На суше и на море 1965(6)

Мореплаватели без компаса

Тень от высокого конуса бурой скалистой горы ложится на каменную равнину с четкостью, совершенно нестерпимой для человеческого глаза. И Солнце, и звезды сверкают одновременно на черном небе. И в этом небе, похожая — в зависимости от фаз обращения — то на блин, то на рожок, убывающий до полного исчезновения, плывет планета Земля с маленькими темными пятнами континентов.

Луна — мертвое небесное тело — движется по своей орбите со скоростью километра в секунду, однако она остается для нас олицетворением неподвижности, тишины, абсолютного бесплодия. И хотя пламенное солнце, дарящее жизнь, щедро затопляет своими лучами этот каменный лик, нет никакого отклика на его щедрость. Резко очерченная тень гор медленно перемещается по каменной равнине — и это все. Результат бесконечного движения миров здесь отмечается нулем — знаком, напоминающим форму лунных кратеров.

Какое заблуждение! На расстоянии 400 тысяч километров движутся мириады молекул соленой воды, благодаря притяжению мертвого небесного светила. Вся масса океанов планеты Земля приподымается и опускается в точном соответствии с перемещением на лунной равнине тени, отбрасываемой бурыми каменными горами. И неисчислимые мириады живых существ следуют ритму этого движения.

У песчаного калифорнийского пляжа на гребнях волн поблескивали в лунном свете тоненькие серебристые рыбешки. Каждую из этих корюшек, самку или самца, прямо-таки распирало от готовой к оплодотворению икры или от молок.

Ежегодно, в мае либо июне, эти рыбки стремятся к побережью. Они должны оказаться там в одну из трех ночей сразу же после полнолуния. И корюшки всегда успевают вовремя — не раньше и не позже. Ведь то, что им предстоит проделать, нельзя ускорить или задержать...

Прилив нарастал. Сверкающие рыбки позволяли волне доносить их почти до пляжа, но у самого берега внезапным ударом хвоста поворачивали назад, чтобы не быть выброшенными на песок. Еще не настал их час. Море было почти неподвижным, но рыбы ждали конца прилива, подстерегая момент, когда начнется отлив. Они предвидели время его наступления с точностью, превосходящей все расчеты, выполняемые человеком и даже самой совершенной счетной машиной.

Электронный вычислительный аппарат позволяет высчитать время и высоту прилива на любой прошедший, настоящий и будущий день и для любой точки морского побережья. Время прилива и отлива в данной местности постоянно меняется, потому что оно зависит как от вращения нашей планеты, так и от непрестанного, изменяющегося взаимного расположения Земли, Луны и Солнца в пространстве, а также от разных местных факторов (например, конфигурации побережья). Электронного робота снабжают уравнениями, в которых учитывается действие всех перечисленных факторов. Однако существует ряд астрономических непостоянств, и их влияние (во избежание чудовищного усложнения расчетов) не отражено в задаваемых роботу уравнениях, и они время от времени требуют соответствующих поправок. Поэтому электронно-счетная машина обычно дает ответ не абсолютно точный, а лишь с некоторым приближением: например, для высоты прилива ошибка может составить 5 — 10 сантиметров, для времени прилива и отлива — несколько минут.

На калифорнийском пляже волны набегали на мокрый песок до самого верхнего предела полосы осушки *. А в 400 тысячах километров тень бурых каменных гор медленно ползла по равнинам Луны.

Наконец одна волна разбилась несколькими сантиметрами ниже предыдущей. И вторая волна, и еще одна. Начинался отлив. И тогда корюшки, державшиеся на гребнях волн у самого пляжа, выбросились на песок.

Каждая пара должна была выполнить свое жизненное назначение за очень короткий промежуток времени между падением на берег двух следующих друг за другом волн. Самка откладывала во влажный песок икру, самец оплодотворял ее. Волна, следовавшая за той, которая бросила сюда эту пару, увлекала рыбок в море.

* Часть морского берега, заливаемая во время прилива. — Прим.пер.

Через две недели из оплодотворенных икринок должны выклюнуться мальки, но, чтобы зародыши могли развиваться нормально, икринки должны лежать во влажном и теплом песке. Их не унесут волны в первую же ночь, потому что сразу же после их оплодотворения море начало отступать. Не унесут их и следующие приливы, амплитуда которых будет все убывать. Две недели спустя высокие приливы новолуния высвободят икринки из-под песка. Мальки выйдут на свободу и окажутся в открытом море.

Процесс метания икры и ее оплодотворения протекал с хронометрической и, более того, с астрономической точностью. Если бы корюшки ошиблись хоть на несколько минут, как это зачастую делает электронный робот, ничто бы никогда не выклюнулось из их икринок и этот вид рыб давно бы уже исчез.

Само собой разумеется, что рыбешки ничего не рассчитывают. Живя в море, они стали его органической частью. Все их действия согласованы с ритмами моря, иначе говоря — с движениями небесных тел.

В детстве я не раз проводил летние каникулы в местности Роскоф, на северном побережье Бретани. Надо ли говорить, что любимейшей моей забавой в часы отлива была столь увлекательная охота за всякими мелкими морскими тварями. Мне попадались креветки, камбала в больших лужах, оставляемых на пляжах отступающим морем; притаившиеся под скоплениями водорослей сонные крабы высовывали свои толстые клешни, когда я отваливал камень; на влажном песке, изумительно гладком, поблескивали «глаза» зарывшихся в него двустворчатых раковин «петушок» (Tapes decussatus). И вот в этом удивительном пространстве между границами прилива и отлива я замечал то тут, то там прилипшие к песку большие зеленые нашлепки. Тогда меня нисколько не занимало, что же это такое. Прежде чем прилив успевал снова затопить область моих детских разведок, зеленые нашлепки исчезали...

Эти нашлепки припомнились мне, когда я читал замечательную книгу американского биолога Рэчел Л. Карсон «Море вокруг нас». В этом труде шла речь о явлении, которое я когда-то наблюдал.

Маленький морской червь, названный конволюта роскоф-фенсис (Convoluta Roscoffensis) по той местности, где его чаще всего находили, питается исключительно одним из видов зеленых водорослей. Для усвоения пищи конволюте необходим солнечный свет, и поэтому в часы отлива она вылеживается на солнце. Под действием света поглощенная водоросль превращается в крахмал и сахар, и вскоре пищеварение заканчивается. С началом прилива конволюта зарывается в песок, чтобы волны не унесли ее в открытое море. И так эти черви то появляются на песке в виде зеленых нашлепок, то исчезают, следуя ритму приливов и отливов.

Ученые поместили целые гнезда конволют в аквариумы с соленой водой. И вот эти черви по два раза в сутки то появлялись на поверхности, то зарывались в песок, совершенно так же, как они это проделывали на пляже. Вдали от моря и солнца, среди белых стен лаборатории, конволюта роскоффенсис вспоминала, если можно так выразиться, ритм приливов и отливов.

Интересно, что именно в недрах океана особенно разительно сказывается зависимость животного мира от космоса. Поведение наземных живых существ, отдельных особей или целых групп — перемещаются ли они по земле или носятся в воздушных пространствах — производит впечатление большей независимости.

В действительности же все они, в том числе и человек, зависят (более или менее непосредственно) от движения небесных светил, которое управляет жизнью растительного мира и порождает различие климатов. Но если поверхность суши представляется нам пространством довольно устойчивым, во всяком случае не претерпевающим ежеминутных изменений под действием силы всемирного тяготения, то каждая частица жидкой массы, покрывающей около трех четвертей земного шара, непрерывно откликается на призывы звездного мира.

Приливы и отливы вздымают вверх и бросают вниз эту водную массу, меняя свою амплитуду в зависимости от накладывающихся друг на друга циклов, которые возникают в результате перемещения небесных тел, отдаленных от нас на сотни тысяч или на миллионы километров (расстояние до Солнца — 150 миллионов километров; его влияние на размах приливов и отливов приблизительно вполовину меньше, чем Луны). Те же факторы плюс разность температур тепловых поясов порождают господствующие ветры и поддерживают их силу. Эти ветры способствуют образованию больших, так называемых планетарных течений, на которые непрерывно воздействует и вращение земного шара вокруг своей оси: оно отклоняет, ускоряет или замедляет их.

От экватора к полюсам постоянно циркулируют в морях теплые и холодные потоки, движимые мощной пульсацией, периоды которой варьируются в соответствии со сложными циклами, определяемыми в свою очередь относительным положением в мировом пространстве Земли, Луны и Солнца. Эти потоки поднимаются из глубин океанов на поверхность и вновь опускаются, сменяют или перекрывают друг друга, создают на поверхности и в глубинах зоны — попеременно теплые и холодные, более соленые и менее соленые. И вот в недрах этого непрерывно движущегося океана перемещаются и все населяющие его существа. Полагаю, что небесполезно было напомнить об этом в первую очередь.

Стоит декабрь. На Ла-Манше бушуют зимние шквалы. В ледяных водах канала несутся сельди, охваченные каким-то порывом. Каждое серебристое гидродинамическое тельце, толкаемое чудесным хвостовым плавником, легко скользит в воде, и сельди, тесно прижавшись друг к другу, мчатся в одном направлении подобно тысячам, стрел, сорвавшихся с одной и той же туго натянутой тетивы. И вдруг все, как одна, без всякого колебания, не сбавляя скорости, сворачивают в сторону. Никакая эскадра не могла бы повторить такого маневра. Направление движения мгновенно меняется.

В течение недель и месяцев отдельные стаи сельдей носились по широким морским просторам в поисках пищи: крошечных ракообразных, шпрот или другой мелкой рыбешки, которую они заглатывали на полном ходу. У берегов Скандинавии многие тысячи сельдей, одержимых ненасытным охотничьим неистовством, бросались в раскрытые пасти тралов. Но это не наносило заметного урона их неисчерпаемой массе. В северных морях иногда попадались косяки длиной более 150 километров, насчитывающие до 100 миллиардов сельдей.

Но теперь сельдям было не до охоты. Разрозненные стаи сбились в одну огромную массу. Все они во власти иного исступления — и самки, несущие в себе по нескольку десятков тысяч икринок, и самцы, отягощенные семенем. Великий зов рода звучит с непреодолимой силой.

Рыбы в подавляющем большинстве размножаются путем наружного оплодотворения. И отложенные самцами сперматозоиды гибнут через несколько секунд при соприкосновении с водой. Поэтому икринки должны быть оплодотворены в течение этого короткого времени.

Некоторые пресноводные рыбы и обитающие в морских прибрежных водах заботятся о дальнейшей судьбе оплодотворенных икринок, помещая их подобно птицам в своего рода гнезда. Самец колюшки сооружает гнездо в форме муфты, скрепляя разные травы клейким веществом, выделяемым его почками, и понуждает находящихся поблизости самок заплыть туда. Как только одна из них сделает это и отложит икру, самец выполняет свою миссию воспроизводителя и остается в «муфте». Плавая там, он создает движение воды, нужное для того, чтобы к икринкам поступало необходимое количество кислорода.

Бойцовая рыба, обитающая в реках Индокитая, захватив на поверхности воды порцию воздуха, выпускает его под водой в виде пузырьков в оболочке из слизи. Она повторяет эту oпeрацию до тех пор, пока не построит нечто вроде прозрачного плота, который станет гнездом ее детей. Губан выстилает водорослями впадину в каменистом дне. Некоторые виды карликового сомика оберегают оплодотворенную икру, держа ее во рту, но иногда прожорливость этих рыб берет верх и икра оказывается проглоченной. У морских коньков самец носит икру в своей брюшной сумке вроде той, какой природа наделила кенгуру. Отметим кстати, что у этих рыбок брачный период начинается с очень грациозных и сложных «любовных игр».

Что же касается сельдей, то местом икрометания у них служат... большие пространства холодного моря, куда стекаются огромные стаи рыбы, охваченной настоящей истерией. Они тесно сжимают друг другу бока. Самки и сразу же вслед за ними самцы выбрасывают из себя драгоценный груз. И родители тут же забывают об оплодотворенных икринках, покидают их навсегда. Миллиарды зародышей гибнут, становятся добычей других рыб, а из числа тех, что превратятся в мальков, новые миллиарды будут истреблены, не достигнув зрелого возраста. Но что за беда! Природа здесь словно одержима безумием расточительства: неисчислимое количество все новых и новых жизней берет верх над всеми потерями и всеми случайностями. Моря продолжают кишеть сельдями да и разными другими рыбами, которые размножаются подобным же образом.

В течение столетий селедка (скоро вы увидите, что именно эту рыбу я взял в качестве примера не случайно) была основой питания для населения большей части Европы. В средние века городские торговки продавали ее вразнос на улицах. Ловля сельдей, их транспортировка, торговля ими входили в число наиболее важных занятий. Продовольственные обозы армий были загружены почти исключительно сушеной селедкой. В дальнейшем, правда, сушеная треска, а затем и свежая рыба сильно подорвали могущество ее величества селедки, но еще и теперь население одной только Европы ежегодно съедает миллион тонн сельдей. Один миллиард килограммов!

Каждый год кампания ловли сельдей (не пугайтесь того, что сейчас начнется долгий разговор о ловле: тут мы как раз подходим к одному из наиболее изумительных открытий, касающихся миграций рыб), начатая в мае, июне и июле по соседству с берегами Норвегии, Шетландских и Оркнейских островов, постепенно меняет место действия, передвигаясь к югу. В августе ловят сельдей на широте Шотландии, в сентябре — на широте Англии и Дании, в октябре — на банках Фландрии. В городах Дьеппе и Фекане * рыбаки выходят на лов сельдей в ноябре и декабре. В январе приходит очередь бретонских рыбаков. И на этом ловля кончается: сельдей как не бывало. На следующий год их снова обнаруживают на севере. Долгое время этому явлению давали следующее объяснение.

* Города на севере Франции. — Прим. пер.

Сельди любят прохладную воду с температурой не выше 14 и не ниже 6 градусов. Летом они держатся в северных морях, находя там обильную пищу. С приближением осени они движутся к югу, чтобы все время оставаться в воде более или менее одинаковой температуры. Зимой сельди опускаются в нижние, менее охлажденные слои моря и, передвигаясь на большой глубине, мало-помалу возвращаются на север, чтобы к началу лета снова оказаться в северных морях. Схема миграции была вполне ясной.

— Она абсолютно ошибочна! — послышались однажды голоса нескольких ученых, работавших, сидя в четырех стенах своих лабораторий. — Сельди почти никогда не путешествуют. Мы знаем это, мы сосчитали их позвонки.

— Да при чем тут позвонки?

— Они нам подсказали, что не существует единого вида сельдей, а имеется множество их разновидностей, каждую из которых можно распознать именно по количеству позвонков. Оно неизменно с момента рождения и до самой смерти рыбы. Мы исследовали сельдей, выловленных в разных местах, и установили, что это не одинаковые рыбы. Существует сельдь исландская, норвежская, норфолкская, голландская и много других. Количество позвонков соответствует содержанию соли в окружающей водной среде, Каждая разновидность приспособилась к своей среде и не должна ее покидать, иначе ей грозит гибель.

— Как же вы объясняете передвижение мест ловли с севера на юг?

Чтобы понять, в чем тут дело, надо вообразить себе огромное «сердце», находящееся в море у линии экватора на небольшой глубине. Бьется оно чрезвычайно медленно — по одной пульсации в год. Весной оно сжимается и гонит в горизонтальном направлении по поверхности моря тропические воды, теплые и соленые. Эти воды устремляются через Атлантический океан к северо-востоку, добираясь постепенно до западного побережья Франции, Ла-Манша, Ирландского и Северного морей, берегов Норвегии и Ирландии. Осенью огромное «сердце» расширяется: теплые воды возвращаются к нему, отступают перед полярными водами, холодными и менее солеными.

Сельдям, как мы уже говорили, приятна прохладная вода. Когда поток теплых вод передвигается от экватора к северу, они уходят вглубь и не встречаются, или почти не встречаются, на поверхности. К концу лета теплые воды отступают к югу и сельди поднимаются наверх — прежде всего в северных районах, а затем все более южных. Получается впечатление одной массовой, коллективной горизонтальной миграции, тогда как в действительности это миграция по вертикали, а точнее, по наклонной. Теперь установлено, что отдельные разновидности сельдей перемещаются также и по горизонтали, но очень незначительно.

Французский ученый ле Дануа первый точно определил пульсацию морей, о которой говорилось выше. Он называет трансгрессивными теплые воды, восходящие от экватора, и регрессивными холодные, нисходящие от полюса. Их перемещение объясняет и позволяет предвидеть миграции большинства сезонных рыб, которыми питается человек. Треска, переносящая теплые воды еще хуже, чем сельди, действует подобно им у берегов Гренландии, Новой Земли, Шотландии, в Северном море. Макрель, сардины и другие рыбы, которые боятся холода, маневрируют таким образом, чтобы не попадать в пределы регрессивных вод. Эти рыбы тоже поднимаются и опускаются по наклонной, в зависимости от сезона. Что ж касается тунца, то он пускается в дальние путешествия по горизонтали, из тропиков к широтам Исландии и еще дальше, следуя за теплыми водами, в которых чувствует себя хорошо, а зимой возвращается обратно, гонимый холодными водами.

Можно надеяться, что исследование механизма миграции сезонных рыб позволит людям закидывать сети наверняка. К 1980 году население земного шара увеличится до 4 миллиардов человек, а между тем ресурсы пригодных для обработки земель непрерывно сокращаются. Вот почему необходимо резко увеличить использование даров моря, в этом насущная задача, стоящая сейчас перед человечеством. В Канаде на предприятиях с совершеннейшим оборудованием уже начаты эксперименты по изготовлению пищевых продуктов из морских водорослей.

Одни рыбы перемещаются в море по наклонной или по горизонтали, чтобы избежать изменения водной среды. Другие, безразличные к этому, пересекают и теплые, и холодные воды в погоне за добычей — разными обитателями подводного мира, которых происходящие в море сезонные перемены заставляют перекочевывать с места на место. Крупные киты бороздят океанские просторы, следуя за массами планктона или гоняясь за кальмарами. Моржи, которые размножаются на суше, отправляются затем в плавание к местам, где они охотятся за рыбой. Таким образом, все животные, добывающие пищу в море, прямо или косвенно зависят от больших периодических перемещений водных масс.

Да и самая арена миграций морских обитателей не остается неизменной. Некоторые разновидности трески, до 1930 года ни разу не обнаруженные у берегов Гренландии, теперь вылавливаются там ежегодно. Зона распространения рыб холодных вод сдвигается к северу. Это вызвано начавшимся с некоторого времени потеплением климата нашего полушария, что подтверждается и другими явлениями. Так, например, и на суше граница зоны распространения растительности и многих видов животных перемещается к полюсу. Повысилась средняя температура вод Атлантического океана в связи с таянием полярных ледяных полей. А самое это таяние — явление не случайное.

Мы уже говорили о биении огромного невидимого «сердца», скрытого в экваториальных водах. Его пульсация приводит в движение лишь тонкий их слой у самой поверхности. Но на больших глубинах происходят еще и иные пульсации. Они, как и уже описанная, тоже вызваны притяжением небесных светил, но приводят к многим далеко идущим последствиям. Порождаемые ими сильные приливы имеют наибольшую амплитуду в те периоды, когда Земля, Луна и Солнце при зимнем солнцестоянии расположены так, что два последних небесных тела с максимальной силой притягивают воды земных морей. А такие условия создаются через каждые восемнадцать столетий. В такой период, когда тропические воды перемещаются ближе к полюсу, полярные льды начинают таять. Так порождается цикл великих климатических перемен. Эта теория, ставшая теперь общепринятой, была разработана датским океанографом Петтерсоном.

Викинги в эпоху их великих северных странствий свободно проплывали по местам, ставшим с течением времени непроходимыми из-за нагромождения масс прибрежного льда. Похолодание климата и вод морей нашего полушария началось с VI века, а вот теперь мы становимся свидетелями нового потепления. Это циклическое явление может повлечь за собой целую цепь следствий огромной важности.

Уже сейчас океанографы пытаются рассчитать, насколько подымется уровень вод Атлантического океана, если ничто не прервет начавшегося потепления. Ведь под угрозой затопления могут оказаться величайшие города, в том числе Нью-Йорк и Лондон, а также территория всей Голландии.

Далеко ж, однако, мы ушли от миграции рыб! — скажете вы. Но мне хотелось лишь напомнить, что даже и сам человек, столь гордый своими достижениями, подвержен воздействию этих мощных движений водных масс, периодически перемещаемых силой взаимного тяготения небесных тел.

Шорок Блон
Перевод с французского М. Юшкевич