных. Но крупным многоклеточным организмам, живущим долго (несколько лет или сезонов года), в меняющихся условиях понадобилась еще одна система

2. Гуморальная (сок, кровь, «мастера комбината» в нашем сравнении). Она регулирует развитие в пространстве и времени.

Пример: дерево. Семена оно бросает летом, прорастать им рекомендуется не сразу, а после того как пройдет зима. Сначала нужно растить стебель, потом листья, затем уже распускать цветы, сбросить лепестки, выращивать плод. И сбросить плод, когда он созреет, сбросить листья, когда похолодает. Короче, нужен ряд действий, которые нельзя выполнять с автоматизмом музыкальной шкатулки, нужно согласовывать их с внешним миром, «в зависимости от...».

И к музыкальной шкатулке был добавлен дирижер — химический: состав крови или сока, у животных возникли даже специальные органы, выделяющие сигнальные вещества в кровь, — железы.

Понадобилась и некоторая чувствительность к внешнему миру — к свету,теплу,влажности...

На этой второй ступени регулировки растения и застряли. Им особой скорости не требовалось. При цветении или листопаде можно и опоздать немного — тут часы большой роли не играют. Но недопустимо медлительными оказались темпы движения сока для хищников, живущих ловлей быстро передвигающейся добычи. Судите сами: даже у человека с его принудительной циркуляцией сока (крови) на один круг кровообращения уходит секунд двадцать пять. Представьте себе, что вести о внешнем мире передавала бы кровь. Увидел добычу: от глаза к мозгу сигнал идет секунды три. Надо протянуть руку: от мозга к руке — десять секунд. Не достал, решил подойти поближе: приказ ноге — секунд пятнадцать. Обратная информация из ноги — еще пятнадцать секунд. Шаг-полминуты. Темпы, обрекающие на вегетарианство!

И для движущихся существ природа изобрела более совершенный способ связи, не гидравлический, а электрический.

Появилась третья кибернетическая система

3. Нервно-вегетативная (цеховые инженеры-электрики).

Нервный ток проходит до ста метров в секунду, за сотые ее доли доставляет информацию в самые отдаленные уголки тела. Сотые доли секунды от глаза к органам движения. Тут уже можно быстро реагировать на складывающуюся обстановку.

Первоначально нервная «проводка» была сетевой, объявляла общую тревогу: «Для всех клеток аврал! Каждый делает свое дело!» Но проводная связь позволила перейти от «сирены» и к «телефону», к точным приказам по прямому проводу: не «всем, всем», а лишь тому, кого касается распоряжение, — ноге, челюстям и т, д. А затем по мере усложнения движений появились координационные нервные узлы, куда стекалась информация извне и где хранились инструкции на разные случаи жизни, как бы запечатанные пакеты в штабе. Такие инструкции были наследственными, определялись самим строением нервного узла и, видимо, как-то были записаны в генах.

Система эта возникла у беспозвоночных и достигла высокой степени совершенства у ракообразных и насекомых, особенно у пчел и муравьев, с их сложнейшей программой поведения. Нам, имеющим сознание, даже трудно представить запрограммированное существо. Муравей занимается «скотоводством» (разводит и доит тлей) и «грибоводческим земледелием», строит «города», совершает походы, мирные и грабительские, и при этом совершенно не осознает своих действий. Все умеет от рождения и за всю жизнь не выучивается ничему (точнее, почти ничему). И все муравьи муравейника знают все необходимое с первого дня жизни. Одинаковые, штампованные, неиндивидуальные индивидуумы строят города. Странно и даже страшно!

Однако и эта система наследственных программ-инстинктов при всей своей отработанности оказалась непригодной там, где уж недостаточно одной вековой мудрости, — в быстро меняющихся условиях, в особенности на беспокойной и многообразной суше. Животные воды и воздуха, стихий сравнительно однородных, в общем ограничились инстинктами, а на суше пришлось перейти от наследственного опыта к личному, от жестких безусловных рефлексов к благоприобретенным и подвижным условным рефлексам. И сложилась четвертая система управления

4. Условнорефлекторная (личный опыт, привычки, чувства).

Казалось бы, велика ли разница: свой опыт или родительский? А для накопления личного опыта потребовался громадный и сложнейший новый орган — мозг вместо нервных узелков. Ведь в этом случае необходимо умение видеть обстановку: не температуру, не вибрацию, не свет, а всю картину в целом, скажем удачной или неудачной охоты. И нужна память, образная память, чтобы запечатлеть эту картину, узнать ее в следующий раз. И нужен критерий для оценки своего поведения: что такое хорошо и что такое плохо? И тут оказался недостаточным старинный дарвиновский принцип: приспособленные выживают, неприспособленные гибнут. Нельзя ученику-самоучке рубить голову за каждую ошибку. Так он не успеет выучиться ничему.

И природа сконструировала особый критерий для отбора навыков: полезное приятно, вредное неприятно. Ошибка отныне наказывалась болью, а не смертью.

Таблица

Кибернетика организма

Управляющая система Задача Органы Критерий для отбора новых форм Информация

и. п. поступает отдается

5 Сознание Передача личного опыта. Предвидение результатов труда Кора головного мозга Полезно — вредно Слова, образы Образы

4 Условнорефлекторная(привычки) Изменение поведения на основе личного опыта Мозг Приятно — больно Образы Электроимпульсы

3 Нервновегетативная(инстинкты) Быстрое и сложное движение Нервные узлы. Спинной мозг. Жизнь — смерть Раздражения, в том числе электрические Электроимпульсы

2 Гуморальная Развитие сложногоорганизма в меняющихся условиях Сок. Кровь. Железы Жизнь — смерть Раздражения электрические и химические Химические вещества

1 Генетическая Повторение родителей в потомстве Клеточные ядра. Зародышевые клетки Жизнь — смерть ? РНК

Как у дрессировщиков.

Боль и удовольствие понадобилось запоминать тоже.

Система эта отрабатывалась в природе очень долго — от червей до млекопитающих, получилась сложной, но принесла свои плоды. Это видно но коэффициенту выживаемости. Чтобы сохранить свой род, нужно оставить хотя бы двух живых потомков. Ради этих двух дерево рассыпает миллионы семечек, муха кладет миллионы яичек, рыба — миллионы икринок. У зверей же за всю жизнь рождаются самое большее десятки детенышей. От миллионов к десяткам! Вот какой выигрыш дает личный опыт и забота о потомстве.

Но даже у великолепной, столь долго изобретавшейся и приятной в сущности системы личных привычек выявились свои недостатки.

Система оказалась эгоистичной. Ведь личный опыт приобретен для себя лично. А виду полезно, чтобы он был передан потомству.

И оказалась близорукой. Приятно — больно — это ощущение минуты. А для длительного существования очень полезно было бы мелкие желания сегодняшнего дня подчинять завтрашним нуждам.

Оба этих недостатка были исправлены в новейшей, пятой, только у неловека появившейся системе, которая называется

5.Сознание

Только человек понимает конечный результат своего труда: прежде чем выстроить дом, строит его в своем мозгу.

Только человек может поведать об этом конечном результате другим людям: рассказать о нем, передать свой опыт товарищам. Все изложенное выше сведено в таблицу. Дальнейшие рассуждения также привязаны к ней.

Таблица эта наглядна, удобна для рассуждений, но, как всякая схема, схематична и потому неточна, требует поправок для каждого вида животных.

Прежде всего, переходы от системы к системе не были мгновенными. Сначала появлялась потребность, а потом уже новая биологическая «техника» для ее удовлетворения. Направленное движение имеется уже у амеб, но у них оно регулируется соком, в медлительном темпе, приемлемом для микроскопического существа, но не для многоклеточного. Какой-то опыт умеют накапливать уже черви, но орган опыта — мозг — появляется только у рыб. Для передачи личного опыта нужен словесный язык, животные кое-как обходятся без слов: криками, шлепками и подражанием.

Нечетки переходы и в графе «Задачи», ибо на каждом этапе новая кибернетика оказывалась настолько могучей, что выполняла не только те функции, ради которых природа изобрела ее, но и вторгалась в сферу более древних систем. Нервы появились как средство срочной связи при быстрых движениях, а у нас управляют внутренними органами, узурпировали исконные функции крови. С другой стороны, движение мускулов — родное дело нервных узлов — у высших животных подчинено мозгу.

Можно проследить от вида к виду, как повышается роль новейших органов управления. Курица, у которой вырезаны большие полушария, отлично бегает и клюет зерна. Может быть, у нее и не образуются новые привычки, но это почти незаметно: ведь личный опыт играет такую малую роль в ее куриной жизни. Собака без полушарий не узнает хозяев, но еще передвигается и лакает воду. Обезьяна без полушарий теряет координацию движений. Человек без полушарий — живой труп.

Короче: тенденция развития такова, что старшие системы передают свои функции молодым, более совершенным.

Но самая молодая система — сознание.

Тенденция такова, чтобы роль сознания в организме все увеличивалась, чтобы оно подчиняло себе и перехватывало функции древних систем управления.

Это очень важно. Обратите на это внимание.

Начали мы с того, что нашему телу присущ важный биологический недостаток. Оно подобно комбинату, директор которого, хорошо ориентируясь во внешней обстановке, худо разбирается в делах внутренних, практически не управляет производством.

Но, повторяем, роль новых систем возрастает, и можно надеяться, что со временем образованный директор

по имени Воля будет распоряжаться всеми делами мозга, нервов, крови. И тогда...

Воля скажет: «Внимание, мускулы, мне нужно перепрыгнуть через пропасть. Мобилизуйте все резервы!» Прыжок! Мировой рекорд!

Воля скажет: «Внимание, кровь, врач пересаживает мне почку. Почка чужая, но мне необходима. Не надо отторгать ее по принципу несовместимости. Пусть прирастает!»

Или: «Внимание, железы! Я старею, и это мне не нравится. А ну-ка, организуйте режим молодости. Дайте в кровь те гормоны, которые были там, когдам не было двадцать...»

Или: «Внимание, клетки! Мне не нравится моя внешность. Лицо круглое, нос толстый, курносый. Пусть умрут клетки тут и тут, а тут и тут пускай разрастаются!»

Ну, это уж ерунда, сказки какие-то!

Да, сказки. Но обратите внимание, .что эти заманчивые сказки невозможны только потому, что мускулы, у которых есть скрытые резервы, и железы со своими гормонами, и клетки не подчиняются прямым указаниям воли.

И стоит разобрать мысленно сегодняшние возможности воли, близкие к ним завтрашние и совсем далекие. Разбираясь, поглядывайте на таблицу.

Верхняя строка — «сознание». Функции: предвидение будущих результатов труда, коммуникация, обмен опытом. Для этих задач сознание было создано, оно их выполняет.

Следующая строка: «условные рефлексы», привычки, эмоции, наслаждение, боль. Чувства у нормального человека более или менее подчинены сознанию. Мы умеем подавлять сегодняшний порыв ради завтрашней пользы, кто хуже, кто лучше. Ненужные чувства подавляются усилием воли, желательные вызываются воображением. К сожалению, не без борьбы. Боль и наслаждение мы ощущаем отчетливее, чем будущий вред или пользу. И удовольствие подавляем без всякого энтузиазма.

Надо надеяться, что у людей будущего исчезнет эта раздвоенность. Сознание полностью овладеет эмоциями, завтрашняя польза будет вызывать бурную радость, завтрашний вред — уныние. Трудиться на зав-траншее благо им будет приятнее, чем в данный момент кейфовать, им будет больно бесполезно терять время.

Строка третья: инстинктивные, безусловнорефлекторные движения. Находившиеся в ведении инстинктов инстинктивные движения у нас подчинились сознанию. Почти не осталось бессознательных движений, немногочисленные сохранившиеся мы тоже можем подавить, даже себе во вред. Можем не моргать минуты и даже часы. Можем не отдергивать руку от огня. Если бы воля была слабее безусловных рефлексов, Муций Сцевола не смог бы совершить свой подвиг. Мы можем сознательно воздействовать даже на некоторые мускулы, выполняющие физиологические функции, например задерживать дыхание на минуту-другую, что необходимо для ныряния. И тут проходит граница сегодняшних возможностей сознания. Оно не умеет вмешиваться в работу сердца, желудка, желез, селезенки и костного мозга, регулировать состав крови, температуру тела. Вне сферы влияния сознания почти вся физиология: работа внутренних органов, борьба с болезнями, а также стадии развития организма: рост, созревание, старение, дряхлость — все, что издревле находилось в ведении крови.

И совершенно не зависит от сознания жизнь, рост, формирование клеток, внешность, черты лица, темперамент, способности. Все это врожденное, наследственное, определенное генетикой.

Но если власть сознания растет, можно ожидать, что недоступное сегодня завтра станет подвластным воле. В первую очередь то, что уже сегодня доступно особо одаренным или особо тренированным мастерам и чемпионам воли.

Тренировать волю — идея простейшая. Конечно, спа часто приходила в голову людям. Конечно, многие пробовали, достигли всего возможного.

И тут вспоминаются йоги. В основе их тренировки — многочасовые дыхательные упражнения с задержкой выдоха и паузой перед вдохом, то есть гимнастика воли начинается с автоматического процесса, уже немножко подчиненного сознанию. От секундных пауз следует переход к минутам и часам. В заключение — произвольная остановка дыхания и ослабление сердечной деятельности, летаргия по заказу. Вольф Мессинг пишет, что он умел «умирать» на трое суток. Индийские йоги утверждают, что якобы могут провести в гробу месяцы.

Терпеть боль, отвлекая от нее свое внимание, умеет каждый человек. Йоги могут так отвлечь внимание, что у них нет не только страданий, но и физиологических проявлений боли: кровь не течет из раны, организм как бы не замечает травмы. И наоборот, известно, что средневековые фанатики, воображая себе муки Христа, вызывали у себя язвы на руках и ногах там, где на иконах изображались гвозди.

Стало быть, чистой физиологией можно управлять с помощью усилий воли и воображения.

Правда, йоги, как и всякие старинные мастера, владельцы профессиональных ремесленных секретов, склонны преувеличивать свои возможности. Некий доктор трансцендентальных наук из Индии (об этом я поместил статью в журнале «Знание — сила») писал мне, что умелые йоги способны не только умирать по заказу, но и продлевать себе жизнь и обеспечивать бессмертие, даже переноситься по желанию на любую планету, самую отдаленную, и там приобретать тело, пригодное для жизни на той планете. Для этого нужно всего лишь сосредоточить жизненную силу меж бровей (то есть в лобных долях мозга, именно там, куда направляется усиленный ток крови при напряженном мышлении).

Видимо, подобные векселя надо проверять хотя бы по такой логической схеме.

Если имеется некоторое работающее устройство (механизм, организм), вполне возможно, что личность, овладевшая рулем, сумеет остановить работу, выключить все устройство или отдельные части, то есть остановить дыхание, сердце, кровотечение, воспаление...

Несколько труднее включить бездействующую деталь, то есть вызвать воображением ожог, воспаление, кровотечение. Но видимо, и это возможно. Если не рвоту, то тошноту воображением может вызвать всякий.

Еще труднее заставить устройство превзойти свои обычные возможности. Но и это допустимо в принципе, ибо живое тело, как и любая техническая конструкция, имеет некоторый запас прочности, у костей и мускулов примерно пяти-десятикратный. Эти запасы организм использует в минуты смертельной опасности, когда экономить незачем. Допустим, и резервы можно подчинить воле.

Но даже десятикратный прыжок пе способен перенести меня через Москву-реку, пе говоря уже о Лупе и планетах.

Видимо, космическая йога относится к сфере воображения.

Так или иначе, то, что действительно доступно тренированной воле, может стать доступным для любого человека в недалеком будущем. Но вы заметили, возможно, что все это относится к сфере нервно-вегетативной и гуморальной систем. О формообразовании, изменении внешности, выращивании утерянных рук и ног даже йоги ничего не говорят. До уровня клетки и молекулы не доходят никакие команды. Тут уж не приходится возлагать надежды на тренировку — только на развитие техники. Например, конструировать какие-нибудь электростимуляторы с записью биотоков, вроде тех, что применяются для возбуждения сердца, остановившегося при нервном шоке, потери крови, слабости нервных узлов. Или же создавать химические стимуляторы с полным набором гормонов, некие искусственные железы, управляющиеся сознанием.

— Но позвольте, — скажут скептики, — это же невозможно. Сознание не в состоянии спуститься до уровня клетки, это противоречит арифметике. В теле десятки триллионов клеточек, а в мозгу миллиарды. На каждую клеточку «штаба» приходится десяток тысяч клеток в теле. Сознание не может следить за каждой в отдельности, каждую инструктировать, куда ей двигаться, с каким микробом и как бороться. Пройдет сто жизней, прежде чем закончу инструктаж. Расположение клеток и то пе охватишь мыслью.

Верно, не охватишь, не запомнишь. Но этого и не требуется.

Ведь командующему армией вовсе не нужно знать каждого солдата в лицо. Командующий выносит общее решение: наступать на город Н. с востока завтра в 5.00. А штаб уже разрабатывает приказ для каждой дивизии, и штабы дивизий для каждой части, а офицеры распределяют обязанности между сержантами, а те поднимают солдат, ведут их в бой, и каждый из солдат по своему разумению действует огнем, штыком и прикладом.

Разве знает командующий, куда целится рядовой Иванов из такого-то взвода такой-то роты? Командующему важно, чтобы десять тысяч Ивановых наступали на город Н...

— Да, но командующий не командует каждым солдатом в отдельности, — скажут скептики, — так как все они понимают его приказ, он доходит до их сознания. А клетки не поймут, если воля потребует: «Эй вы, фагоциты, не поедайте пигмент в моих волосах, я не хочу седеть!» Или же: «Эй вы, фагоциты, поедайте опухоль в моем желудке, у меня начинается рак».

Верно, клетки не понимают слов...

Но существует в организме многоступенчатая ретрансляция приказов с переводом на родной язык каждой из пяти кибернетических систем.

Действительно, директор Сознание разговаривает с директорами других комбинатов и сам с собой словами, на человеческом языке, использует вторую сигнальную систему.

Администраторы же подсознания, специалисты по привычкам и эмоциям, слова понимают не очень хорошо, предпочитают первую сигнальную систему, образную: картины, мелодии, чувства и ощущения. И сознание, чтобы побудить своих помощников к действию, переводит свои приказы на образный язык, создает мысленные картины, воображаемые мелодии, чувства...

Мозг («несознательная» его часть) воспринимает образы, но приказы спускает иным кодом, электрическими импульсами по нервам. Потому что цеховые инженеры узлов спинного мозга и мастера-химики эндокринных желез не воспринимают расплывчатых картин внешнего мира и расплывчатых чувств. Им яснее физические воздействия с измеримыми параметрами: свет, звук, тепло, давление, вибрация, сила, напряжение, продолжительность электрического тока — вот слова их родного языка. И мозг разговаривает с ними электрическими импульсами. И сами нервные узлы отдают электрическими импульсами приказы клеткам. Они действуют как низовые штабы. Получив приказ сверху, распечатывают секретный пакет с подробными инструкциями и спускают эти инструкции подчиненным.

В железах же происходит еще один перевод — с языка электрического на химический, на язык гормонов, катализаторов, понятный каждой молекуле. Адреналин, тироксин, вазопрессин — вот термины языка гуморального.

Таким образом, существует целая лестница многоступенчатого перевода в организме: слова — образы — импульсы — катализаторы. Вмешательство сознания начинается с перевода словесного языка в образный, с воображения, подавляющего информацию внешнего и внутреннего мира.

Вообразим, что не больно, а на самом деле приятно. Вообразим, что жарко, а не холодно. Вообразим, что я здоров, что я силен, что я молод, что у меня меняется лицо, курносый нос становится греческим. Вообразим, что у меня растут жабры.

— Жабры не вырастут, — напомнит скептик. — Ведь форма тела зависит от генов, а генетическая система находится в особом положении. Она не подчиняется верхним системам, никак не связана с ними. Гены — это скрижали завета предков, ни внешние, ни внутренние влияния на них не действуют.

И тут мы оказываемся в самой гуще сегодняшних научных споров.

Возможно, скептики правы: гены — это каменные скрижали...

Вообще-то известно, что скрижали эти переписываются при половом размножении. И можно согласиться, пожалуй, что даже прижизненное исправление скрижалей было бы полезно виду. Особенно полезно было бы это для животных, достигших стадии условных рефлексов, имеющих личный опыт, нуждающихся в передаче опыта наследникам.

К сожалению, «полезно» еще не означает «имеется». Может быть, и нет связи между генами и кровью. Тогда остается уповать на будущую молекулярную хирургию, на то, что ученые со временем разберутся в генетическом коде каждой хромосомы и сумеют переставлять с места на место генетические буквы — отростки нуклеиновых кислот. Задача труднейшая, перспектива не ближайшая...

Впрочем, есть одно соображение в пользу надежды.

Природа потворствует, как неоднократно повторялось выше, молодым, недавно сложившимся системам управления, укрепляет силу, расширяет власть, ущемляя нрава древних систем. Черви, раки, насекомые получают огромный набор наследственных норм поведения — инстинктов.. Человеческий же детеныш чуть ли не самый беспомощный из всех живых существ. У него ноль знаний, ноль умения, почти ноль координации /движений. Инструкция поведения урезана до минимума, зато вручены громадные чистые тома для прижизненного заполнения благоприобретенными знаниями и опытом.

Вместо подробных инструкций чистые тетради для ученичества — такова тенденция развития.

Правда, речь идет тут только о поведении. Внутренние органы как будто бы умеют при рождении все, получают полную инструкцию и сердце,и легкие,и желудок.

Но тут же припоминается исключение. Это орган, ведающий иммунитетом, — костный мозг.

Кстати, это позднее изобретение природы, появившееся только у позвоночных. (Что естественно, так как у беспозвоночных нет внутреннего скелета.) Так вот, невосприимчивость к новым болезням складывается так: обнаружив в организме чужие, незнакомые вирусы и токсины (яды), кровь доставляет их в костный мозг для ознакомления и там начинают штамповаться антитела для борьбы с данным вирусом и ядом. Наличие штампов и обеспечивает невосприимчивость.

То есть производство антител начинается уже после рождения индивида, по мере знакомства с враждебными вирусами. Вместо набора стандартных антител ребенку вручается фабрика, способная выпускать любые антитела.

И здесь чистая тетрадь вместо инструкции.

Итак, чистая тетрадь для знаний, чистая тетрадь для поведения, чистая тетрадь для обороны от инфекции! Явная тенденция налицо. И можно ожидать, что когда-нибудь точный проект тела, утвержденный веками, сведется к общему эскизу, наследники наши получат почти чистую тетрадь с громадными полями для изменений, дополнений и переделок по личному усмотрению. И будут перекладывать кирпичики во дворце собственного тела, ваять свой образ по собственной воле, станут не людьми, а «волетворцами», если вас устраивает такое имя.

Конечно, это идеал, самая отдаленная ступень мечты. До того как переделывать взрослое развившееся тело, нужно научиться формировать детское. Вероятно, легче всего это будет в эмбриональном периоде, когда тела еще нет. Заново строить легче, чем капитально перестраивать.

Л может быть, тут природа уже сделала первый шаг?

Правда, до появления млекопитающих животные и не имели возможности влиять на рост и развитие собственных зародышей. Курица кладет яйцо, между ней и будущим цыпленком скорлупа. Да ей в ее бездумной жизни и нечего добавлять к наследственности. Что она узнает нового, сидя на яйцах три недели?

Но у млекопитающих эмбрион находится в теле матери и снабжается материнской кровью. А в крови гормоны. И они способны воздействовать на клетки химически. Через железы гормоны подчиняются мозгу, а на него влияет сознание, а на сознание-внешний мир.

И невольно вспоминается распространенное поверье (можно себе представить смех скептиков), что беременной женщине нельзя смотреть на уродливое и страшное, иначе ребенок будет уродом. А помните у Пушкина в сказке о спящей царевне: «И не диво, что бела. Мать брюхатая сидела, да на снег лишь и глядела...» И еще есть поверье, что во время войны и перед самой войной рождается больше мальчиков. Не потому ли, что в эти годы больше думают о солдатах? И возможно, это уж чистое предположение, что женственные черты некоторых мужчин объясняются настойчивыми мечтами их матерей о девочке — дочке?

В общем воздействие начинается с воображаемого образа. Именно так, как и полагается на лестнице воле-творчества.

И со временем, когда эта тенденция разовьется, будет подкреплена техникой, в женских консультациях мы услышим такие беседы:

— У вас будет мальчик, мамаша, хороший здоровый сынок. Есть у вас пожелания, каким вы хотели бы видеть своего наследника?

— Если можно, доктор, я хотела бы, чтобы он был похож на мужа, он у меня блондин и сероглазый. Но пусть будет выше ростом и в плечах шире. И не такой безалаберный, Не музыкант, а математик, человек с точным, ясным мышлением.

— Вы хорошо его представляете? Воображение у вас сильное? Нет? Ну, мы поможем. Если нужно, мы подкрепим вас гипнозом. Думайте о математике, читайте книги, слушайте лекции...

И будут являться на свет существа, продиктованные волей, «спроектированные» волей, творящие по своей воле образы потомков — волетворцы.

Не нравится? Но припомните, что было сказано в начале статьи о директоре большого и сложного комбината, который и сам не знает, что у него происходит на производстве. И вдобавок спроектирован тот комбинат в доисторические времена, не учитывает современных требований. И не может быть реконструирован, обновлен, допускается только мелкий текущий ремонт...

Георгий Гуревич

Небольшую подводную лодку французские специалисты приспособили для археологических работ на дне моря. В первом же рейсе они нашли у берегов Турция византийский торговый корабль, затонувший 1600 лет назад.