Глава двадцать шестая

Отъезд из Линьянти - Гроза - Проявление искренней доброты - Второй раз снаряжены в путь племенем макололо - Вниз по Лиамбье в челноках - Котла вождя Секоте и человеческие черепа - Его могила украшена бивнями слонов - Водопад Виктории - Туземные названия - Столбы пара - Гигантская трещина - Разрушения пород - Второе посещение водопада - Сад на острове - Прощание с Секелету - Путешествие ночью - Река Леконе - Древние пресноводные озёра - Образование озера Нгами - Водосток великой долины - Карты - Деревня Мояры - "Колодец радости" - Выши-бание зубов - Шуточное объяснение - Низкое развитие батока - Состав нашей партии - Переправа через Унгвеси - Геологическое строение - Развалины старого города - Обилие фруктов

Мы простились со своими друзьями в Линьянти 3 ноября и уехали в сопровождении Секелету и около 200 спутников. Все мы питались за счёт вождя Секелету, и он брал для этой цели скот на каждой остановке. Среди наших спутников были также главные люди макололо.

Через участок, изобилующий цеце, мы проходили ночью. Большинство людей продолжали путь днём, чтобы приготовить нам ночлег. Мы с Секелету и с нами около сорока молодых людей ожидали в стороне от цеце наступления темноты и затем двигались вперёд. Около 10 часов стало так темно, что и лошади и люди в темноте ничего не разбирали. Часто вспыхивала молния, образуя одновременно восемь или десять ослепительных разветвлений и напоминая своими очертаниями настоящее дерево. Вспышки молнии позволяли по временам видеть всю окружающую нас местность, но в промежутках между вспышками делалось так темно, что это наводило на мысль о действительной слепоте. Лошади дрожали, в темноте раздавалось их тревожное ржание, они повёртывались кругом, как будто ища друг друга. С каждой новой вспышкой обнаруживалось, что люди принимали разные направления, наталкиваясь со смехом друг на друга. Гром гремел с такой оглушительной силой, с какой его можно слышать только в тропических странах. По словам моих друзей, побывавших в Индии, в Африке гром бывает сильнее, чем где бы то ни было. Затем полил проливной дождь, который ещё больше увеличил сумятицу.

После сильной дневной жары мы скоро почувствовали ужасный холод и свернули в сторону к костру, который увидели издали. Он был разложен путниками; на этой дороге редко не бывает путников, которые непрерывно идут - одни в столицу, другие - из неё. Так как у меня при себе не было одеяла, которое унесли вперёд, то я лег прямо на холодную землю, приготовившись провести неприятную ночь. Но Секелету любезно накрыл меня собственным одеялом, а сам лёг непокрытым. Я был очень тронут этим проявлением его искренней доброты.

Во второй уже раз макололо снарядили меня и отправили на восточный берег. Теперь я зависел всецело от их материальных ресурсов и расположения, а также от расположения к себе и всех остальных обитателей Африки от Линьянти до восточного побережья; я испытываю к ним глубокую благодарность.

13 ноября мы сели в челноки. Одни из нас поплыли до места слияния Замбези с Чобе, а другие вели по берегу скот. Одну ночь мы провели на о. Мпария, находящемся около места слияния с Чобе. Остров сложен траппами с кристаллами кварца. Траппы покрыты сверху слоем медной руды зелёного цвета.

На следующий день, когда мы попытались двинуться дальше, нас задержал на несколько часов на месте сильный восточный ветер, поднимавший такие большие волны, что они угрожали потопить наши челноки. Река в этом месте очень широка и глубока. Здесь на ней имеются два больших острова, которые с каждого берега кажутся соединёнными с противоположными берегами.

Проехав вниз около десяти миль, мы подплыли к о. Нампене; с этого места начинаются быстрины. Здесь мы были вынуждены оставить челноки и продолжать путь пешком по берегу. На следующий вечер мы ночевали против о. Чондо, а затем, переправившись через Лекопе, или Леквине, были утром следующего дня на острове вождя Секоте, называемом Калаи. Секоте был последним из вождей батока.

Берега острова каменистые, русла реки по его сторонам очень глубокие. Остров достаточно велик для того, чтобы на нём существовал целый город, на северной стороне острова я нашёл котла старого вождя Секоте, которое было украшено множеством человеческих черепов, насаженных на колья.

На одной стороне котла были сложены черепа гиппопотамов и стояли бивни слона, тронутые временем. Под деревьями на небольшом расстоянии от котла мы увидели могилу Секоте, украшенную семьюдесятью бивнями слонов, водружёнными в землю кругом могилы, и, кроме них, было ещё тридцать бивней на могилах его родственников. Бивни разрушались от действия солнечных лучей и перемен погоды, но те, которые находились в тени, были в хорошем состоянии. У меня было желание взять один экземпляр клыка гиппопотама, потому что эти клыки были самыми крупными из всех, виденных мной, но я побоялся, как бы мои спутники не стали смотреть на меня косо и не сочли любое неприятное происшествие, которое может случиться впоследствии, наказанием за святотатство.

Так как это был пункт, от которого мы намеревались отправиться на северо-восток, то я решил посетить на следующий день водопад Виктории, называемый туземцами Мосиоатунья, или, по-старинному, Шонгве. Об этом водопаде мы много раз слышали со времени своего приезда в эту страну. Одним из вопросов, которые задал мне Себитуане, был следующий: "Есть ли в вашей стране пары, которые производят шум?" Туземцы не подходят к водопаду близко и не исследуют его, они смотрят на него издали с каким-то благоговейным ужасом. Относительно поднимающегося от него пара они говорят: "Моей оа тунья" (здесь пар издаёт шум). Прежде водопад назывался Шонгве. Я не мог установить значения этого названия, но оно напоминает слово, означающее "горшок", и может значить "кипящий котёл"; однако я не уверен в этом. Будучи убеждены в том, что мы с Освеллом были первыми из европейцев, посетившими Замбези в центре страны и что водопад является связующим звеном между известной и неизвестной частями этой реки, я решил воспользоваться такой же свободой, какой пользовались макололо, и дал водопаду единственное английское название, сделав это один только раз.

Секелету намеревался сопровождать меня, но так. как, вместо двух челноков, заказанных им, был доставлен только один, то он уступил его мне. После двенадцатиминутного пути от (Калаи по воде перед нашими взорами предстало зрелище огромных столбов пара, поднимающихся вверх на расстоянии 5 или 6 миль [9 - 11 км] от нас. Пар поднимался пятью столбами и, отклоняясь в направлении ветра, имел такой вид, как будто бы эти столбы касались низкого обрыва, покрытого лесом. На таком расстоянии нам казалось, что вверху столбы смешиваются с облаками. Внизу они были белыми, а выше становились тёмными, как дым. Вся эта картина была чрезвычайно красива.

Берега и острова, которыми была усеяна река, украшены лесной растительностью всевозможных форм и красок. В тот период, когда мы посетили водопад, деревья были усыпаны цветами. У каждого дерева свой особенный вид. Вот, возвышаясь над всем, стоит огромный баобаб; каждая из его огромных ветвей могла бы быть стволом большого дерева. Рядом с ним стоит группа грациозных пальм, которые со своими перистыми листьями, рисующимися на фоне неба, придают необычайную красоту всей картине.

Когда видишь пальмы, то от них невозможно оторвать взгляд, смотришь ли на них на картине или в расстилающемся перед вами натуральном пейзаже. Серебристый могононо, который в тропических странах напоминает ливанские кедры, составляет приятный контраст с тёмным цветом моцоури. Последнее дерево, с его яркокрасными плодами, очень похожее на кипарис, видно на этой картине всюду. Некоторые деревья похожи на большой раскинувшийся дуб, другие напоминают наши вязы и каштаны, но всё-таки никто не может себе представить красоту всей этой страны. До сих пор глаза европейца никогда не видели её. В этой картине недостаёт только на заднем плане гор.

Водопад с трёх сторон ограничен обрывами в 300 или 400 футов [90 - 120 м] высотой, которые покрыты лесом. Между деревьями проглядывает красная почва. Когда мы были приблизительно в полумиле расстояния от водопада, то я оставил челнок, в котором приплыл сюда, и пересел в другой, более лёгкий, с людьми, хорошо знавшими быстрины. Эти гребцы, проведя челнок в среднюю часть потока среди водоворотов, образованных множеством выступавших камней, доставили меня на остров, расположенный в самой середине реки, и привели на край выступа, поверх которого переливалась вода. Когда мы плыли туда, то при высокой воде нам угрожала бы опасность быть унесёнными вниз бурным течением реки около самых берегов острова; но теперь уровень воды в реке был низким, и мы плыли там без особых затруднений. Несмотря на то, что водопад был очень близко, мы не могли определить, куда идёт эта огромная масса воды; казалось, что она уходит в землю, так как противоположный выступ трещины, у которого исчезала вода, находился всего только в 80 футах [около 27 м] от нас. По крайней мере, я не мог понять этого до тех пор, пока не подполз со страхом к самому краю и не взглянул вниз в огромную расселину, которая тянулась от одного до другого берега во всю ширину Замбези, и пока не увидел, что поток воды в 1000 ярдов [более 900 м] шириной, низвергаясь на 100 футов [30 м] вниз, сразу оказывался зажатым в узком пространстве в 15 или 20 ярдов [13 - 18 м].

Весь водопад является просто щелью, образовавшейся от правого до левого берега Замбези в твёрдой базальтовой породе и продолжающейся от левого берега на протяжении тридцати или сорока миль между возвышенностями.

Глядя вглубь расселины, направо от острова, я не видел ничего, кроме густого белого облака, на котором в это время были две яркие радуги. Из этого облака вырывалась огромная струя пара, поднимаясь вверх на 200 или 300 футов [60 - 90 м]; сгущаясь наверху, пар изменял свой цвет, становясь тёмным, как дым, и шёл назад градом мелких брызг, которые скоро не оставили на нас ни одной сухой нитки. Этот ливень падает, главным образом, на противоположной стороне расселины; в нескольких ярдах от края обрыва там стоят стеной вечнозелёные деревья, листья которых всегда мокрые. От корней этих деревьев бежит обратно в расселину множество ручьёв. Но когда они стекают по крутой стене обрыва, то столб пара, устремляясь вверх, начисто смывает эти ручьи со скалы и снова уносит их вверх. Таким образом, ручьи постоянно бегут вниз, но никогда не достигают дна.

Налево от острова мы видим на дне воду; она кажется белой катящейся массой, убегающей дальше в расселину, за левый берег реки. С левой стороны от острова отвалилась глыба камня; внизу она выступает над водой; по ней я заключил, что вода падает вниз приблизительно на 100 футов [30 м]. Стены этой гигантской расселины спускаются отвесно вниз; они состоят из однородной породы. Край той стороны, с которой падает вода, размыт на 2 или 3 фута [0,6 - 0,9 м]; от него отвалились отдельные куски, придавая ему несколько зубчатый вид. Противоположный край совершенно ровный, только в левом углу его видна трещина, и кажется, что кусок породы скоро отвалится.

В целом расселина находится почти в том же состоянии, в котором она была в период своего образования. Порода, в которой она образовалась, имеет тёмнокоричневую окраску, но около 10 футов [3 м] снизу она обесцвечена ежегодным подъёмом воды.

С левой стороны острова открывается прекрасный вид на массу воды, от которой поднимается один из столбов пара; совершенно прозрачная, она низвергается со скалы и образует вид густой сплошной массы пены до самого дна. Её белизна вызывала у меня представление о снеге. Когда вода разбивалась (если можно употребить это слово) на куски, устремившиеся в одном направлении, то каждый из них выбрасывал пену, как горящие в кислороде куски стали выбрасывают снопы искр. Белоснежная пелена этой массы казалась похожей на мириады маленьких комет, устремившихся в одном направлении, и каждая из них оставляла за своим ядром хвост из пены. Я никогда не видел такой картины. Она создавалась, повидимому, массой воды, сразу отскакивающей от камня и постепенно разбивающейся на мелкие брызги.

Я уже сказал, что мы видели пять столбов пара, поднимающихся из этой любопытной бездны. Они образуются, очевидно, от сжатия, производимого силой падения воды, низвергавшейся в воронкообразное пространство. Из пяти столбов пара самыми большими были два на правой и один на левой стороне острова.

В это время на Лиамбье был период низкой воды; насколько я могу предполагать, ширина потока воды, идущего к водопаду, равнялась 500 или 600 ярдам [450 - 550 м], а глубина его у водопада равнялась 3 футам [около 1 м]. Я надеюсь, что это место посетят другие, более меня способные судить о размерах издали, а я просто описываю впечатление, произведённое на меня в то время видом водопада. Я считал и считаю, что ширина реки выше водопада равна 1000 ярдов [900 м], но я плохо определяю расстояния на воде; будучи в Лоанде, в разговоре с одним моряком я узнал, что определяемое мной в 400 ярдов [360 м] расстояние в заливе Лоанды на самом деле равнялось 900 ярдам [830 м].

Я пытался измерить ширину Лиамбье крепкой бечевой, - единственным, что было в моём распоряжении, - но когда гребцы отъехали от берега на две или три сотни ярдов [180 - 270 м], они занялись разговором и не слышали, когда мы кричали им с берега, что верёвка запуталась. Всё еще продолжая плыть, они совсем оборвали её; их унесло течением вниз, а бечева потерялась, зацепившись за что-то под водой. Однако потом мне удалось произвести это измерение ниже водопада, и я узнал, что португальцы измеряли ширину реки около Тете. Она оказалась немного больше 1000 ярдов [900 м]. У водопада ширина такая же, как в Тете, если не больше.

По словам макололо, дальше на восток расселина становится гораздо глубже. Там есть одно место, где берега настолько отлоги, что привычные люди могут спускаться по ним в сидячем положении.

Период, в который на месте водопада раскололась базальтовая порода, относится не к очень отдалённому геологическому прошлому. Я очень сожалел о том, что не мог точно определить ширину расселины на месте водопада; если бы я определил её точно, то в будущем можно было бы установить, продолжается ли процесс раскалывания в настоящее время. Тогда мне казалось, что над этой расселиной можно было уложить пальму.

Насладившись как можно дольше описанным зрелищем, я вернулся к своим друзьям и когда сказал Секелету, что в его стране нет зрелища, красивее этого, то он захотел посетить водопад на следующий же день. Я снова возвратился на остров с намерением провести на нём наблюдения над луной, но этому помешала облачность, поэтому мои наблюдения относятся к Калаи (17°51'54" ю. ш., 25°41' в. д.). При возвращении на остров я имел в виду ещё другую цель. Я заметил, что на нём растут деревья, семена которых приносятся, вероятно, течением с отдаленного севера; некоторых деревьев, которые растут на острове, я не видел больше нигде. Ветер часто гонит на остров сгущённые пары, благодаря чему почва на нём вся пропитана влагой и покрыта зелёной травой.

Выбрав местечко, не слишком близкое к расселине, - потому что там от постоянных осадков влаги развилось множество мясистых полипов, похожих на грибы, - я устроил там небольшой сад, посадив около сотни персиковых и абрикосовых косточек и несколько семян кофе. При мысли о судьбе сада, я опасаюсь только гиппопотамов, следы которых видел на острове. Когда я окончил посадку, то вырезал на одном дереве свои инициалы и дату 1855 г. Если бы там не было гиппопотамов, то я не сомневался бы в том, что мой сад разрастётся. Затем мы вернулись в Калаи.

Говорят, что когда река бывает полноводной, то столбы пара можно видеть за 10 миль [более 18 км] и шум водопада бывает отчётливо слышен за Калаи. Но в это время никто не может подплыть к острову.

20 ноября. Проводив меня за водопад и оставив со мной 114 человек, которые должны были доставить на восточный берег слоновую кость, Секелету со своими людьми отправился обратно. Мы распрощались с макололо и отправились на север к р. Леконе. Страна, находящаяся вокруг нас, очень красива и когда-то была заселена племенем батока, владевшим огромными стадами скота.

Когда Себитуане пришёл сюда с небольшим, но испытанным в боях отрядом, все батока поднялись, чтобы уничтожить его, но его обычный успех сопутствовал ему и здесь. Рассеяв батока, макололо получили так много коров, что не могли уже обращать внимания на стада овец и коз.

В некоторые местности, в которых прежде было много скота, буйволы занесли цеце. Это заставило нас делать первые переходы ночью. При тусклом свете луны мы не могли хорошо проследить характерные черты местности; дорога вела, повидимому, по высокому краю долины, которая до образования трещины в базальте была, наверное, древним руслом Замбези. Теперь в этой долине вьётся р. Леконе, идущая в направлении, обратном тому, в котором в древности должна была итти Замбези.

Как Леконе, так и Унгвеси идут назад по направлению к центру страны. Их направление противоположно направлению главного потока. Было ясно, что чем дальше мы шли на восток, тем больше мы поднимались. Уровень нижней части р. Леконе почти на 200 ярдов [более 180 м] выше уровня Замбези у водопада и значительно выше её уровня у Линьянти; следовательно, когда р. Замбези шла по этому древнему руслу, вместо того, чтобы итти по расселине, то вся страна между этим местом и уступом, находящимся за Либебе на западе, между оз. Нгами и Зоугой на юге и на восток за Нчокоцу была одним огромным пресноводным озером.

На пространстве между указанными долготами и между 17° и 21° ю. ш. имеется много признаков существования огромного озера. Всё это пространство вымощено слоем более или менее мягкого туфа, в зависимости от того, покрыт он почвой или. предоставлен воздействию атмосферных влияний. Где только на этом древнем дне муравьед ни делает теперь своих нор, - он всегда выбрасывает вместе с землёй пресноводные раковины, одинаковые с существующими ныне в оз. Нгами и в Замбези.

Долина племени бароце была в древности другим озером такого же характера. Одно такое озеро существовало также за страной масико, а ещё одно - поблизости к р. Оранжевой. Благодаря смещению пород вода этих озёр ушла через расселины и трещины, образованные в расчленённых краях плато.

Трещина, образовавшаяся у водопада Виктории, выпустила воду из этой огромной долины и оставила лишь небольшую её часть, которая была, вероятно, самым глубоким местом и теперь называется оз. Нгами. Водопад Гонье дал выход озеру, находившемуся в долине племени бароце, так же обстояло дело с другими большими озёрами в те отдалённые времена.

Реки Конго и Оранжевая находят себе путь к морю через узкие расселины на западе, а разрывы, образовавшиеся на восточном краю, вроде водопада Виктории и водопадов, находящихся к востоку от оз. Танганьики, позволили находящимся в центре водам стекать на восток.

Все известные нам африканские озёра мелководны; они являются только остатками древних огромных скоплений воды.

Не может быть никаких сомнений в том, что в прежние времена этот континент имел на своей поверхности несравненно больше воды, чем в настоящее время. Естественный процесс образования водостока продолжался веками. Глубокие трещины образовались вероятно, благодаря поднятию страны, доказательство чему можно видеть в современных нам раковинах, находимых в мергелистом туфе вдоль всей береговой линии. С такой ли быстротой происходит процесс усыхания на всём континенте, как в стране бечуанов, - говорить не мне. Хотя и существует смутное предание о том, что когда-то через низкие возвышенности, расположенные южнее бароце, прорвалась вода, но не существует ни одного предания о внезапном землетрясении, сопровождающемся сдвигами земной коры. Хотя сведения о замечательных событиях часто запечатлеваются и передаются в туземных именах, здесь во всей стране не найдёшь такого имени, как Том Землетрясение, или Сэм Землешатание.

Если мы бросим взгляд на великую долину, то форма, которую приняли реки, наводит на мысль об озере, из которого медленно вытекает вода. Реки проделали себе точно такие же русла, какие можно видеть после дождя в мягкой грязи, когда вода уходит из лужи через какую-нибудь борозду. Это обстоятельство, вероятно, не обратит на себя внимания человека, приехавшего в Африку в первый раз, но широкое ознакомление с речной системой произведёт на него именно такое впечатление.

В долине Лиамбье ни одна из рек не имеет мягко спускающихся к ней склонов. Для того, чтобы затопить прилегающие к ней луга, Лиамбье должна подняться на 20 или 30 футов [6 - 9 м]. У каждой реки для низкой воды - одно русло; оно представляет собой борозду, прорезанную в известковом туфе, который окаймлял древнее озеро; для разлива реки имеют другие русла. Когда последние бывают заполнены, то реки принимают такой вид, как будто это целые цепи озёр.

Многие реки имеют очень извилистое течение, в особенности Чобе и Симах; согласно сообщениям туземцев, они образуют то, что анатомы называют "анастомозом", или речной сетью. Туземцы, например, уверяли меня, что если они поднимутся на челноке по р. Симах, то могут войти в Чобе и спуститься по этой реке в Лиамбье, или что они могут подняться по Каме и спуститься по р. Симах. Так же обстоит дело и с р. Кафуе. О ней известно, что на севере она соединяется таким же образом с Лиамбье и что она отделяется от Лоангвы; макололо переезжали из одной в другую на челноках. Если даже переплетение рек между собой имеет место и не в такой степени, как утверждают туземцы, то поверхность этой страны настолько ровная, а реки настолько извилисты, что здесь мы имеем дело с речной сетью совершенно особого характера.

Основание, по которому я расположен дать место некоторому доверию туземным сообщениям, заключается в следующем: когда мы с Освеллом в 1851 г. открыли в центре континента р. Замбези, не имея в то время возможности подняться по ней, мы использовали туземцев, чтобы нарисовать карту, основанную на их представлениях об этой реке. После этого мы послали туземную карту домой с той целью, чтобы она помогла другим в их дальнейших изысканиях. Когда я потом поднялся по реке до 14° ю. ш. и затем спустился по ней, то после самой тщательной проверки оказалось, что изменения, которые я мог внести в первоначальную туземную карту, были очень незначительными. Общее представление, которое давала их карта, было весьма точным.

24-е. Мы оставались целый день в деревне, главным лицом в которой был Мояра. Долина, по которой протекает р. Леконе, отклоняется здесь на восток, а наш путь лежал на северо-восток. Местность здесь каменистая и неровная. Почва состоит из красного песка. Среди растительности много красивых зелёных деревьев, которые дают обильный урожай диких фруктов.

Отец Мояры был могущественным вождём, но его сын живёт теперь среди развалин города с несколькими жёнами и с очень немногими людьми. В его деревушке наставлено много кольев с насаженными на них человеческими черепами; я насчитал их двадцать четыре. Это черепа матабеле, злостных врагов Мояры, которых он уничтожил в борьбе.

25-го мы оставили эту деревню и поехали до Нмиланги, или "Колодца радости". Это - небольшой колодец, выкопанный под огромным фиговым деревом. Благодаря тени от дерева, вода в колодце восхитительно холодная. В течение всего дня температура в тени была 110° [39°, 2 С], а после захода солнца - 94° [35°, 5 С], но в воздухе не было душно.

В прежнее время отряды туземцев, возвращаясь после очередного набега на соседей, располагались здесь на отдых и услаждали себя пивом - боялоа и песнями женщин, приходивших чествовать их из соседних городов. Отсюда - название колодца.

Окружающая местность имела когда-то много населения, но теперь пустынна и спокойна.

Я давно обратил внимание на один любопытный обычай племени батока: с наступлением половой зрелости они выбивают себе верхние зубы. Это делают и мужчины и женщины. Нижние зубы, не стирающиеся верхними, делаются у них длиннее и несколько наклоняются вперёд, вследствие чего нижняя губа неприятно оттопыривается. Несмотря на это, ни одна молодая женщина не считает себя красивой, если она не освободилась от верхних резцов. Этот обычай придаёт всем батока отталкивающий вид. Улыбка делает их лицо просто отвратительным. Они так держатся за этот обычай, что даже Себитуане не был в состоянии искоренить его. Он издал приказ, чтобы никто из подвластных ему детей не подвергался этой операции; неповиновение этому приказу влекло за собой жестокое наказание, но, несмотря на это, на улицах опять появлялись дети, лишённые верхних резцов, и никто не признавал себя виновным в этом преступлении. Когда мы спрашивали людей батока о смысле этого обычая, то они отвечали, что они хотят быть похожими на быков; тех, кто оставляет у себя верхние зубы, они считают похожими на зебру. В этом ли заключается действительная причина обычая или нет, сказать трудно; но следует заметить, что почитание быков, свойственное многим племенам, связывается здесь с ненавистью к зебрам. Выбивание зубов выполняется в том же самом возрасте, в каком у других племён совершается обрезание; последнее здесь неизвестно. Обычай этот настолько укоренился, что человек, у которого все зубы целы, считается безобразным. Некоторые макололо дают шутливое объяснение этому обычаю: жена одного вождя, поссорившись с мужем, укусила его руку, и он, в виде мести, приказал выбить ей передние зубы, а все остальные люди решили быть похожими на жену вождя.

Батока, живущие по Замбези, имеют очень тёмный цвет кожи; по своему развитию они ниже других племён, а по внешним чертам приближаются к чисто негритянскому типу. Цвет кожи батока, живущих на плато, к которому мы теперь поднимались, напоминает цвет кофе с молоком. В партии следующих с нами людей было много батока, посланных Секелету в качестве носильщиков клади. Их низшее развитие есть, вероятно, результат деспотического отношения к ним их вождей - островных варваров. Руководить ими было гораздо труднее, чем всеми остальными моими спутниками; они менее разумны и более впечатлительны, чем другие.

Были в нашей партии также некоторые банаджоа и небольшая группа людей из племени башуиа и бароце, которые были назначены к нам Секелету, как хорошие пловцы. Они несли с собой вёсла. Когда мы разбивали лагерь, то каждая партия всегда занимала своё особое место.

26 ноября. Наши быки могли итти только ночью, так как мы боялись, что буйволы занесли в эту местность цеце. Поэтому я совершал дневной переход пешком, а некоторые из людей- следовали за нами на быках в ночное время. Дойдя до деревни, управляемой старшиной Маримбой, мы переправились через ручей Унгвеси, который, подобно р. Леконе, бежал назад. Он впадает в Лиамбье несколько выше того места, где начинаются быстрины. Напластования гнейса, лежащие под почвой на большой части пространства этой страны, понижаются в направлении к центру континента. На гнейсе в самых разнообразных положениях лежат траппы с авгитом. Общее простирание - с севера на юг; когда гнейс попался нам первый раз поблизости к базальту водопада, то простирание его было с запада на восток, но понижался он на север, как будто его привела в такое положение эруптивная сила базальта.

Мы прошли мимо развалин одного очень большого города, в котором люди жили, наверное, очень долгое время. Я видел жернова из гнейса, траппа и кварца, которые стёрлись на 21 1\2 дюйма [около 7 см]. Памятники из бивней слона, оставшиеся на могилах, скоро совсем сгниют.

Местность вокруг нас заросла лесом, но здесь много также и открытых лугов, и по мере того как мы поднимались выше, трава на них становилась более низкой и совершенно не похожей на перепутанную гигантскую траву долины бароце.

Интересно, что нам попадались здесь те же самые деревья, которые мы видели, спускаясь к западному берегу. Здесь достигают хорошего развития один вид Sterculia - самое обычное дерево в Лоанде - и баобаб; а дерево, называемое мошука, которое мы нашли около Тала Мунгонго, в ноябре было усыпано плодами, похожими на маленькие яблоки. Люди принесли нам очень много этих яблок, напоминающих своим вкусом грушу. У этих плодов грубая кожа, и внутри имеются четыре больших семечка. Много их попадалось нам и дальше. Дерево мошука достигает от 15 до 20 футов [4,5 - 6 м] высоты. Листья у него твёрдые и глянцевитые, величиною с кисть человека. Оно никогда не растёт на низких местах.

Дожди выпали только кое-где. Во многих местах земля была совершенно сухая, и листья на деревьях печально поникли, но фруктовые деревья не были затронуты засухой. Она вредит им только во время их цветения. Батока, шедшие с нами, заявили, что здесь никто никогда не умирает от голода. Нам принесли полные корзины манеко. Это очень любопытный плод величиной с грецкий орех. У него твёрдая кожа; он раскалывается на пять долей, наполненных вкусным клейким веществом, сладким, как сахар. Семена его покрыты жёлтой шелковистой оболочкой. Много здесь также моцоури и мамошо. Батока едят бобы, называемые инджу, которые находятся в больших стручках квадратной формы. В другое время года созревают другие плоды, как, например, моцикири, дающие масло; они растут на великолепном дереве, одетом густой массой тёмной вечнозелёной листвы. Судя по обилию плодов, можно вполне поверить вышеприведённому заявлению батока.

Мы видели здесь деревья, место которым в садах, и батока садят их у себя, что не практиковалось больше нигде. Здесь в изобилии растёт один вид левкодендрона. Когда это дерево попадалось нам на таком месте, где не выпадало еще дождя, то мы видели, что у молодых деревьев во время дневной жары листья скручиваются и становятся ребром к солнцу. В подобном же случае акация, а также мопане (Bauhinia) складывают вместе свои листья и подставляют солнцу лишь самую незначительную их поверхность, напоминая этим австралийские эвкалипты.