ГЛАВА ПЯТНАДЦАТАЯ

- Ах, Берт! Ну зачем ты напился? - воскликнула Мери с укором.

Они сидели вчетвером в отдельном кабинете у Барнума. Скромный свадебный ужин, показавшийся Саксон, однако, чересчур роскошным, был съеден. Берт, держа в руке стакан красного калифорнийского вина, которое здесь стоило пятьдесят центов бутылка, поднялся и пожелал произнести речь. Лицо его раскраснелось, черные глаза лихорадочно блестели.

- Ты уже выпил еще до того, как зайти за мной, - продолжала Мери. - Я это вижу по всему.

- Ошибаетесь, дорогая, разуйте глаза, - возразил он. - Бертрам сегодня в наилучшем виде, - Он встал для того, чтобы пожать руку своему старому товарищу. - Билл! Дружище! Давай лапу! Приходится нам с тобой распрощаться! Здравствуйте и до свидания! Ты теперь человек женатый, Билл, и будешь домоседом. Гулять с парнями уже не придется. Ты должен теперь беречь себя, застраховать свою жизнь от несчастных случаев... вступить в строительный кооператив... сделаться членом кассы взаимопомощи и похоронного бюро...

- Перестань, Берт, - прервала его Мери. - Разве на свадьбе говорят о похоронах? Как тебе самому не стыдно!

- Стой! Подожди, Мери. Я вовсе не хотел... Я сейчас скажу, что я думал... Совсем не про то, про что она говорит... Подождите... Я сказал "похоронное бюро"? Да? Я же не собирался омрачить настроение веселого общества... Наоборот...

Он явно запутался, и Мери торжествующе покачала головой. Но это его снова подстегнуло.

- Подождите, дайте сказать, почему я упомянул... Потому, что ты, друг, подцепил такую зажигательную жену, такую раскрасотку. Все молодые люди от нее без ума, и если они начнут за ней бегать, то что ты сделаешь, Билл? У тебя окажется много работы. И разве тебе не понадобится похоронное бюро, чтобы их всех хоронить? По-моему - да. Я только хотел похвалить твой вкус по части женщин, это Мери мне помешала.

Его блестящие глаза с насмешливым торжеством остановились на Мери.

- Кто говорит, что я нализался? Я? Ничего подобното. Я вижу все совершенно ясно, как днем. Я вижу моего старого друга Билла - и, заметьте, одного, а не двух Биллов. Он от роду не бывал двуличным. Билл! Друг! Когда я вижу тебя теперь в брачном хомуте, мне становится грустно - да, грустно. - Он оборвал свою речь и обратился к Мери. - Не кипятись, старуха! Я знаю, что говорю. Мой дед был сенатором в своем штате и мог с утра и до ночи вести приятные разговоры. Я тоже могу... Так вот, Билл, когда я смотрю на тебя, мне делается грустно. Да, грустно. - Он вызывающе взглянул на Мери. - Сам-то я разве не вижу, сколько ты забрал себе счастья? Верь моему слову - ты умный парень, черт бы побрал всех женщин! Ты хорошо начал; так и продолжай. Женись, брат, женись хоть на всех! Чокнемся, Билл! Ты могикан и храбрец! А скво у тебя первый сорт. Пью за ваше здоровье, и за вас обоих, и за ваших будущих крикунов. Дай вам бог!

Он залпом осушил стакан, упал на стул и уставился на молодых, из его глаз медленно катились слезы. Мери тихонько погладила его руку, и он совсем раскис.

- Господи, имею же я право поплакать, - всхлипывал Берт. - Лучшего дружка своего лишаюсь! Прошлого уже не вернешь, нет... никогда... Как подумаю о прежних веселых днях с Биллом, о наших проделках, и вижу, что вот вы, Саксон, теперь сидите с ним и держитесь за ручки, - я возненавидеть вас готов.

- Не грустите, Берт, - ласково улыбнулась Саксон. - Вот и вы с Мери тоже держитесь за руки.

- Ах, он любит нюни распускать, - сказала Мери резко, в то время как ее пальцы нежно перебирали его волосы. - Не грусти, Берт. Пусть теперь Билл ответит на твою замечательную речь.

Берт подкрепился новым стаканом вина.

- Валяй, Билл, - воскликнул он. - Теперь твой черед!

- Я говорить не мастер, - проворчал Билл. - Что мне сказать им, Саксон? Сказать, как мы счастливы? Они и так знают.

- Поблагодари за добрые пожелания и пожелай им от нас того же. Скажи им, что мы всегда будем счастливы. И что мы всегда все четверо будем дружить, как и раньше. И что мы их приглашаем в следующее воскресенье к нам обедать. Пайн-стрит, пятьсот семь. А если ты, Мери, захочешь приехать в субботу с вечера, ты можешь переночевать в комнате для гостей.

- Ты сказала гораздо лучше, чем сказал бы я! - и Билл захлопал в ладоши. - Молодчина, Саксон! Что я могу прибавить к твоим словам? Очень немногое. А все-таки кое-что прибавлю.

Он встал и взял в руку стакан. От темных густых бровей и темных ресниц его голубые глаза казались синими и еще больше оттеняли белокурые волосы и светлую кожу; гладкие юношеские щеки покрылись легким румянцем, но не от вина, - он пил всего второй стакан, - а от здоровья и счастья. Саксон смотрела на него с чувством гордости, радуясь тому, что он так хорошо одет, такой сильный, красивый, опрятный. Он - ее муж-мальчик, и она гордилась собой, своей женской прелестью и желанностью, благодаря которым у нее такой удивительный возлюбленный.

- Так вот, Берт и Мери, - начал он. - Вы сидите с нами за нашим свадебным ужином. Мы приняли к сердцу все ваши добрые пожелания, желаем того же и вам, и, говоря так, мы имеем в виду гораздо больше, чем вы думаете. Мы с Саксон считаем, что долг платежом красен. И хотим, чтобы наступил день, когда мы, наоборот, будем гостями на вашем свадебном ужине! И тогда, если вы соберетесь к нам в воскресенье обедать, вы оба можете ночевать в свободной комнате. Разве зря я обставил ее? Как вы думаете, а?

- Вот уде чего никак от вас не ожидала. Билли! - воскликнула Мери. - Да вы хуже Берта. Ну, все равно...

Из глаз ее неожиданно брызнули слезы. Голос дрогнул и оборвался; затем, улыбнувшись, она обернулась к Берту, который обнял ее и посадил к себе на колени.

Выйдя из ресторана, все четверо пошли вместе по Восьмой и Бродвею и остановились у трамвайной остановки.

Берт и Билл чувствовали себя неловко и молчали под влиянием какой-то внезапно возникшей между ними отчужденности. Но Мери обняла Саксон с нежной заботливостью.

- Ничего, детка, - шептала Мери. - Ты не пугайся, все обойдется. Подумай обо всех прочих женщинах на свете.

Кондуктор дал звонок, и обе пары расстались, торопливо бормоча всякие пожелания.

- Ах ты, могикан! - крикнул Берт, когда трамвай тронулся. - И вы, могиканша!

- Не забудь того, что я тебе сказала, - напомнила Мери, прощаясь с Саксон.

Трамвай остановился на углу Седьмой и Пайн-стрит, это была конечная остановка. Отсюда до дома молодых оставалось не больше двух кварталов. На крыльце Билл вынул из кармана ключ.

- Правда, чудно? - сказал он, поворачивая ключ в замке. - Ты да я, и больше никого. Одни!

Пока он зажигал в гостиной лампу, Саксон стала снимать шляпу. Затем он прошел в спальню, зажег свет и там, вернулся и остановился в дверях. Саксон, все еще в смущении возившаяся со шпильками от шляпы, украдкой взглянула на него. Он протянул к ней руки.

- Ну? - сказал он.

Она подошла к нему, и он почувствовал, как она задрожала в его объятиях.